Внук Бояна - Розанов Сергей Константинович

Это были братья Глебовичи — князья Резанские и Пронские: Владимир с сыном, Всеволод и Святослав. Ехали они вместе с младшим братом Ярославом рука об руку. Самый старший брат Роман все-таки уклонился от похода: кто знает — не победят ли половцы? А если победят, он не потеряет их поддержку, и можно будет крепче зажать все обессилевшие после поражения княжества. Вот Роман и послал вместо себя Владимира Глебовича — третьего по возрасту брата. Был в походе со своими полками и княжич Владимирский Константин Всеволодович, были и князья Воргольские...

Завидев половецкие войска, князья придержали коней и долго из-под ладони вглядывались в приближающуюся лавину. Тысячные и сотские объезжали отряды, строили в боевой порядок.

Из боковой лощинки подскакал Юрко. Он только что вернулся с лазутчиками и быстро доложил князьям все, что узнал.

— Беглюкова орда идет навстречу? — переспросил старший здесь князь Владимир Глебович. — Одна идет, без подмоги? Ты не ошибся?

Юрко покачал головой:

— Мне ли не узнать белый стяг Беглюка с золотым конем! Его орда идет впереди, иных знамен пока нет. Самое время отбить.

Далеко видна степь, вся в седом ковыле и перелесках. В синей дымке движется и пылит черный половецкий вал. И уже слышен все густеющий шум конского топота, тревожно и вызывающе ржут кони...

Войска заканчивали подготовку к бою. Дружинники надевали броню, опробовали мечи и копья, скидывали с заплечья щиты. Простые воины готовили для боя рогатины и дроты, шалыги, ослопы...

В рядах воинов раздалось как вздох:

— Гос-споди, оборони от лютых!..

Воины закрестились, губы зашевелились от молитв.

— Не робей, Аверка, всей громадой идем,— послышался уверенный густой, как из бочки, голос.

— Навалились, поганцы, на наши головы!

— Чего стоим, бить надо с ходу!

Кузян перед сотней конников подстегивал ремешок шлема у подбородка, говорил своим воинам:

— Помни главное: не ты его боишься, а он тебя.

— Неужто не спугаешься? — спросил кто-то из молодых. — Ведь страшно?

— Страшно? — с улыбкой переспросил сотник. — И хуже бывает. Вот разок иду я по лесу, слышу: в кустах рядом кто-то шагает, валежник хрустнул. Ну, думаю, пропал: леший! Я пойду — и он листом шелестит, сушняком хрупает. Я встану — и он встает.,. Волосы у меня дыбом! Чуть раздвинул кусты: бородища седая во-о! По пояс! А глаза желтые бесстыжие уставились — как насмерть бьют... Ох, натерпелся я страху! Еще бы! Сам леший рядом! А он смотрел-смотрел да как заорет: бе-е-е-е! Тут я разглядел: попов козел оказался!..

Громкий хохот пронесся среди конников.

Юрко оглянулся на воинов. Ого, сколько люду русского! Тут и крещеные и язычники рядом стоят. Смотрят вперед грозно и встревоженно. Старики сумрачные, у молодых глаза горят боевой запальчивостью. Час пришел!

— Дозволь, князь старшой, мне идти впереди,— громко спросил Юрко, подъезжая к Владимиру Глебовичу. — У меня с ханом свои особые счеты. Их только кровью смоешь...

Владимир коротко кивнул, не отрывая глаз от вражеской лавины. Вот она уже надвинулась так близко, что можно различить лошадиную масть. На знаменах бычьи рога торчат. Наконечники копий блестят на солнце, как искры выметываются из пыльной тучи.

Ярослав Глебович вырвал из алых ножен свой меч и сказал:

— Идем вместе, друже, я тоже с батурами Беглюка не рассчитался...

Владимир Глебович выехал вперед, повернулся к войскам, окинул взглядом дружину, громко крикнул:

— Слушай, дружина храбрая! Слушай, все русское воинство! Окаянный враг огнем и мечом разоряет землю Русскую, не дает покоя, лютую смерть и злую неволю несет он народу нашему. Где пройдут недруги, там не остается камня на камне, слезами и кровью нашими поливают они свой путь... Грозный враг перед нами! Только храбрость и стойкость защитят любимых жен и детей, ваши дома и вашу волю... Наполним сердца дерзостной удалью! Не пожалеем жизни! Умрем или победим!..

— Веди нас, княже! — пронеслось по степи как гром.— Побьем злыдней! Веди на бой! Терпения нет!..

Раздалась команда по рядам, и войско тронулось вперед. Юрко оглянулся: теперь взгляды воинов были злы, сосредоточены на одном: победить! Брови сдвинуты, глаза прищурены... Да, они готовы к смертному бою! С ними и его сердце!

И Юрко запел:

Как пошли на битву рати смелые,

Рати храбрые — люди русские,

Отстоять родную землю-матушку

От лихих гостей непрошеных,

А пошли под знаменем под шелковым,

Дружбой верной перевитые,

Разметали вражьи полчища

В чистом поле да по ерикам.

Сгинь-уйди, поганый половчин,

Все пути на Русь тебе заказаны —

Пропади на веки вечные!..

Эту боевую песню знали все воины и теперь подхватили ее, ir она понеслась далеко вперед, до самых половецких полков...

Беглюк приказал поставить шатер на пригорке. Отсюда хорошо было видно все поле предстоящей битвы. Место для боя он выбрал удачное — на вершине сырта, у перевала. Выставил вперед конных стрелков: пусть русичи приблизятся к склону, тогда сверху с боков можно будет пустить главную силу — легкую конницу, чтобы она налетела и сшибла, разметала ряды русичей. Но, если они выстоят, тогда подоспеет полк тяжелых копейщиков, сомнет и раздавит своей громадой. Если все же не дрогнут русичи, из лесистых лощин вырвутся задние запасные полки и. разобьют врага с тыла. А у придонского леса еще останется засада...

Половцы построились в боевой порядок. Когда хан разглядел перед стройными полками русичей кучку блестящих витязей и около них Юрко — он и тут ехал на белом коне! — его охватило сомнение: начинать ли бой? Батур-певец опять может придумать такое, чего еще не бывало... Хан вспомнил ночной полет Юрко, и ему стало холодно, как зимой...

В стороне стояли военачальники и ждали приказаний. Они недовольно перешептывались.

— Почему хан медлит? Не следует ждать, пока уруситы приготовятся к бою!

Наконец они решительно подошли к Беглюку.

— Кто бьет первым, тот побеждает! Таков закон! — в один голос заговорили батуры. — Или идем на уруситов, или мы погибнем от твоей робости.

Тут как раз затрубили трубы у русичей, и понеслись по степи боевые фанфары — их услышали даже в половецком тыльном войске. Это ошеломило, мороз пробежал по спинам.

И тогда хан с досадой в сердце нарушил задуманное: приказал коннице не ждать, а ускорить удар на передние полки русичей и заманить их в долину к лесу, где была устроена засада. Половецкие застрельщики с воем и визгом понеслись вперед. Тучи стрел, сверкая на солнце, как черный дождь, осыпали русичей.

И вот тут-то свершилось непредугаданное. Стрелы не причиняли вреда русским дружинникам. Они отскакивали от стены высоких багряных щитов. Зато из-за щитов вылетали тяжелые стрелы и сулицы. Стрелы и копьеца неслись беспрерывно. Русичи медленно двигались вперед, скрытые щитами.

Кипчаки с гортанными криками и визгом бросались на эту багряную стену, но рассыпались от удара, как комья земли. А потом вдруг повернули и поскакали назад, к долине, желая завлечь дружину в западню. Но русичи не стали преследовать их, а продолжали надвигаться рядами, плечо к плечу. Вот они окружили копейщиков. С грохотом сшиблись полки, начали сечу, и тогда главные половецкие войска лавиной ринулись на русичей.

— А-а-а-а... — неслось над степью в громовом звоне булата.

Юрко рубил с яростью. Половцы в длинных с подвернутыми ролами халатах падали кругом него. Врукопашную, с длинными саблями они плохие вояки. Но их множество! Дикие лютые лица, оливковые — впрожелть, мельтешат перед глазами. Юрко искал Асапа: сперва сразиться с ним, потом пробиться к хану!..

Ханский стяг виднелся на пригорке — над шатром, но хана окружали отборные войска, воины с тяжелыми длинными копьями выставили их кругом, как черные жала. Юрко продвигался к ним и сек мечом слева и справа, не успевая разглядеть падающего врага, не замечая своих ран... И вдруг он увидел Асапа в черной вороненой броне и сияющем шлеме. Бился он в стороне, длинная кривая сабля мелькала над головой, как молния. И там, где рубил, не оставалось русичей... Скорее пробиться к нему, сразиться насмерть! Но путь Юрко загородил храпящим конем половецкий батур в огромном шлеме. Он замахнулся тяжелой шелепугой... Юрко рванул своего коня в сторону и взмахнул мечом. Рука половца отвалилась прочь, пала шелепуга, кровь хлынула на серый чапан. На мгновение мелькнуло свирепое лицо врага, искаженное болью. Юрко снова вскинул меч, и половец сполз вниз.