Мудрец - Кристофер Сташеф

— А если всплывут? — Кьюлаэра почувствовал, что в душе у него зародился страх.

— Будем надеяться, что нас они сочтут добродетельными.

На это Кьюлаэра не очень надеялся.

Корабль плыл вперед, но ветер слабел, и моряки начали боязливо переговариваться.

— За весла! — рявкнул капитан. — Вы что, первый раз видите штиль?

Матросы сели на шесть скамей, расставленных вдоль бортов, достали невероятно длинные весла, вставили их в уключины и принялись грести. Корабль поплыл, но очень медленно. Ветер совсем стих.

— Вон они!

Один из матросов вскочил на ноги, указывая рукой; его напарник едва успел подхватить брошенное и чуть не ускользнувшее за борт весло.

Позади корабля, в пенных бурунах на поверхность выныривали темноволосые головы. Они рассекали волны, руки пловцов поднимались и опускались, они не отставали от корабля.

— Гребите! — заорал капитан. — Гребите, если вам дорога жизнь!

Матросы отчаянно налегли на весла, но стали грести разлаженно, их весла стукались и цеплялись друг за друга. Высвобождая их, гребцы теряли драгоценные мгновения.

— Вместе! — ревел капитан. — Раз! Два! Три! Четыре! Вниз! Гребок! Вверх! Четыре! Вниз! Два! Три! Четыре!

— Они и впереди тоже! — крикнула Луа, взобравшаяся на рулевую рубку и показывавшая вперед дрожащей рукой.

Корабль закачался и остановился. Кьюлаэра подбежал к борту, чтобы взглянуть вперед. На него смотрели синие лица, вытянувшиеся в ряд вдоль корабля, из воды поднялись синие руки.

— Суши весла! — крикнул капитан. Моряки попытались и закричали:

— Мы не можем!

— Они застряли!

— Утопленники вцепились в них!

Три матроса застонали, бросили весла и вскинули руки в мольбе.

— Забудьте про весла и хватайте ножи! — грохотал капитан, поднял меч — длинный и тяжелый, предназначенный для того, чтобы рубить канаты.

— Какой в них толк в драке против мертвецов? — спросил один из матросов.

— Лучше погибнуть в борьбе, чем ждать, когда тебя зарежут, как скотину! — Кьюлаэра тоже достал свой меч. — Скорее всего нам и не удастся их убить, но, разрубив их на куски, мы получим возможность остаться в живых!

Матросы набрались храбрости и достали ножи.

— Никак нельзя их прогнать? — плачущим голосом спросила Луа.

— Можно — доказав свою добродетельность!

— Как же это сделать? — злобно крикнул Кьюлаэра.

— Они загадают тебе загадку, отгадать которую способен только добродетельный человек! — ответил капитан. — Кто-нибудь из вас умеет отгадывать загадки?

— А что! — Глаза Йокота загорелись. — По крайней мере мы можем попробовать! Разве нет, о мудрец?

Услышав слово «мудрец», некоторые из матросов оглянулись на них, и глаза их загорелись последней надеждой.

— Может быть, — задумчиво ответил Миротворец, подошел к борту корабля и крикнул:

— Эй! Утопленники! Почему вы нас не пропускаете?

— Ты сам знаешь почему, — ответил низкий, булькающий голос.

— Не знаю! До меня доходили только слухи!

— Говори что хочешь, старик, нам все равно, — ответил скрежещущий голос. — Ваш корабль так и так мы утащим на дно.

— Миротворец! — воскликнула Китишейн. — Они отвечают стихами!

Мудрец постоял какое-то время безмолвно, а когда он заговорил, его голос был более низким и решительным:

— Ответ узнать хочу из уст твоих, мертвец! Чем заслужили мы такой конец?

Снизу послушался одобрительный шелест:

— Он отвечает стихами.

— Не можем мы вам дальше дать пройти! — ответил булькающий голос. — Средь вас есть смертный, сбившийся с пути!

— Он говорит обо мне! — сжал кулаки Кьюлаэра.

— Пусть Миротворец разговаривает с ними! — Китишейн схватила его за руку, чтобы остановить, но поздно: он уже стоял у борта. — Кьюлаэра! — Из ее уст раздался вопль отчаяния.

— Я был изгнан из своего племени за совращение и вероотступничество! — крикнул разбойник сотне синих лиц внизу. — Потом я избивал и грабил всех, кого встречал на своем пути! Если вы ищите грешника, то это я!

Глава 15

Матросы злобно и изумленно загалдели, а булькающий голос продолжал:

— Нас погубил Боленкар. Это он наслал на нас дикие племена. Неужели мы не будем мстить всякому прислужнику Боленкара?

— Я — прислужник Боленкара? — Лицо Кьюлаэра побагровело от злобы, охватившей его, когда он услышал это оскорбление. — Я борюсь с прислужниками Боленкара, а не помогаю им!

— Отвечай, — сказал каменный голос.

— Я ответил!

— Но ты ответил не стихами. — И маленькая Луа, сняв маску, подбежала к нему, от волнения ее взгляд метался. Она облокотилась о поручень и закричала:

Жестокий мститель думает, наверно:Убьет врага — и победит в борьбеНе знает он, как это гадко, скверно,И роет яму самому себе

Месть — обоюдоострое оружье,И мститель на страданья обречен,Он сам себя карающим мечомВсю жизнь терзает — что быть может хуже?

Оставьте же все мысли об отмщенье,Иначе вам вовек не знать спасенья!

Ее стихи были встречены одобрительным гулом хора утопленников.

— Малышка, а глядите, как умна, — проскрежетал голос, судя по всему, некогда принадлежавший женщине.

— В ее словах есть мудрость, глубина, — подтвердил другой голос.

Булькающий голос продолжал настаивать.

Но что же будет в том порочного, дурного,Коль мы к себе на дно утянем злого —Того, кто слабых мучает и бьетИ жить хорошим людям не дает?

Кьюлаэра был поражен, когда почувствовал, что ответ на этот вопрос звучит в его душе, и еще больше был поражен, когда обнаружил, что его губы сами выражают эти ответы в словах. Он дал словам выйти наружу, пытаясь при этом придать им некое подобие стихотворной формы:

О нет, не ваше дело — наказанье!Неужто вы не знаете того,Что для Творца равны Его созданья,Все души равноценны для него!

— Сказано неплохо, — неохотно согласился булькающий голос.

А если твой Творец — лишь выдумка пустая?Ты докажи, что он на свете есть!Другой твердит «Сомненья ни к чему,Твори, что хочешь, я тебе подмога!»

Один народ кого попало бьет,Другой народ и мух не обижаетТак, значит, делай все, что в голову взбредетВедь где-то кто-то как-то оправдает!

Для бога одного — ты грешник записной,А для другого — праведник, герой!

Брови Миротворца свирепо нахмурились. Он подошел к борту и грозно произнес: