Убийство – дело житейское - Натали Рафф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, отец, отец… Как ты был прав. Судьба нашей Тани тому пример. Почитала себя Золушкой, а оказалась в роли Маргариты! «Боже, как все это ужасно!» – вслух завершила свои размышления Пазевская, но, заметив на себе удивленные взгляды дефилирующей вокруг себя публики, скорчила неприступную физиономию и важно прошествовала в зрительный зал.
Не успела Лина погрузиться в музыку, как в ложе появился Алкис. На ее счастье он оказался на редкость внимательным слушателем, так как был рад отключиться от одолевавших его проблем.
Эвелина Родионовна не ударила в грязь лицом, а сделала все, чтобы Рийден-старший получил удовольствие от посещения оперы. В начале каждого эпизода Лина подсказывала Алкису, что ему предстоит услышать: марш, вальс или хорал и он, к своему удивлению, сразу оказывался во власти знакомых ритмов. К тому же, некоторые фрагменты, вроде арии Мефистофеля или сцены Маргариты с жемчугом были ему хорошо знакомы, так как являлись неизменной частью, как правительственных, так и юбилейных концертов, на которых он вынужден был присутствовать в силу своего служебного положения. Алкис был доволен, что воспользовался приглашением Эвелины. В спектакле его многое заинтересовало: отчего партию Зибеля поет женщина, почему в роли Фауста выступают два исполнителя, и с какой стати последним действием оперы является «Вальпургиева ночь», представляющая из себя хореографическую сюиту. Лина терпеливо просвещала своего спутника. В частности объяснила, что Гуно включил в «Фауста» танцевальные номера в угоду вкусам французской публики, желающей в течении одного вечера наслаждаться и оперой, и балетом. Она же обратила внимание Рийдена на то, что в зале присутствует Кира Караева, сказав, что знаменитая руководительница «Цветов Азии», наверняка, пришла посмотреть новую редакцию «Вальпургиевой ночи», которую молодой балетмейстер театра сегодня впервые представляет на суд зрителей.
Во втором антракте возбужденный Алкис стал уговаривать Эвелину пойти в буфет выпить прохладительного. Лина отказывалась, поясняя, что брезгует пить из наспех вымытых стаканов. Тогда Ал вытащил из кейса складной походный стаканчик, протянул его своей собеседнице и сказал, что уступает ей самую чистую тару на свете – из нее он уже на протяжении восьми лет пьет только водку. Польщенная столь широким жестом, Эвелина Родионовна согласилась составить компанию своему не в меру разгоряченному спутнику.
Мише Рийдену, устроившемуся с друзьями в ложе напротив, тоже спокойно не сиделось. Утихомирился он только после того, как уговорил Ми-Ми пройти вместе с ним в буфет купить сигареты. Пока Михаил пытался через головы людей, стоящих в очереди выпросить у буфетчицы пачку «Мальборо», Миликов свысока посматривал на публику, жадно поглощающую второсортное питье и сомнительного качества бутерброды. Внезапно он замер: за угловым столиком, рассчитанным на двоих, сидела солидная пара. Седовласый худощавый мужчина в мундире полковника и элегантная темноволосая дама. Сверкая необычайно черными глазами, она успокаивала своего спутника, изредка касаясь пальцем его руки, в которой тот держал походный стаканчик наполненный прохладительным. Неожиданно мужчина смущенно засмеялся и, допив содержимое стакана, передал его своей приятельнице. Та с милой улыбкой наполнила его из бутылки, стоящей на столике, и стала неторопливо пить.
– Ты, медведь, глянь, как твой Ал охмуряет бабенку! В жизни не подумал, что он может быть столь ретивым, – прошипел Митрофан другу на ухо, жадно раскуривающему сигарету. – Посмотри, только потихоньку, и не суетись. Ты ее знаешь?
Михаил повернулся, увидел отчима с Эвелиной Родионовной и засмеялся.
– Не волнуйся, Ми-Ми. Эта черноглазка – моя теща, Танина мамаша. Кстати, твоя жена просила ей передать, чтобы она была готова через три дня переселиться к вам. Софа договорилась с Линой, что она постережет ваш дворец.
– Послушай, друг. Хочешь добрый совет? Так вот, говорю тебе как на духу: при первой возможности отправляй эту змеюку назад, к Тане и забирай мать к себе. Пусть живет с вами и ведет хозяйство. Ей эти хлопоты только на пользу. Она и так подорвала себе здоровье, провалявшись в прошлом году целый месяц на кровати с псевдоинфарктом. Ей двигаться надо, а не лежать, как бревно.
– Не пойму, при чем здесь Лина?
– При том! Если не хочешь, чтобы через полгода у тебя на шее оказалась не только дебильная жена и развратная падчерица, но и твоя привередливая мамочка, спровадь эту гадюку. Пообещай ей все, что угодно, только гони из дома. Уведет она Алкиса у твоей Фроси. У нее на физиономии написано – быть ей полковницей!
– Да зачем она Алу? Ему шестьдесят лет! Он давно недееспособен. Я понимаю. Застоявшегося коня еще может расшевелить молоденькая шлюшка. Но эта старуха?
– Ты хуже ребенка, Миша. Ты сравни эту особу с Ефросиньей Павловной, сравни! И потом, судя по браку Ала с твоей мамашей, он никогда девочек не жаловал. Когда он женился на Фросе, она тоже не отличалась свежестью. Она была яркая женщина и с характером, но отнюдь не инженю. Лучше скажи, сейчас у твоей тещи есть муж?
– Она овдовела чуть больше года назад.
– Ну вот в самый раз охмурить следующего. Небось, ее супруг был и с положением и не из бедных. И, наверняка, никакой хроники. У таких стерв мужики всегда здоровы!
– Ты прав. Ее Женя всегда был в отличной форме. Он погиб. Несчастный случай. Пожар от сигареты. Сгорел вместе с тачкой.
– А что, хорошая была тачка?
– Из отечественных самая лучшая…А ты прав. Ее Фаргин у них в автономии занимал какой-то весьма солидный пост. После его смерти Лина осталась при деньгах,
