Талисман любви - Луанн Райс

– Я хочу, чтобы папа вернулся домой.

Если Мартин бывал в Бостоне, то каждый вечер он делал одно и то же: покинув лед или отель, садился в машину и ехал кататься. Он убеждал себя, что нуждается в свежем воздухе, перемене места, впечатлениях от езды, но нужна ему была одна Мэй.

Он обязательно проезжал мимо их бостонского дома, и если видел там ее машину и свет в окнах, все было прекрасно. Тогда он сам парковался где-нибудь на улице, находил место в тени и наблюдал за окнами, пока свет в них не гас. По выходным, когда Кайли не ходила в школу и они не оставались в доме, он ехал в Блэк-Холл, гасил фары, когда съезжал на проселочную дорогу, и убеждался, что Мэй в безопасности в своем доме на ферме.

За все дни, проведенные без них, только это приближало Мартина к относительному спокойствию духа. Иногда он видел, как Мэй задергивала шторы или тенью передвигалась из одной комнаты в другую, и тогда он делал шаг к двери, готовый подхватить ее на руки и признаться, что он сделал самую большую ошибку в своей жизни и все, что он хотел теперь, это начать сначала.

Однако гордость была его самым тяжким грехом. Он не мог придумать слова, которые скажет ей. Обнять Мэй – единственное, что приходило на ум, но если он хоть чуть-чуть успел узнать свою жену, это стало бы для них только началом. Они проговорили бы до рассвета, а то и много позже. Мэй обожала разговаривать с ним, и выстраивать связи, и докапываться до смысла загадок и тайн жизни. Мартин предпочел бы ничего не обсуждать. Тем более сейчас, когда он столкнулся с чем-то запутанным и непостижимым, вызывающим смятение чувств. Ни с чем подобным он раньше не встречался.

Рэй сказал ему, что Мэй приходила на каток. Рассказал, как выехал со льда и увидел его жену у двери в раздевалку. На Мэй было желтое платье, сказал Рэй. Еще он сказал, что она твердо хотела повидать Мартина. Рэй предложил ей пройти в зал заседаний, но Мэй объяснила, что она будет ждать Мартина, не сходя с места. Мартин, скорее всего, вышел прямо на нее.

Она побежала за ним в раздевалку. Входя в душ, Мартин слышал смех и свист, и некоторые из парней имели неосторожность поступить недальновидно и начали поддразнивать его.

Она была нужна Мартину, в этом он не сомневался. Он желал ее, постоянно вспоминал о ней, обдумывал, какие слова сказать. Она оставалась рядом с ним все это время. Вот она и сейчас стоит у него перед глазами. Улыбающаяся, маленькая, упрямая и одновременно стеснительная, протягивающая руку, чтобы коснуться его.

Но она не знала об этом, а Мартин никогда не скажет ей, потому что он был не в силах признаться даже самому себе, а уж тем более рассказать Рэю или кому другому из «Медведей»… Она не знала, что он не видел ее тогда на стадионе.

Он смотрел в темноту, и ему казалось, как будто густая паутина свешивалась с деревьев. Закрыв один глаз, потом другой, он проверил себя. Вечернее небо было ясно, но он сидел в тумане. Его зрение, особенно в правом глазу, становилось все расплывчатее. И продолжалось это уже несколько недель. Он ничего не говорил доктору команды и боялся сказать Мэй. Ее посещение Эстонии для Мартина стало самым идеальным оправданием. Ему вообще ни о чем не придется говорить ей. Он просто взял и вышел из дома.

Сегодня вечером в их доме в Бостоне Мэй не было, не было Мэй и в Блэк-Холле. Мартин уже проехал весь путь из Бостона до побережья Коннектикута и обратно и теперь начал волноваться. Ее фургона нигде не было видно. Тетушка Энид сидела одна в своем доме, раскладывая пасьянс перед телевизором, а в бостонском доме было темно и пусто.

Сначала Мартин почувствовал замешательство, потом запаниковал. Он сгорал от желания поговорить с ней. Пора было прекратить это безумие под названием разлука. Недавно он вспоминал тот первый миг, когда увидел Мэй. В том самолете на Бостон. И рядом с ней Кайли.

Он вспоминал, как Мэй наклонилась над Кайли, окинув его подозрительным взглядом, словно так или иначе пред видела, что ей придется защищать своего ребенка от него.

Какой мужчина мог вот так взять и запросто уехать от своей семьи?

Им был Мартин, и сделал он это дважды. Очевидно, чутье Мэй оказалось верным в тот первый день. Она умела любить, Мартин знал одну ярость. Поставив машину на Бикон-хилл, он смотрел на их пустой дом, снова и снова проверяя свои глаза. Если она не здесь и не в «Брайдалбарн», где же она? Завтра день рождения Кайли. Они отменили вечеринку на коньках? Уехали куда-нибудь далеко, чтобы отпраздновать этот день?

Глава 17

На катке в Бэк-Бэй эхо многократно разносило смех и музыку. Многие дети посещали тут вечерние занятия по пятницам, и у них уже были свои собственные шкафчики для спортивного снаряжения. В это майское воскресенье, день ее рождения, Кайли стояла за бортиком, а мимо скользили девочки на изящных белых коньках, в красивых коротеньких юбочках для фигурного катания, а мальчишки красовались в черных коньках и облегающих черных брюках.

Кайли хотелось исчезнуть отсюда.

Мартин ушел из их жизни. Он не жил с ними больше, и он не придет на ее вечеринку. Он был где-то далеко – возможно, играл в хоккей. Так мама и Дженни объяснили ей. Им хотелось, чтобы она думала, что он обязательно бы пришел, если бы только смог.

– Эй, Кайли! Иди кататься! – позвал девочку тренер.

– Счастливого тебе дня рождения, Кайли! – вторил ему его помощник.

Кайли кивнула и помахала в ответ. Ее мама стояла в стороне, разговаривала о чем-то с устроителем праздника. У Кайли засосало под ложечкой. В ту минуту, когда она ступит на лед, она упадет, как случилось на дне рождения Элен.

– А что, Мартина Картье нет? – потребовал ответа Джимми Вэнс, с шиком затормозив перед ней.

Кайли отрицательно покачала головой. Все спрашивали ее о Мартине. Всю прошлую неделю они угощали ее конфетами, жвачкой, дарили карточки с Покемоном, лишь бы она пригласила их на свой праздник на катке. Уж очень им всем хотелось увидеть Мартина, а то и покататься с ним на коньках.

– Я думал, он будет.

– У него игра…

– Они выиграли два дня назад, – деловито стал считать Джимми. – «Медведи» не играли вчера вечером и не играют сегодня днем. Они играют вечером. Так что он мог бы прийти, если бы захотел.

– Ох, – сказала Кайли, сгорбившись, как старушка.

– Это она нарочно. Хотела, чтобы мы думали, будто он придет, – сказала Элен, выписывая круги. – Чтобы все мы пришли. А у меня сегодня день верховой езды. И мне надо было быть в Честнат-хилл на Силвер-Стар прямо сейчас, но я зачем-то пришла на ее праздник.

– Она даже не надела коньки, – сказал Джимми, посмотрев через бортик на тапочки на ногах Кайли.

– Мама сейчас принесет мои коньки, – объяснила Кайли. – Она поможет мне надеть их.

Сердце забилось, как у раненой птички. Ну почему у нее не поднялась высокая температура, как тогда, когда к ней приходила Натали. Если бы этот праздник уже кончился, Кайли не пришлось бы кататься здесь. Они начнут смеяться над ней. Она не сумеет встать, если упадет. И Мартин не придет к ней.

Кайли закрыла глаза. Ее желания иногда сбывались, она знала это наверняка. Она хотела иметь папу – и Мартин вошел в их жизнь. Но теперь он ушел, и она не могла ответить на вопрос, в чем она провинилась, если он ушел.

Ее мама грустила. Она ничего не ела и не спала, читала всю ночь. Кайли сама видела, как мама читает. Она вставала с кровати и тихонько шла по коридору, потом стояла за дверью спальни матери и смотрела через щелку.

Тут Джимми и Элен от неожиданности открыли рот. Их глаза округлились.

– Ничего себе! Это же он! – выдохнул Джимми.

Другие дети и их родители прекратили свое катание и начали двигаться, сначала медленно и нерешительно, потом быстрее к тому месту, где стояла Кайли. Когда Кайли оглянулась через плечо, она увидела Мартина. Он шел к ней с пакетом под мышкой.

– Привет, я – Тэлли Вэнс, мать Джимми. – Леди в красной юбке протянула ему руку. – Мой сын – такой болельщик, и все мы тоже! Большое спасибо за…

– Приятно познакомиться, – сказал Мартин, пожав ей руку, но не задерживаясь подле нее. – Извините меня, но меня ждут. Я должен найти свою дочь.

Сердце Кайли затрепетало. Она прижала руку ко рту, когда Мартин присел перед ней. Он смотрел ей в глаза.

– Ты пришел! – прошептала девочка.

– Но я никак не мог пропустить твой день рождения.

– Я думала, ты больше не любишь нас.

Мартин покачал головой. У него были грустные глаза, будто она только что сказала ему страшную вещь на свете.

– Мне очень жаль, что ты так думала.

Он вручил Кайли ее подарок. Коробку, обернутую в блестящую розовую бумагу. Но тут он поднял глаза, его лицо изменилось, и Кайли догадалась, куда он смотрит.

– Мэй, – услышала Кайли, как он позвал ее маму.

Мэй никак не могла пробраться сквозь толпу. Она несла в руках коньки: свои и Кайли. Они надевали их последний раз на пруду позади сарая, в тот морозный день, когда катались с Мартином. Мэй хотела одного: поскорее надеть коньки, помочь Кайли выйти на лед и сделать для девочки самый лучший праздник.