Ценитель - Сергей Котов

— Я мечтал о путешествиях… о вещах… мне нравится — но вот, наверно, такой я человек. Маленький…

— Может быть, — улыбнулся дедушка. — А может и нет!

— Я не смог изменить мир. Не сделал всех людей счастливым, не…

— Ты не знаешь этого, Гера, — дедушка перебил меня. — Не можешь знать. Тебе просто не с чем сравнивать, потому что ты не представляешь, каким был бы мир, если бы тебя не было. Кроме того, есть ещё одна возможность, которую тоже не следует упускать из виду…

— Какая? — насторожился я.

— Что твоя детская мечта ещё не исполнилась.

Я даже остановился, с недоумением глядя на дедушку.

— Да-да, детские мечты — они такие, — улыбался он. — Совсем не про логику и не про время. Как бы то ни было, твоя мечта сейчас сильно мешает другому человеку изменить этот мир под себя. И знаешь… мне кажется, это хорошо. Потому что я даже представлять боюсь, о чём мог в детстве мечтать такой человек, как он.

Дедушка притворно поёжился. Я улыбнулся в ответ. И мы пошли гулять дальше, по тёмным улицам Сан Хуана, распугивая местных бандитов и карманников.

На ферме у Хосе было что-то вроде гостевого домика. Он находился чуть на отшибе, в полукилометре от посёлка работников. Двухэтажное деревянное строение с каменным фундаментом, в окружении фруктового сада и виноградников. «Он редко пустует, — пояснил Хосе, когда мы заселялись, — мои работники имеют право приглашать родственников, на какое-то время, пожить. Чаще всего они это делают зимой, предыдущие гости вот только позавчера съехали».

Из города мы вернулись совсем поздно. Нас забрал один из работников фермы, на стареньком «Мицубиси».

Пока нас не было, Вика занималась стряпнёй. Умудрилась даже пельмени приготовить, замесив тесто с помощью монструозного механического миксера, оказавшегося среди кухонного оборудования. Пельмени, надо сказать, получились великолепные, из местной говядины, с добавлением каких-то пряных трав.

Так что легли спать мы далеко за полночь. Сытный ужин помог справиться с негативными эмоциями. Я даже начал верить, что дедушка искренне говорил насчёт мечты. Что это не моя вина в том, что случилось с отцом. Но на душе всё равно было тоскливо. Наверно, именно так ощущается необратимость времени.

Я провалился в сон, глядя на щедро рассыпанные в здешнем небе мерцающие звёзды.

Утром, за завтраком, мы собрались в гостиной, на первом этаже домика. Женщины соорудили отличный перекус из салата с тушёной говядиной и яичницы. Хосе на правах хозяина пытался было вмешаться в процесс готовки, но эти попытки были твёрдо пресечены.

— Хорошо у вас здесь! — сказала Лидия, когда очередь дошла до чая. — Спокойно. И люди хорошие.

Хосе вздохнул и опустил взгляд.

— Я постарался создать такой уголок, где люди могли бы… ну, отдохнуть, что ли? — сказал он. — Вообще мы, ценители, редко таким занимаемся. Но тут что-то вроде… скажем, сентиментальных соображений было. Видите ли, мне на самом деле больше восьмидесяти лет, и я помню лучшие времена. А современные люди — нет. Я бы хотел, чтобы хоть у кого-то из них была искорка надежды, что лучшие времена возможны.

Дедушка посмотрел на Хосе с большим удивлением. Потом взглянул на меня.

— Слушайте, теперь понимаю, почему вы сошлись, — сказал он, улыбаясь.

— Мы просто ещё молоды! — улыбнулся Хосе.

Лишь потом я обратил внимание на выражение лиц Лидии и Вики.

— Да, ценители живут довольно долго, — осторожно сказал я.

— Вы посвящённые третьей ступени, — добавил дедушка, — вам можно знать.

— Что с нами будет, Филипп? — спросила Лидия, вздохнув.

— Думаю, ничего особенного, — он пожал плечами. — Вы представляете какую-то ценность для той стороны, пока идёт охота на Геру. Как только ситуация разрешится, вас оставят в покое. Понимаете, я не впервые сталкиваюсь с подобными государственными машинами. Они не злые сами по себе. В них много… механического. Всё «заточено» на целесообразность. Не будет смысла за вами гоняться — никто не станет тратить на это ресурсы.

— А секретность? — возразила Лидия. — Мы слишком много знаем…

— А ценители знают ещё больше. Как и посвящённые третьей ступени, — добавил дедушка. — С этим мирились и будут мириться. Существование такой системы выгоднее войны. Так что в некотором роде мы имеем дело с локальным кризисом, который вызван очень необычными обстоятельствами.

— Мы можем спрятаться, — предложила Лидия. — Пока вы занимаетесь своими делами.

— Нам лучше не разделяться, — возразил дедушка. — Так вы находитесь под защитой нас и наших вещей. Понимаете, мы живём в мире со стеклянными стенами. Вас быстро вычислят, где бы вы ни находились. Да, в западных странах это будет чуть сложнее и дольше. Но результат один. Так что придётся подождать разрешения кризиса в нашей компании.

Лидия вздохнула и посмотрела на меня с каким-то странным выражением.

А я вдруг подумал о том, кем выгляжу в её глазах. Странное недоразумение из прошлого её любимого мужа, которое стоило ему жизни и счастья её собственной семье… впрочем, ненависти или хоть какого-то негатива я не ощущал. Скорее, сочувствие, любопытство и что-то ещё, чему я не мог дать определение.

— Как вы собираетесь выкручиваться? — спросила она у дедушки.

— Так ведь ничего не изменилось, — ответил он. — Будем искать ещё один амулет Кадусаса, который они обнаружили. И надеяться, что его не успели уничтожить.

Глава 22

Самое сложное — это ничего не делать.

Мы жили на ферме Хосе уже пять дней. И если поначалу я откровенно наслаждался сельской пасторалью и местными стейками, то потом местные прелести начали вызвать раздражение. Появились негативные моменты жизни в дали от цивилизации: необходимость экономить электричество и питьевую воду, специфический запах силосной ямы, который иногда доносило даже до гостевого домика, и так далее.

Ну и, конечно, сильно не хватало информации. Мы договорились избегать любых средств связи, которые теоретически могли бы нас идентифицировать. Поэтому на всякий случай в гостевом домике вообще отрубили интернет, оставив только спутниковое телевидение. Причём в пакет, как и следовало ожидать, русскоязычные каналы вообще не входили.

Чтобы как-то скоротать время и создать иллюзию занятости, мы с дедушкой много гуляли, беседуя о всяких философских вещах.

Но сегодня у меня было настроение поговорить о чём-то более практическом.

—