Хелена - Мария Хлодвиг

В небольшой комнате с закруглёнными углами, за столом из полированного дерева цвета пепла, сидели я и мой эйанский друг. Компанию нам составляла стопка переплетённых в тёмную кожу рукописей, изящные фарфоровые чайник и две чашки с блюдцами (всё из одного сервиза). С пробуждением принца жизнь в доме Королевы воистину изменилась к лучшему.

"Скоро Ортано Косом придётся называть не Пустым, а Полная-чаша миром".

Из-за моих и Миарка новых обязанностей расшифровка записи Ларана продвигалась с удручающей медлительностью. Дело не облегчало и наше общее невежество в Высшей Алхимии.

— Бесполезно, — обреченно сказала я, сделав крошечный глоток; у дворцовой девушки — особенно у главной дворцовой девушки — манеры должны соответствовать положению. — Опыт твоего отца не годится для меня. Он обладал уникальным даром… или благословением. Я не такая.

— Не рано ли сдаёшься, принцесса?

Я вздохнула. Иногда мне казалось, друг видит окружающий мир в альтернативном свете.

Мощь Золотого века основывалась на Естественном законе. С его помощью люди Древней Империи творили то, что мои современники не могу повторить волшебством. Я принадлежала своей эпохи, так же как Ларан — своей. Мой разум не годился для постижения тайн Высшей Алхимии.

"Пора начать мыслить трезво".

За чтением исследований творца Белой я только зря убила время.

— Есть ли в тебе что-то, принцесса, чего нет в других? — внезапно спросил Миарк. — Чувствовала ты когда-нибудь отличие от обычных людей? Осознавала ли свою исключительность?

Я никогда не ощущала себя лучше или хуже окружающих. В Храмовой Школе мне внушили: гордыня и самопринижение одинаково опасны. Перед Равновесием все равны — и люди, и эльфелинги, и боги.

"Все, да не все, как выяснилось".

Я оставила без ответа вопросы эйанца.

— Ты замахнулась на тайны жизни и смерти, Хелена, — сказал друг, явно разочарованный моим молчанием. — Они поддаются лишь выдающимся людям. Готова ли ты сказать себе: "Я одна из них"?

Я не раздумывала над ответом.

— Нет. Мне не нужна ни слава, ни могущество. Я хочу просто спасти любимого. Разве этого мало?

— Мало.

Мне хотелось плакать. Миарк обнял меня. Его дружеский жест принёс слабое, но утешение.

— Ты особенная, принцесса, — мягко прошептал эйанец. — Только не хочешь в этом признаваться, даже самой себе. Я вижу твой свет, но ты сама должна его разглядеть.

Чувствовать рядом тепло другого человека было приятно. Как бы я хотела прижаться к Лионелю — сильному, здоровому, любящему — и просто сидеть, позабыв обо всём.

"Пустые мечты".

— Может, разгадка твоей слепоты кроется в прошлом, Хелена?

Голос Миарка звучал так… доверительно.

Я закрыла глаза. Картины воспоминаний отчётливее проступают, когда разум не сосредоточен на окружающем мире.

Заплаканная мама и растерянный отец. Мой брат Андриан, лежащий на смятой постели — бледный, исхудалый, не похожий сам на себя. Целители разводят руки и отводят взгляд. В храмах дают страшный в своей окончательности совет: "Смиритесь".

Я стою на коленях перед изображением Жиюнны, читаю молитвы охрипшим голосом. Чуда не происходит. От обиды и отчаяния сыплю проклятьями, но и они уходят в пустоту.

К демонам не обращаюсь, поскольку знаю — они лжецы.

Валюсь от усталости и засыпаю тяжёлым неспокойным сном. В нём я…

Дальше — темнота. Будто меня заперли в чулане, как провинившегося ребёнка.

— Что тебе приснилось, Хелена?

— Я не помню.

— Не помнишь или не хочешь помнить?

…Я иду по чёрной пустоши. Солнце тускло светит сквозь густую пелену свинцовых туч, земля твёрда, как камень. Холодно.

Я бреду из ниоткуда в никуда.

"Хочешь подарить жизнь брату?" — спрашивает меня голос. В нём нет угрозы.

Я так устала.

— Спаси Андриана, — шепчу одними губами. — Умоляю. Я заплачу любую цену.

"Назови меня по имени, Хелена".

— Только и всего?! — кричу, задыхаясь от радости.

"Да".

— Принимаю условия!

…Просыпаюсь, напрочь позабыв сон, но с твёрдой уверенностью — брат поправится.

Позже, когда родители привели меня к молодому мужчине, назвавшемся служителем некого отличного от Пяти создания божественной природы, насмешливо спрашиваю:

— Забота об отчаявшихся — тяжкая ноша. Должно быть, твой хозяин пребывает в вечной печали, наблюдая за царящей на земле несправедливостью.

— Его печаль светла, — с таинственной полуулыбкой отвечает жрец. У него зелёные глаза и длинные золотистые волосы, свободно спадающие на плечи.

— Те Владыки, что я знала, отказались от моего брата. Поможет ли ему Печальный бог?

Служитель дарит мне взгляд, полный кроткой мудрости:

— Мой Господин помогает всем, кто приходит к нему за помощью.

В лице жреца мне видятся знакомые черты, но я не могу вспомнить, кому они принадлежат.

— Он походил на погибшего друга моего брата, — потрясённо прошептала я. — Прошло столько лет, и я забыла…

Облик ушедших стирается из воспоминаний живых. Мне было нечего стыдиться, но я корила себя за малодушие. Помнить — тоже мужество.

"Ещё один рубец на твоей душе, Хелена".

— Расскажи мне свою историю, — попросил Миарк. — Я должен знать.

Андриан всегда доставлял проблемы, но однажды превзошёл сам себя. Несколько лет он возглавлял небольшого отряда наёмников, состоящего из юнцов, больше стремящихся насладиться романтикой свободы, нежели заработать звонкую монету. На одном из заданий их едва не перебили. Брат прикрывал отступление, и ему досталось больше всех. К тому времени, когда Андрэ доставили домой, рана воспалилась и ни один целитель — светский или храмовый — не мог ручаться за его жизнь. Родители просили помощи у богов, но жрецы твёрдило одно: "Ваш сын обречён". Даже Жиюнна отказалась отвечать на наши молитвы, я уже занимала не последнюю ступень в жреческой иерархии.

Затем мне приснился сон, и вскоре в Тэйресе объявился странный человек. Он называл себя служителем бога, который приходит на помощь, когда умирает надежда. Сначала я не отнеслась к нему серьёзно, приняв за слугу самозванца — подобные часто объявляются в Эмьвио Косом. Они рождаются в Тхеос Косом из смеха, слёз, гнева или других проявлений человеческих эмоции Пятью, настоящими богами. В природе таких существ есть божественность, но она едва ощутима, как вкус сильно разбавленного вина. Жизнь их коротка…

…если им не удаётся заполучить Имя.

Людям даны два завета: Второй запрещает воскрешать мёртвых, Первый — давать Имена.