На несколько демонов больше - Ким Харрисон

Вот тут меня достало, и я повернулась, слегка помахивая молотком — этак с угрозой.

—А знаете что? — спросила я. — А вот можете заткнуться оба. И заткнуться можете прямо сейчас.

Айви нахмурилась, завинчивая бутылку с водой:

—Я даже не знаю, зачем ты это делаешь.

—Айви... — начала я, потому что все это мне уже надоело.

— Напрашиваешься на беду, — сказала она, ставя пустую бутылку на подоконник.

Дженкс стоял на моем списке, гладя вниз, руки на бедрах.

—   Делает, чтобы нервы себе пощекотать, — сказал он, ду­мая о чем-то другом.

—   Неправда! — возмутилась я.

Они переглянулись, посмотрели на меня с недоверием.

—   Правда, правда, — сказал Дженкс как о чем-то маловаж­ном. — Из «Технического описания Рэйчел»: подходит вплот­ную к краю смерти, но не переступает. — Он улыбнулся и про­тянул нежно: — И во-от за это мы тебя и  лю- юби-им...

—   Заткнись, — буркнула я, поворачиваясь к нему спиной и продолжая стучать молотком. — Я это делаю,  чтобы  Миниас не выскакивал тут как поплавок из воды всякий раз, когда захочет убрать свою метку. — Я потянулась за гвоздями через солнечный луч — Тебе нравится, когда Миниас вот так выле­зает?

Не сводя глаз с кучкующихся на подоконнике детишек, Дженкс пожал плечами:

—   Я не против того, что ты делаешь, я только насчет причи­ны с тобой не согласился.

—   Причину я тебе только что сказала. — Я нервно заправи­ла за ухо выбившуюся прядь. — И вообще, если не хочешь по­могать мне выбрать пароль, так и не надо. Я сама справлюсь.

Айви и Дженкс вопросительно переглянулись — будто я вправду не могу этого сделать сама, и у меня кровяное давле­ние дало свечку.

—Па! — раздался высокий отчаянный голосок пиксеныша в

глубоком горе. — Па, мне Джариат и Джумок крылья склеили!

Злость моя сразу куда-то делась, я в удивлении обернулась к окну. Четыре серых полоски брызнули прочь из гостиной. Из кухни донесся металлический грохот, и мне стало интересно, что же это рухнуло на пол. Дженкс застыл, и на лице его смешался страх перед тем, что будет, когда узнает Маталина, и сму­щение, что он слишком надолго от них отвернулся и они успе­ли кому-то крылья склеить.

Но тут же он опомнился и взмыл в воздух. Бросившись к полке, он бьющегося в слезах ребенка сунул под мышку и взлетел вслед за остальными. Весь клан закрутился водоворотом шелка и смятения.

—  Джариатджекджунисджумок! — крикнул Дженкс из кухни, и все исчезло — осталась лишь мерцающая пыльца и эхо их голосов у меня в голове.

—  Черт! — произнесла Айви в наступившей тишине, потом тихо засмеялась: она взяла в руки клей и рассмотрела этикетку. Когда она перебросила тюбик мне, я подумала: «Водорастворимый», и положила в ящик. Сама я улыбнулась печально, и хотя я надеялась, что крылья детенышу расклеят, но, кажется, вот оно — мое имя вызова. Джариатджекджунисджумок. Бели я его когда-нибудь забуду, мне достаточно будет спросить лю­бого из пикси, которому шкуру ободрали на спине за то, что склеил братцу крылья.

—  Да ладно, — сказала Айви, наклонившись к портативному приемнику и щелкнув выключателем. — Слышала последне­го Такату?

—  Ага. — Обрадовавшись уходу пикси, я прихватила еще гвоздей под мелодию упомянутой песни. — С нетерпением жду зимнего солнцестояния. Как ты думаешь, он наймет нас снова в охрану?

—  Ох как надеюсь.

Она включила, чтобы спеть припев: негромко, но чисто. Только я забила последний гвоздь в ряду, как Айви поставила на место последнюю панель, и я тут же прихватила углы. Нам отлично вместе работалось — как всегда бывало.

И смех пикси из сада подтвердил, что все хорошо. Я с облегчением сделала глубокий вдох, почувствовала отчетливый запах свежей древесины и теплоизоляции. И день был светлый — вол-на жары наконец-то спала. Дженкс возился с детьми, как счаст­ливый папа. У нас с Айви все возвращается к норме. И она поет. Трудно было бы придумать что-нибудь намного лучше.

Я не смогла сдержать мечтательной улыбки, услышав, что она поет слова стиха, которого мне слышать не полагалось. Это вампирская дорожка, которую вложил в свою музыку Таката, нечто особенное, что слышно только неживым да их наследни­кам. Ну, еще у Трента есть пара заговоренных наушников, которые дают ему такую возможность, но это не считается. Он мне тоже предложил такую пару, но я отказалась, не раздумы­вая, потому что понимала, что будет прилагаться к такому «по­дарку». И все-таки сейчас, слушая Айви, которая подпевала голосу Такаты, одновременно хриплому и певучему, я пожале­ла, что таких наушников у меня нет. В тот единственный раз, когда я слышала эту дорожку на наушниках Трента, измучен­ный и чистый голос женщины был невероятно хорош.

Айви взяла метлу и начала подметать. Я закончила горизонтальный ряд гвоздей, нагнулась за последними и начала сле­дующий вертикальный ряд. Пытаясь разобрать, что поет Айви, я промахнулась по гвоздю, хорошо пристукнув себя по боль­шому пальцу, дернулась и вскрикнула от пронзившей меня боли. Палец оказался во рту чуть ли не до того, как я поняла, что сделала.

—Что там с тобой? — спросила Айви, и я мотнула головой — ничего, дескать, — рассматривая красное пятно на пальце. А потом я посмотрела на панель. Черт, я на ней оставила вмятину.

— Да ты не волнуйся, — сказала мне Айви. — Диван здесь поставим.

Я стукнула по гвоздю еще раз, швырнула молоток в ящик с инструментами и села на камин, вытянув ноги. Повертела ноготь, разглядывая. Синяк там будет, я это уже знала.

Айви продолжала подметать, медленными размеренными Движениям, почти гипнотически. Музыка изменилась: вместо Такаты какой-то противный тип орал что-то про автомобили, и я потянулась ее выключить.  В наступившей тишине мышцы плеч у меня расслабились  сами собой.  Шорох метлы  убаюки­вая, сад затих — пикси наверняка занимались какими-то свои­ми делами в дальнем конце кладбища.

Резко нагнувшись, Айви замела щепки и пыль на совок, и черные волосы блеснули серебром в солнечном луче. Тихо про­стучали пластиковые обломки, высыпаемые в мусорный мешок. Айви пошла подметать дальше, весь пол, и я криво улыбнулась, встала и начала перекладывать инструменты в ящике, чтобы он закрылся. Их я верну маме в воскресенье, когда зайду к ней от­метить мой прошедший день рождения — отделаться от этого не удастся, и я только надеялась, что она никого больше не по­звала с целью устроить мою судьбу. Может, надо ей позвонить и сказать, что Айви тоже будет — это ее заставит реснички за­вить. И она поставит прибор для Айви, радуясь, что я вообще с кем-то пришла.

—   Как палец? — спросила Айви в наступившей тишине, и я вздрогнула.