Случайное добро - Ольга Смирнова

Элеонора — та самая дева, так и оставшаяся неспасенной — подхватила стакан, налила воды из-под крана и бочком-бочком, стараясь держаться от Матвея как можно дальше, унеслась по коридору в неизвестность.

Матвей даже обиделся — он что, заразный? Почему его все вечно сторонятся? И вообще, пить воду из-под крана — это ж никакое заклинание потом не спасет от полного расстройства желудка. Совсем девицы пошли никуда не годные, к жизни не приученные. Кто ж ее, такую неумеху, замуж возьмет?

— Действие зелья скоро закончится, — произнес мужской голос спокойно. — И мы сможем поговорить. Позвольте представиться — Александр. Но мы, насколько я могу судить, уже заочно знакомы, так ведь?

Матвея словно током шарахнуло: невидимка — это Александр? Но… но он нормальный! По крайней мере, с первого… звука.

— А что он должен делать, по-твоему? — ядовито прошептал Михаил. — Огнем плеваться, как дракон? Злодейски хохотать? Младенцам головы рубить? Кровь пить? Нет, друг мой. Злодеи настоящие, не книжные — они так похожи на нормальных волшебников, что жуть берет. Они, твари, вежливые, обходительные. С ними можно и чай, и кофе попить. Они тебе расскажут много занимательных историй из своей жизни, пока ты будешь умирать у них на глазах.

Матвей дернул головой и скосил на посланника небес глаза. И тоже зашептал:

— Но как тогда узнать, что он — злодей?

— То есть? — переспросил Александр. — Вы очень тихо говорите, вас не слышно.

Матвей хотел было ответить, что не с ним разговаривает, но неожиданно Михаил исчез. Впрочем, волшебника это нисколько не удивило. Михаил вообще имел нехорошую привычку оставлять подопечного в трудной ситуации без поддержки. И что делать? Бить морду Александру? Но его же не видно! Чаю попить, подождать, пока проявится, и потом бить?

Начать драку, пусть и во имя мира во всем мире, вот так, без каких-либо провокаций Матвей не смог бы. Да и с провокацией не смог бы — он ведь даже хулигана в переулке не сумел заклинанием отделать! Молчание затягивалось. Ситуация складывалась глупее некуда. На помощь, как всегда, пришла темнота. Вот уж кто не сомневался. Вот уж кто в себе был уверен и на колебания времени не тратил.

Темнота ожила, радостно потерла ладошки и произнесла голосом Матвея.

— Здравствуй, Александр.

Молчание. Затем все еще невидимый Александр произнес:

— И вам доброго времени суток, уважаемая.

— Какая уважаемая? — деланно удивилась темнота. — Нет здесь никого, кроме вас двоих.

— Это я уже понял, — ответил Александр. — О, зелье действовать перестало. Но это и к лучшему.

Матвей, а его глазами и темнота, смотрел на высокого темноволосого мужчину. Мужчина стоял, опершись бедром о край стола, руки сложив на груди. Лицо его было серьезным, спокойным. Не было на нем «печати порока», но и… Матвей быстро подсчитал в уме… Александру сейчас должно быть восемьдесят! Но выглядел он на… Матвей не знал, на сколько именно, но гораздо, гораздо моложе! Как такое может быть? Черные мессы? Сговор с темными силами?

Матвей хотел бы сказать что-нибудь, например, поздороваться — пусть вселенское зло перед ним, но вежливость еще никто не отменял. Но темнота не позволяла. Мягко, ненавязчиво, она подчинила себе незадачливого борца за справедливость, как в случае со школьной уборщицей, и Матвею осталась роль наблюдателя.

— Чего ты хочешь? — спросил Александр, и Матвей удивился. Как это — чего он хочет? Искоренить зло! Внешний вид противника — лишнее доказательство, что он пользуется запрещенными приемами.

Зло, зло, воплощенное зло!

— Я ничего не хочу, — утомленно произнесла темнота. — Меня вообще здесь нет. Но есть этот способный паренек. Он хочет проверить принцип равновесия в действии.

— Какой такой принцип равновесия? Первый раз слышу.

Матвей возмущенно выпучил глаза, но сказать ничего не смог. Темнота лизнула его и лениво потянулась. Матвей чуть не упал от такой откровенной «ласки».

— Мне без разницы, по какой причине он тебя отделает. Разбирайтесь сами, — с этими словами темнота свернулась в клубок и уснула.

Матвей помотал головой, понимая только одно — перед ним цель, уничтожение которой принесет успокоение. Он наворотил таких дел, что искупить их сможет только подвиг во благо планеты. А подвиги, как он выяснил, не совершаются по щелчку пальцев, придется попотеть.

— Я тебя убью, — сообщил он Александру, который на это заявление отреагировал совершенно неадекватно — засмеялся.

— Боги, ты — можно ведь на «ты»? — это серьезно? Детский сад. Давай не будем слушать истеричек и впадать в крайности.

Матвей не пожелал слушать дальше — иначе сомнения задушили бы окончательно. Иначе смелости не наскрести, и решимость испарилась бы вовсе.

— Принцип равновесия, — прошептал он себе под нос. — Я должен очистить мир от зла и очиститься сам. Другого выхода нет. Ах, мама, мне так трудно, так трудно без тебя! Но я все исправлю, клянусь, я все исправлю! Ты будешь гордиться мною…

Отчаянно надеясь, что еще не поздно, что все наладится, Матвей вскинул вверх руки и заговорил. Совсем как во сне. Мгновение — и враг был обездвижен, однако продолжал слабо трепыхаться. Странно. Заклинание должно было словно замуровать его в бетон. Намертво. Сил мало вложил?

— Не делай этого, — выдохнул Александр. — Не позволяй ей взять верх. Ты просто попал под ее влияние.

— Нет! — по-бабски взвизгнул Матвей.

Пути назад уже не было. Или он победит, или умрет. Потому жить с осознанием того, что натворил, он не сможет. И значит надо верить, что тропа, которой он идет — истинная, а речи злодея — коварны и лживы.

Закрыв глаза для лучшей концентрации, он начал творить смертельное заклинание, то самое, которое никогда не знал, то самое, которое произносил когда-то во сне во время поединка с Александром. То, что подсказала темнота. Он говорил напевно, плавно, все больше опутывая кухню сетями волшебства, и Александр не сопротивлялся.

Это немного сбивало с толку — вселенское зло не может быть покорным. Оно не должно уговаривать и терпеливо ждать своего конца. Оно пользуется подлыми приемами, а не стоит, уставившись в одну точку, словно и не помышляя о сопротивлении. Оно не увещевает — оно караулит и бьет в спину.

— Еще раз прошу — не делай этого. Это ошибка. Ты запутался, но я помогу. Я все исправлю.

Голос Александра звучал сдавленно — заклинание неторопливо вытягивало из него жизненные силы. Он бы упал, если бы Матвей его не обездвижил. Еще минута — и враг будет повержен. Матвей собрал все силы, финальная часть заклинания была самой трудной. Представление затягивалось, хотя насколько Матвей знал — от темноты, это заклинание убивало практически мгновенно. Оставшаяся же часть служила для закрепления за душой волшебника миленького бонуса — проклятия.