ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ - Сергей Белов

 Ленинградцы с позиции более слабой и незаслуженно, по их мнению, ущемленной стороны, тихо ненавидели Москву, считали ее «большой деревней», наполненной жлобами, хамами и всяческим сбродом, не имеющим и отдаленного представления о подлинной культуре и подлинных жизненных ценностях. Они беззаветно любили свой прекрасный город и дорожили малой родиной, наверное, более, чем кто-либо в Союзе.

 В какой-то мере правы были обе стороны. «Деловая жизнь» в Москве, потребительски-прагматичное отношение к людям вызывали у меня неприязнь не меньше, чем у коренных ленинградцев. В то же время, при всех откровенных недостатках Москвы, раздолбайства, безалаберности и высокомерного непрофессионализма было, по моим впечатлениям, хоть отбавляй именно в Ленинграде.

 Бегство за длинным рублем и за славой в Москву, не так уж редко происходившее в среде политиков, артистов, спортсменов, воспринималось в городе на Неве особенно болезненно. Наоборот, примеры верности родному городу, также весьма распространенные, воспевались народным сознанием и с особым удовольствием ставились в пику ненавистной Москве.

 Справедливости ради скажу, что сохранять верность малой родине и пренебрегать Москвой гораздо проще, когда малая родина — не что-нибудь, а вторая, а в каких-то аспектах и первая столица страны со всеми связанными с этим атрибутами, а не Киров, Братск или поселок Шегарка Томской области.

 В спорте противостояние Ленинграда и Москвы имело некоторый идеологический подтекст, но редко выливалось в настоящую конкуренцию — перевес столицы был здесь слишком очевидным. В наиболее популярных видах — футболе и хоккее — ленинградские «Зенит» и СКА, хотя и пользовались всеобщей любовью и поддержкой, в основном прочно застряли в середине или в конце турнирных таблиц в своих национальных чемпионатах. Показательно, что на всесоюзных соревнованиях, предполагавших командный зачет, в первую очередь на спартакиадах народов СССР, Ленинград традиционно рассматривал в качестве главного конкурента не Москву, а Белоруссию.

 Что касается переманивания игроков, то в целом, думаю, у ленинградских команд был определенный политический иммунитет от слишком откровенных посягательств на свои составы со стороны москвичей. Допускать, чтобы команды города трех революций, носящего имя вождя мирового пролетариата, влачили совсем уж жалкое существование, было политически неправильно.

 В один год, когда «Зенит» вылетел из высшей футбольной лиги, он был особым административным решением сохранен в ней за счет дополнительного расширения состава участников. Хоккейный СКА, имевший, как всякий армейский коллектив, дополнительные возможности в комплектовании и пользовавшийся поддержкой городских властей, в первой половине 70-х сумел сформировать неплохой коллектив и даже завоевал бронзовые медали национального чемпионата.

 Позднее именно переманивание в ЦСКА талантливых ленинградских хоккеистов А. Касатонова, Н. Дроздецкого, А. Гусарова очень болезненно воспринималось питерскими болельщиками. Такие переходы — в основном в ЦСКА и московское «Динамо» — время от времени все же случались в Ленинграде во всех игровых видах спорта. Правды ради, нужно отметить, что и сам СКА не брезговал использовать прерогативы второй в Союзе армейской хоккейной команды и не так уж редко призывал под свои знамена как минимум на 2 года талантливых ребят из провинциальных клубов.

 И вот, представьте, что в этих условиях в конце 60-х в Ленинграде появляется спортивный коллектив, который начинает восхождение из подвала турнирной таблицы национального чемпионата к самой ее вершине. Использует в основном свои, ленинградские резервы, а также ребят из провинции, т. е. таких же немосквичей. Возглавляется умным, подчас хитрым, очень достойным и высокопрофессиональным тренером. Формирует свой собственный игровой стиль, во многом обусловленный возможностями игроков команды, но очень самобытный и эффективный. И начинает направо и налево громить всех соперников, вплотную подбираясь к безусловному лидеру — ЦСКА. Пока что чаще проигрывает ему, но во все более и более равной борьбе. Причем мечта не просто обыграть ЦСКА, а обойти его в турнирной таблице становится все более и более похожей на реальность.

 В этой погоне баскетбольного ленинградского «Спартака» за ЦСКА, закончившейся сенсационным чемпионством ленинградцев в 1975-м, всей стране, а Ленинграду в первую очередь виделось торжество творчества и импровизации над «душной» методичностью и выучкой, локального патриотизма над «стремлением за славой и баблом», свободы над давлением системы. В основном это, конечно, было народным мифом, имевшим мало общего с действительностью. Но в целом это противостояние двух спортивных коллективов было воспринято в стране с энтузиазмом и симпатией. Значительная доля этой симпатии приходилась на счет ленинградцев.

 Феномен как ленинградского «Спартака», так и Александра Белова был неразрывно связан с одним человеком. Как игрок Белов целиком являлся продуктом тренерского и человеческого видения Владимира Кондрашина. Роль Петровича в его превращении в большого мастера невозможно переоценить, фактически два этих человека были единым целым, не могли существовать друг без друга, дополняли друг друга, и неизвестно, кто кому больше дал в этом единении.

 Их трогательное сотрудничество имело семейный подтекст: Сашка рано потерял отца, и Петрович фактически заменил ему его, насколько это вообще возможно. Зная необузданный и бесшабашный Сашкин характер, Кондрашин выбрал, видимо, единственно правильный вариант общения со своим любимцем — вариант жесткого отцовского диктата и опеки.

 С другой стороны, собственный сын Кондрашина — инвалид-колясочник. Можно только представить себе, что испытывал Владимир Петрович, работая с утра до вечера с молодыми здоровыми парнями, а вечером возвращаясь домой к родному, фактически неподвижному человеку. Возможно, в Сашке Петрович воплощал нереализованные мечты, проживал до конца свои отцовские несбыточные ощущения.

 Фактически заменив Белову отца, Кондрашин перенес на воспитанника и отцовское всепрощенчество, которое, считаю, во многом и сгубило Сашку. Контроль за молодой звездой, любимцем ленинградских болельщиков, не был ни до конца полным, ни до конца строгим. Многое Петрович прощал ученику. Винить за это Кондрашина трудно — большинство тренеров верит в своего наиболее близкого, наиболее доверенного ученика и всегда надеется на лучшее.

 В итоге, не обладая твердым, как алмаз, характером, Александр все больше сползал в захватывавший его поток веселого разгула, царившего в ленинградском «Спартаке». Они тогда были веселой командой. Гуляли тоже весело и от души — с валютными проститутками и ведрами из-подо льда для шампанского на голове. Белов все чаще ходил по краю при прохождении таможни, что в итоге закончилось двумя крупными срывами. «Залетал» он в основном в группе товарищей, которые, зная отношение Кондрашина к Белову, постоянно провоцировали его на приключения в надежде на то, что ему все простят, а они спрячутся за его широкую спину. Обладая добрым, широким, по-настоящему русским, в чем-то бестолковым характером, Сашка никому не отказывал.

 Сашка был настоящим артистом в спорте и в жизни, во всех смыслах и значениях этого понятия. Наверное, это давало дополнительную подпитку всенародной любви к нему. В Ленинграде его просто готовы были носить на руках. Особенное признание обеспечивало то, что он был «свой», коренной ленинградец, из простой рабочей семьи. В этой любви он буквально купался, находя в этом и удовольствие, и новые силы для спортивных подвигов. Временами бывал вальяжен, мог себе позволить сыграть на публику или сачкануть.

 Как-то раз, играя в «Юбилейном» против слабой команды, «Спартак» выигрывал очков двадцать, и Белов буквально прохаживался по площадке, не утруждая себя спортивной борьбой. Зрителей, которые жаждали баскетбольных чудес в исполнении своего кумира всегда, это не устраивало, и с трибун неслось обычное в таких случаях: «Давай играй!» После очередного такого призыва Белов с некоторым недоумением обернулся в сторону кричавшего болельщика и, показывая пальцем в сторону электронного табло с отражением счета, изрек сакраментальную фразу: «Посмотри на табло!»

 Как игрок Александр Белов был совершенно уникален и многообразен. Честно говоря, со своими «двумя метрами по утрам» он был, в принципе, классическим тяжелым форвардом, а не центровым. Однако при этом росте он обладал прекрасным скоростным прыжком, подбором, великолепным блок-шотом. Эти качества позволяли ему не просто справляться, а блистать на позиции пятого номера, причем оборонительного плана. Его главным достоинством было умение великолепно защищаться. Защита — основа игры в баскетбол — была его сильнейшей стороной. Он волок на себе колоссальный объем техникотактических действий, был прекрасно готов физически.