Убить перевертыша - Владимир Рыбин

— Ты точно расслышал фамилию? Маковецкий?

Мурзин стоял перед ним какой-то взъерошенный и левая щека его недобро подергивалась.

— Вроде бы точно.

Ожесточенно, обеими руками, Мурзин потер виски и уставился в окно, за которым голубело небо. И вдруг оживился.

— Значит, этот чемодан тебе передала Эмка?

— Ты что?! — взвился Сергей. — Уж лучше меня подозревай.

— Я не подозреваю. А надо бы проверить.

В ванной что-то вдруг упало и разбилось, дверь распахнулась, и Эмка, неузнаваемая, с блестящим лицом, намазанным какой-то косметической дрянью, явилась перед ними. Длинное махровое полотенце, висевшее у нее на плече и достававшее чуть не до пола, создавало впечатление какой-то театральности.

— Ты думаешь, чего я прилетела?! — Она смотрела в упор на Сергея, и глаза ее были злы. — Он чемоданы перепутал, вот что!

— Кто?

— Хорст Фогель. Темно, говорит, в подвале, вот и перепутал, не тот мне отдал. А я же поняла, что чемодан для тебя дороже меня…

— Чего болтаешь?..

— Неправда разве? Вон он, привезла я.

Эмка кинулась к кровати, вытолкнула черный чемодан на середину комнаты.

И столь же порывисто подался вперед Мурзин, схватил чемодан, подергал замки.

— Вы его открывали?

— Так цифры же там, а Фогель их забыл.

— Ай, молодчина! Какая же вы молодчина!..

— Я из-за Сережи…

— Он не поймет, — махнул рукой Мурзин и расхохотался радостно.

— Что у вас там, золото?

— Дороже золота.

— В Шереметьеве, на таможне, открыть велели, а я сказала, что цифры забыла.

— Ай, молодчина!..

— Рентгеном просвечивали, собаке давали нюхать…

— Серега, друг, разреши я ее расцелую?

— Я ей не хозяин.

Эмка засмеялась.

— Я же в косметике.

— Ладно, — сказал Сергей Мурзину, — кончай паясничать.

— Ничего не кончай.

И старый черт Мурзин схватил Эмку за плечи, звучно поцеловал в щеку, в другую, облизал губы и, похоже, собрался продолжать понравившееся ему занятие.

— Хватит, говорю!

— Ревнует, — сказал Мурзин. — Ничего, поревнуй, тебе полезно.

И он опять вцепился в чемодан, который, похоже, был весьма тяжелым.

— Ну, я пойду, позвоню после.

— Тебя проводить?

— Не надо. Там машина, и меня ждут.

Сказано это было со значением, и Сергей понял, что Мурзин не хочет, чтобы он видел ту машину и тех людей, что его ждут. Да Сергею и самому никого не хотелось видеть в эту минуту. Кроме Эмки. И он с облегчением запер за Мурзиным дверь, не забыв снова оставить ключ в замке.

— Какая ты у меня умница, — сказал он, обнимая Эмку.

— Только сейчас понял?

— А я решил, что ты по мне соскучилась.

— Я и соскучилась…

— А ты вон как сообразила…

Он опять задыхался от ее близости. И она опять теряла силы в его объятиях…

Потом они пили чай на кухне.

— Как теперь быть-то? — спросил Сергей.

— О чем ты?

— Вдруг забеременеешь…

— О-о! — воскликнула Эмка и радостно засмеялась. — Тогда мы всегда будем вместе.

— На расстоянии двух тысяч километров? — вспомнил он цифру на Штутгартской телебашне.

— Для Бога нет расстояний.

— При чем тут Бог?

— Бог — это любовь. Любовь — это и есть Бог. Если ты будешь во мне, то и я буду в тебе. Всегда…

Он снова еле сдерживался, и она поняла это по его вдруг закостеневшему взгляду.

— Ты бы жене-то позвонил.

— Зачем?

— Сказать, что приехал. Да спроси, когда она придет. Обещала отпроситься. А то не застанет меня, что подумает?

Сергей удивленно уставился на нее.

— Разве я не говорила? Я же сегодня улетаю. Билет взяла…

Она вскочила, прошлепала домашними тапочками в прихожую, принесла сумочку, показала билет.

— Как взяла, так и сдашь, — угрюмо сказал он.

— Нет, Сережа, не усложняй жизнь себе и мне. Сегодня я унесу с собой радость. Останусь — все может измениться… Да и не сказала я никому, что улетаю. Мне надо быстро вернуться.

Она была права. Это Сергей понимал, но от того, что понимал, было еще тяжелее.

— Позвони жене, не тяни.

И он пошел к телефону. Набирая номер, вздохнул глубоко и откашлялся, чтобы голос не подвел, чтобы жена с ее кошачьим чутьем не учуяла ничего такого.

— Приехал? — спокойно, почти равнодушно спросила Татьяна. — Ну, как?

— Что "ну как"?

— Не притворяйся, знаешь ведь, о чем я. Какая Эмка-то, а?!

Он промолчал.

— Ну, конечно, молчишь. А Ленка где?

— Не знаю, удрала куда-то.

— Что же ты ее отпустил?

— Она еще до меня.

— Ну, мерзавка, ну, я ей задам, просила же. — Жена явно обеспокоилась. — Ладно, пойду отпрошусь.

— Поторопись. Эмка сейчас уезжает.

— Куда?

— Обратно, к себе. У нее билет на самолет.

— Чего же она приезжала? На один день?

Он опять промолчал. Не скажешь ведь о чемодане.

— Ты что ее там, в Германии, не видел, что ли?

Женский вопрос, коварный. Если не видел, а Эмка, узнав, что он приезжал, кинулась следом?..

— Видел. Недолго.

— Чего же она, а? — И закричала в трубку: — Чего молчишь? Я спрашиваю, чего она приехала-то?!

— Потом расскажу….

"Та-ак! — положив трубку, насмешливо подумал он. — В мировых проблемах разобрался. Теперь бы с личными справиться…".