Замуж за орка, или Эльфы тоже плачут - Ирина Успенская

— Дри не меньше, — правильно понял ее взгляд Шеоп. — Однако ты очень бодро вчера скакала по камням, когда гордо сбежала от меня.

— Ты ревнуешь? — кокетливо поинтересовалась Элизабет, переворачиваясь на живот и оттягивая неизбежное.

Насколько было бы проще, прояви муж инициативу, но Шеоп, похоже, не собирался этого делать. «Он хочет, чтобы я попросила», — догадалась Элиза и залилась румянцем, вспоминая их предыдущие встречи.

— Не ревную, — фыркнул орк. — Сними рубашку.

От этого сильного голоса сжалось сердце. Приказ прозвучал слишком однозначно, чтобы спорить, и Элизабет чуть дрожащими руками начала распутывать завязки у горла Как назло, вместо привычного бантика затянулся узелок, и пришлось повозиться. Шеоп, чуть улыбаясь, наблюдал за ней, как никогда похожий на огромного хищника. Наконец, она стянула рубашку и отбросила в сторону. Хан не шевелился, только мерцало удовольствие в тигриных глазах.

— Распусти вопосы.

Она покорно расппепа косу тряхнула гоповой, позвопяя волосам рассыпаться по плечам

— Покажись.

Элизабет встала на кровати и медленно повернулась вокруг.

— А теперь кошечку, — в низком голосе орка появилась легкая хрипотца.

Элиза на мгновение замерла, нахлынуло чувство, что над нею издеваются, но, бросив беглый взгляд на мужа, она увидела восторг, мелькнувший во взгляде, и почувствовала гордость. Это ведь ее телом он восхищается, на нее смотрит с нескрываемым удовольствием. Он любит играть, так почему бы не доставить ему удовольствие? Элизабет охватил азарт и предвкушение чего-то запретного, но от этого еще бопее желанного.

Она призывно улыбнулась и, не отрывая взгляд от глаз мужа, медленно, грациозно опустилась на четвереньки, выгнула спину и поползла по фовати в его сторону.

— Мурр.

«Кошечка» опустила голову на сложенные руки, оттопырила попу и вильнула ею из стороны в сторону.

— Мяу..

Элизабет прищурилась, стараясь придать лицу соблазнительное выражение, медленно провела языком по руке, не разрывая зрительного контакта. Шеол, не шевелясь, следил за нею. Он казался безмятежным и равнодушным, но полные страсти глаза выдавали его.

— Закажу у гномов для тебя рыжий хвост, — медленно произнес хан и резко приказал: — Приласкай себя.

Элизабет не спеша легла на спину, свесив голову с кровати и глядя в лицо мужа, облизала губы, медленно, чувственно прикоснулась ладонью к шее, груди, животу, легко дотронулась до лобка и вернулась обратно.

— Закрой глаза и сделай эго еще раз, более откровенно.

Она покорно выполнила и это распоряжение, вдруг с отчетливой ясностью понимая, что ей нравится подчиняться этому властному низкому голосу, отдаваться ему, растворяться, позволять решать за нее, руководить ею.

Элизабет коснулась ключиц, провела по ним кончиками пальцев, заскользила ниже, огладила груди, чувствуя, как нарастает напряжение внизу живота, сжала соски и тихо застонала. От мысли, что за ней наблюдают, чувства обострились, тело отзывалось с особой остротой на каждое прикосновение. Она ощущала, как между пальцами напились соски, становясь большими и твердыми, и от каждого движения прокатывалась легкая судорога от кончиков грудей до самого попа. Элизабет широко развела согнутые в коленях ног и, продолжая одной рукой ласкать грудь, второй коснулась болезненно пульсирующей точки. От прикосновения тело непроизвольно выгнулось навстречу пальцам, и она, прикусив губу, глубоко вздохнула, лаская себя так. как делала это только наедине. Элиза слышала дыхание Шеола. чувствовала пьянящую сипу его ауры, и это возбуждало сильнее, чем его ласки. Когда она с тихим коротким вскриком погрузила пальцы во влажное и горячее, ей мучительно захотелось, чтобы муж присоединился, захотелось ощутить жесткие губы на своих губах, неудержимый и наглый язык во рту, захотелось, чтобы он сжал до боли в объятиях, чтобы вошел, наполнил собою, овладел, сделав своей.

— Навсегда.

Желание нахлынуло еще сильнее, затопило сознание, смыло из головы все мысли. Осталось только дыхание Шеола, его почти осязаемый жаркий взгляд. Элизе казалось, что тело стало одним оголенным нервом, каждый миллиметр требовал ласкового внимания, прикосновения, жаждал разрядки…

— Не спеши. Я не позволял тебе кончить, — раздалось над головой. — Руки за голову, ноги не сводить.

Шеол поднял ее, перекладывая поперек, и Элиза почувствовала, как прогнулась кровать под его весом, одновременно с этим по телу заскользило что-то бархатистое и прохладное. Запахло розами. Шеоп склонился ниже, она ощутила его дыхание на губах.

— Пожалуйста. — шепнула Элизабет, но покорно убрала руки и развела широко колени.

Грудь вздымалась в такт рваному дыханию, тело покрывали капельки пота, между ног пульсировало, и ей хватило бы одного касания, чтобы испытать оргазм.

— Пожалуйста, — не открывая глаз и едва не плача, повторила Элиза.

— Пожалуйста — что? — чуть насмешливо прозвучал голос орка, и Элизабет уловила легкий запах вина.

— Возьми меня.

— Возьми меня — кто?

— Мой хан.

Шеол довольно хмыкнул и провел цветком по ее приоткрытым губам. Элизабет глубоко вдохнула и подалась навстречу, когда прохладный бутон коснулся чувствительных сосков, пощекотал живот, заскользил по бедрам, очертил колени.

Хан склонился ниже и легонько дунул между широко разведенных ног, от этого простого действа Элиза тихо всхлипнула. Как же ей хотелось, чтобы он прикоснулся к ней губами, как тогда на озере…

Но Шеол не спешил, он взял ее руку и положил на свое мужское естество, прижимая и не давая возможности избежать близости. Элизабет вздрогнула и от неожиданности распахнула глаза, тут же столкнувшись с насмешливым взглядом старшего мужа.

— Приласкай его, так как ты ласкала себя.

— Я не умею, — шепнула она, стремительно краснея.

— Так учись.

Вместе со стыдливостью пришли мысли. Это ведь неприлично! А лежать вот так, раскрывшись перед нахальными тазами, прилично? Но ведь ей это нравится! Она падшая женщина! Что бы сказал папенька…

— Забудь все тупости, что тебе говорили чопорные лживые дуры, не познавшие радости плотских утех. Мужчина и женщина созданы Богиней для взаимного удовольствия, так отдайся этому удовольствию, — шепнул коварный соблазнитель прямо в ухо таким голосом, что Элизабет едва не испытала оргазм от воркующей хрипотцы, заполнившей мир вокруг.

Шеоп обхватил ее ладонь, заставляя сжать пальцы на горячей плоти, и принудил сделать плавное движение вниз, затем вверх. Элизабет чувствовала упругую твердость, мягкую бархатистую кожу и легкую дрожь своих пальцев Ей было мучительно стыдно, но в тоже время невыносимо любопытно. Хотелось опуститься ниже и рассмотреть…, но она постеснялась. Хан убрал руку и приник губами к ее груди, покусывая и сжимая до легкой боли. От его грубых ласк, от того, что она касалась запретного, Элиза испытала ни с чем доселе несравнимое упоение, готовое разорвать ее изнутри, затопить, свести с ума.