Несравненное право - Вера Камша

— Стоять!

— Стоять?! — невольно переспросил принц.

— Мы не можем очертя голову кидаться не зная куда. Нас слишком мало, а этих… — Матей запнулся, не найдя в своем солдатском лексиконе слов, достойных вчерашних извергов, — этих должно быть ну никак не меньше полутора сотен, то есть три на одного. Так что вперед. Но очень тихо. Вон до тех кустов. И уйми собаку.

Гайда действительно была вне себя. Ее горло разрывало низкое рычание, пушистая светлая шерсть на затылке стояла дыбом, хвост совсем исчез между ног. Только впитанная с молоком матери любовь к хозяину и привычка повиноваться заставили суку замолчать и медленно пойти рядом с хозяйским конем.

«Вон те кусты» оказались все той же обязательной в здешних краях сиренью, уже распустившей листья-сердечки. Заросли примыкали к заборчику, окружавшему крайний дом, двери в который были распахнуты, так же, как и в Лошадках. Никого не было видно. Убийцы, если они еще были в селе, не озаботились поставить охрану.

— Похоже, они совсем обнаглели, — проворчал Винсен, проверяя пистоли.

— «Зло всегда есть глупость», — назидательно процитировал Книгу Книг еще один ветеран из числа воинов Матея, чьего имени Луи, нарочито презиравший своих тюремщиков, так и не удосужился узнать.

— Если бы всегда, — не согласился со священным текстом Матей, — но сейчас, похоже, нам везет. Они, — он произнес это слово с непередаваемым отвращением честного рубаки к палачам, — похоже, привычек не меняют. Наверняка гонят всех к иглецию.

— Чего же мы ждем? — дернулся вперед Луи.

— Чтобы Клод и Рауль успели зайти с той стороны, — пожал плечами ветеран. — Ни один не должен уйти.

Если бы полностью рассвело, было бы видно, как Луи покраснел. Опыт, конечно, вещь великая, но догадаться о том, что врага надо взять в кольцо, мог бы и он.

Всадники молча сидели в седлах, время, казалось, остановилось. Крики теперь звучали беспрерывно. Воющие, жуткие вопли гибнущих в муках живых существ. Кто-то из сигурантов не выдержал и сунулся было вперед, но стоящий рядом ветеран — Луи только сейчас заметил, как ненавязчиво люди Матея перемешались с его собственными, — успокоил парня оплеухой. Это было невыносимо — сидеть и ждать, когда впереди гибли, и страшно гибли, беззащитные, но они ждали, пока Матей не поднял и опустил левую руку, словно бы рубанув невидимое чудовище, и не бросил: пора…

2229 год от В.И. Утро 25-го дня месяца Агнца. Нижняя Арция

Лисьи горы и пущи остались на севере. Армия Годоя миновала Восточную Фронтеру и теперь целеустремленно пересекала Нижнюю Арцию — Михай, несмотря на вежливые протесты графа Койлы, предпочел старый Олецький тракт более новому Лисьему, объяснив это нежеланием раньше времени тревожить Арроя. Нижняя Арция, плоская и влажная, не нравилась Уррику, да и что можно сказать хорошее о местности, где и оглядеться-то как следует нельзя — разве что на дерево залезть, да и с его вершины увидишь одно и то же — кроны деревьев, кое-где расступающиеся, чтобы окружить зеленоватые озера, небольшие села, окруженные опять-таки деревьями и мокрыми лугами, по которым без пастухов разгуливали бестолковые, позабывшие, что значит голод и опасность, коровы и овцы.

Войско шло быстро, не заходя в деревни, которые, по счастью, были редкими. Гоблина раздражали тревожно-любопытные глаза из-за заборов, светлокожие ребятишки, открывшие от удивления рты, назойливые лохматые собачонки. Крестьяне взирали на происходящее столь же мудро и отстраненно, как пасущиеся на лугах коровы; попадавшиеся на дороге купцы и нобили пожимали плечами, полагая, что Базилек решил, не мудрствуя лукаво, усилить свою армию таянскими наемниками, и, морщась, принимались подсчитывать, какими новыми налогами это может обернуться.

Арцийцы пожимали плечами и принимались за прерванную работу, так и не поняв, что же такое они видели. Михай строго-настрого запрещал своим солдатам даже заговаривать со встречными. Впрочем, поскольку рядом со штандартами Михая покачивалась орифламма с нарциссами и личная консигна[78] посланника Базилека, принадлежавшего к одной из самых влиятельных и известных арцийских фамилий, местным и в голову не приходило, что происходит что-то неправильное.

В Эланде еще лежал снег, а песчаная прибрежная полоса была непроходима из-за обычных в это время года бурь, но Годой все равно спешил. Еще один переход, и Старая Олецькая дорога разделится на Мунтский тракт, ведущий к столице империи и дальше к Кантиске, и Морскую дорогу, на которую и должна была свернуть армия Михая, чтобы в конце месяца Медведя подойти к Гверганде, городу-ключу Побережья.

Вчера, когда войско располагалось на ночлег на большом лугу у деревни со странным названием Лохматы, личный представитель императора граф Койла, утонченный и красивый в своем темно-синем, шитым золотом платье, более подходящем для увеселительной прогулки, нежели для войны, прилюдно порадовался, что они почти миновали Нижнюю Арцию, которая, что ни говори, всегда была задворками империи, и вступают в сердце империи. Михай галантно заметил, что не сомневается, что «настоящая Арция» превосходит окраину в той же степени, в которой арцийские нарциссы превосходят фронтерские колокольчики. Настроение у регента было пугающе хорошим, впрочем, радовались жизни практически все, не считая рвущихся в бой гоблинов, которым долгая пешая прогулка по сытой дружественной стране начинала надоедать. Их союзники-люди, напротив, вовсю радовались жизни, а привезенные нагрянувшими гостями из числа провинциальных нобилей местное яблочное вино и добротная еда подняли настроение всему воинству. Приехавшие засвидетельствовали свое почтение высокому таянскому гостю и особо — графу Койле, правой руке всесильного императорского зятя. Разумеется, им было объявлено о походе против Майхуба, и дворяне с умным видом, кивая причесанными по мунтской моде пятилетней давности головами, обсуждали подробности будущей кампании.

После аудиенции арцийцы разошлись по палаткам пригласивших их офицеров, где продолжалось веселье, в котором не принимали участие только части, находящиеся на дежурстве, и — из упрямства — гоблины. Уррик в силу своего положения при особе регента был вынужден наблюдать сцены веселья, казавшиеся ему весьма неприглядными. Да и как еще могут выглядеть разумные создания во время войны, добровольно одурманивающие себя какой-то дурно пахнущей настойкой, в которой к тому же не было ни вкуса, ни крепости. Хорошо хоть регент, при всем к нему неуважении, на сей раз был весьма воздержан. Вовсю угощая гостей, Михай почти не пил. Не пил и Таисий, с явным неодобрением созерцая подвыпивших нобилей, заплетающимися языками обсуждавших атэвские обычаи, согласно которым каждый мужчина может иметь столько жен, сколько в силах прокормить, но на одну меньше, чем у старшего брата, и на две, чем у отца, если тот еще жив. Однако, несмотря на количество выпитого, ночь прошла спокойно — не было ни драк, ни каких-то других неожиданностей. На рассвете Уррик отправился в свою палатку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});