Громов: Хозяин теней - Екатерина Насута

себе приговор. Думаю, тогда-то дар и сработал, защищая носителя. Случилась лихорадка…

— Та самая горячка… но менингит? Эти ведь поражения, они не от гематомы.

— Верно. Это уже после… теоретическим мог быть и менингит. Организм ослаблен, а условия, в которых живут обычные люди часто… далеки от нормальных. Хотя нарушений развития я не вижу. Скелет сформирован нормально… был сформирован. Видишь, здесь и здесь?

— Ослабление зон роста?

— Именно. Вследствие дурного питания.

— Но кормили сегодня…

— Танечка, — с мягким укором произнёс Афанасий Николаевич. — Именно, что сегодня. Или думаешь, что тут каждый день так?

— Евдокия Путятична показалась мне женщиной достойной, — Танечка явно огорчилась.

— Она и есть достойная женщина. Просто ей… не повезло. Не нашлось никого, кто сумел остановить бы её вовремя, но что уж теперь… и нет, я не думаю, что она ворует у сирот. Она — нет. Прочие — скорее всего. В приюте изрядно людей и за каждым не уследишь. Кроме того платят тут мало, соответственно и работников найти непросто. И исходное финансирование тоже весьма… скромно. Она и так делает многое. Здесь чисто. Опрятно. Есть одежда и обувь, да и детей нельзя назвать истощёнными, несмотря ни на что…

Пожалуй, похвала от такого человека многого стоило. А ещё Савке повезло. Приюты ведь разными бывают. И в иных он бы просто не дожил до нашей встречи.

— Но возвращаясь к нашему делу… точнее менингиту. Взгляни на эти очаги ещё раз. Ничего тебя не смущает?

— Кроме того, что он жив?

— Кроме.

— Не знаю…

Меня вот смущает этот разговор донельзя.

— Не на каждый отдельно, скорее на картину в целом.

— Они… они симметричны! Точнее как будто рисунок.

— Именно дорогая. Именно. И рисунок, пожалуйста, запомни. Вечером нарисуешь и покажешь.

— Да, дедушка. Что это?

— Это остаточный след от проклятия. Весьма нехорошего проклятия, наличие которого как правило обнаруживают уже при вскрытии… если вскрытие проводят и тот, кто это делает, достаточно компетентен, чтобы отличить проклятье от менингита. Симптомы весьма схожи.

Дерьмо.

Мог бы — выругался б. Но я не мог.

— Получается… получается…

— Что кто-то весьма настойчиво желал избавиться от этого мальчика, — сила вновь потекла в Савку. — Сначала его ударили по голове, а потом и прокляли. Хотя, возможно, удар нужен был для отвлечения внимания. Или чтобы объяснить болезнь. Ту самую, как ты изволила выразиться, мозговую горячку.

— Но он всё равно не умер!

— Вот это и странно…

Сила распирала изнутри. Теперь я ощущал её явно и ясно, мятно-холодную, текущую по жилам и даже раздирающую их, давящую, будто вынуждена она протискиваться в узкие щели кровеносных сосудов.

— Очень странно… полагаю, дело в том, что сила проклятья была рассчитана на обычного человека, а дар уже очнулся… может, даже развивался некоторое время. Вышел на вторую стадию. И когда это вот случилось, то сила его направилась не в вовне, как должно быть при нормальном развитии, а внутрь.

— И этого хватило…

— Чтобы выжить и компенсировать некоторый ущерб? Как видишь… это лишь теория, деточка. Да и… смотри сейчас.

— Что ты сделал?

— Наполнил его своей силой. Теперь ты видишь?

— Это… это ужасно!

Что ещё более ужасного? И почему кажется, что Танечка того и гляди расплачется.

— Физические повреждения — это, безусловно, печально, но куда хуже то, что произошло с его тонким телом…

Эй, я хочу посмотреть!

Но кто ж покажет.

— Его как будто… смотри, здесь и здесь… и вот там… какие-то лишние нити.

— Не трогай.

— Почему? Может, если убрать…

— Он умрёт, — спокойно ответил Афанасий Николаевич. — Эти, как ты выразилась, нити, есть остаточный след от некого ритуала. Не думал… впрочем, не важно. Главное, если присмотришься внимательней, ты поймёшь, что он не позволяет тонкому телу вовсе рассыпаться… я бы сказал, что он связывает воедино душу и тело.

И тихо стало.

Целительская энергия постепенно развеивалась, давящее чувство исчезало, зато появлялось странное ощущение покоя, которое бывает на границе сна и яви. Кажется, и меня накрывать стало.

— Может, тогда их укрепить…

— Не стоит. Это не наша сила. Скорее уж ближе к той, запретной. И нельзя быть уверенным, что вмешательство пойдёт во благо. Помнишь первую заповедь?

— Не навреди.

— Именно… так что трогать мы не будем. Лучше займёмся тем, что касается нас… итак, попробуем поработать со сверхслабыми энергетическими потоками узкой направленности. Многого мы не сделаем, но вот начнём с самого большого очага. Простимулируем регенерацию и заложим резерв восстановления нервной ткани, благо, возраст ещё позволяет…

Голос становился тише и тише.

— … крайне обидно… такой потенциал, такие возможности, но теперь, увы… однако учись… редко выходит… повреждения мозга крайне сложно восстановить, так что постарайся…

Он превратился в шёпот.

И растворился в пустоте.

Глава 19

Глава 19

«Сложно сказать с уверенностью, что представляет собой так называемая Тень. Мы можем говорить лишь о некоторых свойствах её и только. Однако и без того очевидно, что представления некоторых лиц о существовании разумных Теней, и как следствие, возможности с оными договориться, есть ничто иное, как дичайшая смесь суеверий и романтизированных чаяний. И смесь сию мы полагаем в крайней степени опасною, вредоносною, ибо иные незрелые умы, очаровавшись ею, спешат отыскать доказательства, собирают экспедиции и…»

Из речи главы Академии наук.

Надо же, ещё живой.

Лежу.

Дышу. Чувствую всею спиной поверхность кровати. И поверхность эта раздражающе-гладкая, хоть бы какая складочка там или комок. Но нет…

Бесит.

Глаза открываю.