Подстрекатель - Холли Лайл

— А что делать с нынешней пьесой?

— Пусть спектакли продолжаются, как запланировано. Они закончатся через пару дней. Но убедитесь, что на Томерсина оказано давление по поводу следующей пьесы. Скажите ему, что она требуется для какого-нибудь приближающегося праздника и время ограничено. Не оставляйте ему выбора, кроме как прекратить спектакли, как только закончится запланированный первоначальный срок.

Дракон поклонился.

— Да, Дознаватели. Мы это сделаем. Если понадобится, я сделаю это сам. Если в Совете предатель, ему лучше не знать о наших подозрениях.

Немного подумав, Дракон спросил:

— Какова цена за ваше содействие, чтобы мне знать, сколько денег взять из личного фонда?

Пенангвели медленно улыбнулся, но теперь он уже не казался милым старичком.

— Вы отблагодарите Безмолвное Дознание позже. Можете идти. Нам нужно еще кое-что обсудить.

Дракон побледнел, но поклонился, попятился к двери и поспешно покинул палату.

Когда он ушел, Пенангвели откинулся в кресле.

— Мы прибережем этот долг до момента, когда нам понадобится голос в Совете. А может быть, и для чего-нибудь более существенного. Стоимость услуги будет зависеть от того, что нам удастся узнать. Нужно, чтобы Драконы оказались у нас в долгу.

Он снова улыбнулся.

— Девушка, которая подошла к тебе сегодня, может быть ключом, — сказал Фареган.

Пенангвели поднял бровь.

— Джесс? Я думаю, она безобидна.

— Я уверен в этом. Но она всегда была и остается верным другом Гелласа Томерсина. Они из одной части Инджарвала. Соландер единственный сын покойного Рона Артиса.

— Ты знал ее? Никогда бы не подумал.

Фареган сухо засмеялся.

— У меня были причины выяснить о ней все. Если позволите, я приставлю к ней своих людей. Думаю, она поможет нашему расследованию.

Пенангвели, который кое-что знал об увлеченности Фарегана молодыми девушками, но ничего не знал о его коллекции, предупредил его:

— Она стольти, Грат.

Фареган кивнул, но ничего не ответил.

— Хорошо, — согласился Пенангвели. — Но помни, не она наша цель.

На этом они перешли к обсуждению других дел.

Темнота, тишина и мир царили в районе Перхаут города Эл Артис. Здесь жили в основном иноземные гости. Но мир был скоро нарушен, когда охранники города установили периметр вокруг района и начали ходить по улицам, стучать в двери и вытаскивать спящих людей из домов.

— Ваши документы, — повторяли они у каждого дома, и когда их предъявляли, они смотрели на них и говорили что-то вроде:

— Согласно указу Драконов, поскольку мы прекратили дипломатические отношения с Камаринсом, вы и ваша семья временно переселяетесь в Уоррен.

Или говорили следующее:

— Вы каанцы. Вы находитесь вне зоны Каана, и на вас нет положенной одежды. Вам придется пройти с нами — вам и вашей семье.

В ту ночь исчезла половина района. А оставшиеся дрожали и смотрели в окна, понимая, что их соседи больше не вернутся. Каждый знал, независимо от заверений охранников о временном переселении, что из Уоррена еще никто не вернулся.

Через неделю в пустующие дома вселятся новые иноземные семьи — семьи из тех мест, которые поддерживали неопределенные отношения с Империей Харс Тикларим. Эти семьи обоснуются здесь до следующей чистки, когда некоторых из них, а то и всех, заберут, чтобы насытить бездонную утробу Уоррена.

Глава 11

Агент, направленный Советом Драконов для переговоров, сидел прямо напротив Рейта в его рабочем кабинете. Губы агента были растянуты в широкой фальшивой улыбке.

— Город будет праздновать трехтысячелетний юбилей со дня рождения Грейвмиана Размышляющего, который считается родоначальником картографии. Его работа в значительной степени способствовала открытию большей части Матрина. А это сделало нашу замечательную Империю столь великой. Сейчас мы добились безопасности как внутри наших границ, так и за их пределами.

Агента звали Берч, и он сразу не понравился Рейту, хотя им ранее никогда не приходилось встречаться. Рейт кивнул.

— Что-то смутно припоминаю. Я вроде бы действительно что-то слышал о Грейвмиане Размышляющем. Сейчас о нем многие забыли и не особенно-то почитают.

Сказав это, он улыбнулся своему гостю и сделал паузу.

— Верно. Мы много лет пренебрегали празднествами в честь Грейвмиана. Но это особая дата — три тысячи лет со дня, — и Магистры города решили, что в честь этого славного события будут устроены грандиозные народные гулянья. Поэтому я и пришел к вам, представляя в своем лице не только Магистров Совета Драконов, но и саму Ландимин Харса.

Рейт вопросительно поднял брови.

— Вы создали нечто новое, — продолжил Берч. — Нечто свежее, оригинальное и ни на что не похожее. Ваша пьеса, созданная на общеразговорном языке, волнует воображение, она поет песнь страсти, адресуясь к сердцам зрителей. С этой страстью не способны сравниться старые формы театрального искусства, променявшие искренность и правдивость на мнимые красивости. Хотя вы подарили нам трагедию, это трагедия возвышенная и прекрасная. Некоторые строки вашего произведения до сих пор звучат в моей памяти яркой, величественной музыкой.

На мгновение взгляд Берча устремился куда-то вдаль, и Рейт понял, что этот человек говорит правду. Что-то в пьесе тронуло даже его, подарив какой-то части его души возвышенное потрясение и сладостное беспокойство.

Подобная реакция взволновала и самого Рейта, если не сказать — потрясла. Он никогда не думал, что те, кто обладает властью над другими людьми, могут испытывать душевный дискомфорт. Раньше такое ему и в голову не приходило. Теперь же, узнав об этом, Рейт почувствовал, что перед ним открываются и развертываются поистине неограниченные реальные возможности.

— Так чем же все-таки могу вам помочь, Магистр Берч? — спросил он.

— Городские власти хотели бы заказать вам пьесу. Такую, которая будет идти на сцене в течение всего юбилейного года. Нам бы очень хотелось, чтобы ваше драматическое произведение носило волнующий, страстный характер, но также и… — Берч задумчиво устремил взгляд в пространство и после паузы продолжил: — Нам не хотелось бы, чтобы это была еще одна трагедия. Не должно в новой пьесе быть и ничего напыщенного, упоминаний о славе былых династий или величии прошлого. Нам хочется чего-нибудь современного. И немного смешного. Юмор — это очень важно. Пусть будет что-нибудь такое, что помогло бы зрителям провести несколько приятных часов, наблюдая за развитием интригующего сюжета и смеясь над веселыми шутками. Чтобы они, вернувшись домой, с радостью вспоминали вашу новую пьесу. Вы уже подобную пьесу представили на суд зрителей — но это трагедия, а для юбилейного торжества трагедия не подойдет.