Из дневников Босоногого мага - DOBROmood

они говорили, стало неважным. Он был счастлив. И если тьма не лишила его разума, то безграничное счастье могло с ней поспорить.

Мужчина, как он сказал, был врачом и мастером на все руки. Он ловко вскрыл замок, какими-то маленькими железячками. Она взяла его за руку и повела на свободу. Он чувствовал, как через руку плавно втекает знакомое ему её тепло. Попав в большую комнату, он дёрнулся и зажмурился, здесь было ярче, чем обычно. Она быстро накинула на него свой плащ и притушила свет в магических лампах. Он смог посмотреть на неё. Она была красива, красивее всех. Её волосы были теперь собраны в высокий хвост, абсолютно не скрывая длинные заострённые уши. Он заинтересованно разглядывал её уши, борясь с желанием их потрогать, заметив его интерес, она лишь по-доброму улыбнулась. И тут, сердце его сделало стук и ухнуло куда-то вниз. Её глаза, её блестящие золотом глаза стали серыми, и волосы серые, даже губы серого цвета…

Он закричал в отчаянье и горько зарыдал, навзрыд. Она кинулась к нему, прижимая к груди и шепча слова утешения. Она не понимала! Тьма не только сожрала его имя, она отобрала у него цвета. Раньше он не замечал, думал, что всё нормально. Но взглянув на неё, понял, чего лишился.

— Успокойся, дорогой! Всё хорошо. Всё будет хорошо. Обещаю. — магия вложенная в её слова приносила покой. Он затих.

— Я в прошлый раз не успела спросить, как тебя звать? — улыбнулась она глядя в его заплаканное лицо.

Он не хотел признаваться, что не помнит имени. Любое имя, что ни назови, окажется ему чужим. Не знал получиться ли у него сказать что-то вообще. Ведь ранее, когда он говорил с худым, он просто озвучивал слова тьмы…

Он сделал усилие и неожиданно для себя произнёс:

— Мори.

Глава восемнадцатая. Друга спасая

«ᴇᴄᴧи ᴛы зᴀʙᴛᴩᴀ нᴇ ᴨᴩ᧐ᴄнёɯьᴄя иᴧи ᴛᴀᴋ будᴇᴛ, чᴛ᧐ ᴄᴇᴦ᧐дня ᴛʙ᧐й ᴨ᧐ᴄᴧᴇдний дᴇнь ʙ ϶ᴛ᧐ʍ ʍиᴩᴇ. ᴦ᧐ᴩдиᴧᴄя бы ᴛы ᴛᴇʍ, чᴛ᧐ уᴄᴨᴇᴧ ʙ ϶ᴛ᧐й жизни? ᴇᴄᴧи нᴇᴛ, ᴛ᧐ ᴨ᧐ᴩᴀ чᴛ᧐-ᴛ᧐ ʙ жизни ʍᴇняᴛь. ϶ᴛ᧐ ᴦᴧᴀʙный уᴩ᧐ᴋ, ᴋ᧐ᴛ᧐ᴩый я ʙынᴇᴄ из ᴛ᧐ᴦ᧐ дня»

из днᴇʙниᴋ᧐ʙ б᧐ᴄ᧐н᧐ᴦ᧐ᴦ᧐ ʍᴀᴦᴀ.

После возвращения из воспоминаний Мори Ма’Ай с трудом понимал, кто он и где находится. Ему было безумно жалко мальчика в темноте. Где-то на краю его сознания проскользнула отчаянная мысль о том, что сам Ма’Ай даже не жил. Ему бы хотелось ещё раз увидеть родителей, попрощаться с друзьями, освоить магию, разобраться в своих чувствах к Ашран. Он бесконечно сожалел о своей наивности и доверии к Мори. Сейчас он прекрасно осознавал, что это был крайне глупый поступок с его стороны. Главная ошибка в его жизни, но исправить её возможности не было. Тех, кто учится на своих ошибках, не ждёт радостная перспектива…

Внезапная белая вспышка перед домом оставила после себя троих. Куран стоял с Шивой на руках. Когда-то давно они также появились в эльфийских лесах, — равнодушно вспомнил Ма’Ай. Рядом с ними стояла Ашран. Она была волшебно-прекрасной красивее всех в этом мире. Он впервые видел ее с распущенными волосами. Они рассыпались по плечам водопадом золотистого блеска. Глаза ее сияли и были темнее обычного, — отметил он, — и вся она словно светилась нездешним светом, мягким и таинственным.

«Она пришла проводить его по мосту» — подумал Ма’Ай.

— Мори, прошу, остановись, — сказала Ашран.

— А я, прошу, дать мне шанс, — отозвался Мори, приставляя нож из квебрита к горлу Ма’Айя. — К тому же, мне кажется, или ты уже говорила нечто похожее?

— О каком шансе ты просишь Мори?

— А кто это с тобой? Друзья нашего Ма’айя? — спросил Мори, указав на Шиву с Кураном стоявших рядом.

— Он мне не друг, — вставила милая Шива.

— Никто. Они просто доставили меня сюда, — отмахнулась Ашран. — Отпусти его.

— Не волнуйся за него. Я уже частично стал им. Поверь мне, Ашран. Мне правда жаль его. Он настолько лучше меня. Идеальный, с чистыми помыслами, — сообщил Мори таким заботливым тоном, будто не он хотел лишить последнего жизни, а кто-то другой. — Никто никогда не видел ни капли добра от меня. И скоро я останусь единственным, что останется от него. Прости, Ашран, но я слишком люблю тебя, чтобы отказаться. Отказаться от тебя и отказаться от него — равнозначные для меня вещи.

Голос Мори дрогнул, выдавая искренность чувств.

— Скоро я стану таким же бессмертным, как ты. Я не буду уже человеком, и тогда ты сможешь быть со мной, — заключил Мори.

— Почему ты решил, что станешь бессмертным? — Тихо спросила Ашран.

— Ты думаешь, у меня не возникло догадок? Твой интерес к заклинаниям и всему такому, что хоть как-то связано с бессмертием. Думаешь, ни разу не вызвал вопроса — почему? Почему, ты, прожившая так долго, вообще, интересуешься нечто подобным. Неужели, ты, правда, не догадываешься, где я мог найти это старое заклинание? — удивленно спросил он. — Это твое заклинание. Я восстанавливал его с тебя. Кто-то уже отдал свою жизнь за твою, как Ма’Ай отдаст свою жизнь за меня. Я буду таким же, как ты. Ты можешь любить меня, мой срок не ограничится сотней лет.

— Мори, — глухо сказала она. — Дело не в твоем сроке жизни. Я никогда не полюблю тебя в том смысле, который ты, вкладываешь, в слово люблю. И я не несу ответственности за твои чувства. Ты можешь чувствовать что угодно в отношении меня, но у тебя нет прав навязывать свои чувства мне.

— Хочешь сказать, что это моя проблема, что делать со своими чувствами? — лицо Мори потемнело, как туча перед грозой.

— Бесите вы меня! — неожиданно вскричала Шива. Для тех, кто сталкивался с таким впервые, это было шокирующим явлением. Сколько силы нужно иметь в голосе, сколько чувств и эмоции вложить. — Скажу, что люблю я! Я люблю деньги! Знаете, почему на них можно купить все! Можно купить вещи, можно жизнь и людей на них купить можно, и эльфов, и сердце, и счастье, и мечты. Вот что я в них люблю.

От столь грубого вмешательства в их диалог рты Ашран и Мори непроизвольно открылись от удивления. Никто ничего не заметил, даже сам Мори не понял, вплоть до того момента, когда стал медленно заваливаться назад. Куран молниеносно подскочил к Мори, с превышающей человеческие возможности скоростью, чётким движением выбил нож, выхватил Ма’Айя из ослабевших рук Мори, и откинул в сторону к Ашран.

— Что…? — произнесла Ашран бессмысленный вопрос, ее мысли не поспевали за действиями Курана, но всё-таки