Второй шанс - Линн Пайнтер

Он выпрямился и засунул руки в карманы куртки, его лицо было нечитаемым.

— Тот день с тобой был невероятным. Я знаю, что у тебя «нет времени» или желания для отношений, и я не против подождать или просто остаться друзьями. Но ДБП был…

— Фантазией, — перебил Ник. — Это был мираж, Эмили.

— Так… что? Ты собираешься полностью избегать счастья только потому, что оно может исчезнуть?

Он посмотрел на меня на мгновение, прежде чем отвернуться и сказать: — Я просто не заинтересован в тебе в этом плане, понятно?

В моей голове сразу же мелькнуло: «Я должно быть неправильно поняла — мне жаль…».

Я было открыла рот, чтобы сказать это.

Но я не неправильно поняла.

И мне не было жаль.

— Ты можешь настаивать на этом, Ник, — сказала я, злая и разочарованная тем, что он предпочтёт быть грубияном со мной, чем честным с самим собой. — Но я не выдумала себе, каким был тот день. Такие дни не случаются, Ник, их просто не бывает. Я понимаю, почему тебе страшно открываться после Эрика, но…

— Прошу, не приплетай сюда моего брата.

Я сжала губы и отвернулась, чувствуя досаду.

Он провёл рукой по голове и сказал: — Ты ничего не знаешь о моём брате, и используешь то, что я тебе рассказал, чтобы убедить меня — и себя — что в нашем прогуле было больше, чем на самом деле. Мне жаль тебя разочаровывать, Эмили, но ДБП был просто прогулкой. День, когда двое людей прогуляли школу и пошатались по центру города. Вот и всё.

— Угу, ладно, — я сморгнула крупные слёзы унижения.

— Я не хочу обидеть тебя, Эм, но это всё, чем это было…

— Поняла, — я сунула ему его куртку и вернулась к машине, где Крис и Рокс сидели внутри с опущенными окнами, наблюдая за всем унизительным отказом. Я втиснулась на переднее сиденье, и мои друзья не задали мне ни единого вопроса. Рокс обняла меня за плечи, а Крис протянул мне один из бумажных носовых платков, которые он всегда держал на центральной консоли.

Просто прогулка.

Признание № 20

В шестом классе, когда я устроила Финну Паркеру, жившему через дорогу, «позвони и убеги», я упала с его ступенек и сломала запястье. По сей день мои родители думают, что я сломала его катаясь на роликах.

Вернувшись домой, я наконец позволила себе заплакать. Внутри меня образовалась ноющая пустота, в том месте, где был Ник. Странно, ведь я узнала его только 14 февраля. Но мне казалось, что он как-то видел меня — всю меня — и понимал. Ничего из этого никогда не будет иметь смысла, но я испытывала огромное чувство потери из-за Ника.

Я услышала, как мама вернулась домой, и мне не хотелось иметь дело с её гневом. Я была уверена, что она, вероятно, всё ещё злиться, особенно после того, как я вчера заперлась в своей комнате, но я просто не чувствовала себя эмоционально готовой к новым конфликтам.

Я принялась за домашнее задание — просто не зная, чем ещё себя занять, — и у меня внутри всё сжалось, когда я услышала её крик: «Эм! Ужин!»

Глубоко вздохнула и спустилась вниз. Запах спагетти и фрикаделек — моего любимого блюда — лишь усиливал мою меланхолию. Аромат пробудил воспоминания о спагетти в старом доме, когда за столом в нашей старой жёлтой столовой сидели только я, мама и папа. Затем это напомнило мне об обедах в крошечной квартире отца, когда нас было только двое, и всплыли смутные воспоминания о том, как они оба кормили меня спагетти и знакомили с новыми возлюбленными.

Я поняла, что Ник сделал меня мягкой, раз даже спагетти могли вызвать такую грусть.

Я села, чувствуя на себе взгляд мамы, приготовившись к нравоучениям.

— У тебя всё хорошо, Эмили?

Тодд, муж мамы, был приятным человеком. Безобидный торговый представитель, который всегда выглядел так, будто у него есть мнение обо всём, включая то, что его не касается и напрямую связано со мной и моим отцом.

Поэтому его вопрос меня нервировал.

— Всё в порядке, — я посмотрела на спагетти и положила салфетку на колени. — Почему ты спрашиваешь?

— Просто ты выглядишь… — он указал на моё лицо вилкой.

— Словно вчера допоздна гуляла?

Спасибо, мама.

— Словно она грустит, — Тодд склонил голову и произнёс это, словно это было совершенно невозможно. — Словно она плакала. Ты уверена, что всё в порядке, детка?

Я кивнула. Что-то в неожиданной заботе в его голосе заставило меня почувствовать себя ещё более разбитой, чем я уже была.

— Эм? — теперь и мама склонила голову. — Всё хорошо?

Я снова кивнула, но моё зрение затуманилось от слёз, а глаза наполнились ими до краёв.

— Эмили, — мама выглядела по-настоящему озадаченной видом моих слёз. — Солнышко?

Это ласковое обращение стало последней каплей. Я превратилась в рыдающее месиво за кухонным столом, хныча над спагетти и фрикадельками, пока мой младший «брат», Калий, смотрел на меня, словно я свихнулась.

* * *

— Да ты прикалываешься.

— Я же здесь, разве нет? — Я отхлебнула свой американо и сказала Рокс: — Моя мама, женщина, которая отдала мою морскую свинку, когда мне было семь лет, потому что я забыла почистить его клетку, на самом деле сняла с меня наказание.

— Ой, я совсем забыла о Дре.

Я вздохнула. — Покойся с миром, Дре, морская свинка, которую моя мать отдала соседям Финклбаумам, которые на следующий же день умудрились потерять его на своём заднем дворе.

— Я не понимаю, — Рокс сняла очки и посмотрела на них, вытирая что-то с одной из линз. Она была из тех, кто хорошо выглядит и в очках, и без них. Её кожа всегда выглядела идеально, независимо от того, накрашена она или нет, и ей шла любая причёска. За то время, что я её знала, у неё были и косички, и дреды, короткие волосы, длинные волосы, светлые волосы, розовые волосы, и афро, и она хорошо смотрелась с каждой из них.

Я провела пальцем по логотипу на стаканчике и подумала, не пора ли и мне сменить причёску. Внезапно моя обычная эстетика перестала мне подходить.

— На этот раз ты действительно заслужила наказания, не в обиду, а теперь она проявляет снисходительность?

— Ну, нет, — я откинулась назад и всё ещё немного дрожа. — Скорее, она решила вести себя как нормальная мама. Вчера вечером за ужином у меня случилась истерика, начавшаяся из-за Ника, а потом она перешла к последней ситуации с моими