Tear You Apart (СИ) - "Kupidon"

А их отношения… Они действительно стали напоминать настоящие отношения - они проводили вместе свободное время, спали друг с другом в одной кровати и, конечно, придавались любовным утехам. Все это заставляло поверить в то, что их ждало светлая жизнь вдвоем: совместные миссии, накал сражений, страстные ночи и романтичные свидания, проводимые вне базы и отличающиеся особыми тонкостями. Сначала Вдова была настроена скептически, но ей нравилось внимание, а внимание Лены оказалось таким чарующим и завораживающим, что сопротивляться ее порывам оказалось невозможно.

Лена с готовностью показывала ей иную жизнь, осыпала своим вниманием и всячески заботилась. Неожиданно, но Вдова открылась, напомнив собой прекрасную расцветшую розу, за которой Лена ухаживала с особым вниманием и расторопностью.

Однако, в глазах всей базы они оставались в прежних отношениях, напоминая шипящих друг на друга змей. Вдова вела себя цинично и высокомерно по отношению к каждому на базе, показывала свое превосходство и стала по своему виду напоминать настоящую стерву. Но странная правда была в том, что такое поведение Лене очень нравилось. Вдова напоминала настоящую тигрицу, при которой дрожали все, а внутри Окстон злорадно смеялась, зная, что лишь с ней эта хищница мурлычет от удовольствия.

И так продолжалось около месяца, а то и дольше. С каждым днем, что переходил в недели, Вдова стремительно менялась, словно таящий на солнце лед, избавляясь от своего изначального облика. Той все чаще стали сниться сны, которые раннее не посещали ее. Странные картины, что описывали жизнь, непохожую на ту, какую вела она сейчас и до этого. По очевидному размышлению стало ясно, что Вдова начала вспоминать свою прошлую жизнь. Постепенно и лишь через определенные образы посредством снов и неясных картин, но начало было положено и долгие труды Сомбры и Лены наконец-то начали приносить свои плоды, что не могло тех не радовать. Момент того, когда к Вдове вернулась такая, казалось, маленькая вещь, как вкус, тоже давал понять о дополнительных трудах обеих бунтарок «Когтя».

Все стремительно шло к тому, что Вдова вскоре сможет четко сказать о том, что за особенные воспоминания к ней возвращаются. Лена неизменно была рядом и каждый раз, когда француженку одолевало какое-то воспоминание или, что хуже, приступ – она помогала ей преодолеть их.

Однако, незримая тень того, чего они так хотели избежать – все чаще нависала над ними и в какой-то момент стала настолько густой и ощутимой, что игнорировать ее дальше было бы непростительной глупостью.

Менгеле возвращался на основную базу, специально для того, чтобы провести медицинский осмотр всех агентов, включая и троицу девушек. И к этому дню все они, несмотря на очевидность его пришествия, не могли как-либо подготовиться. Вопрос вставал ребром и единственное, что заботило их – распознает ли Менгеле их труды над Вдовой и если да, то, что их ждет, а главное – какая участь постигнет Вдову. Эти вопросы буквально витали в воздухе…

…но все равно не смогли подготовить их…

***

- Твой пульс превышает установленную норму в три раза. – Менгеле нахмурился, смотря на показания планшета, после простой проверки основных параметров, пока Вдова показательно держала на лице маску равнодушия. – Ты принимаешь те препараты, которые я тебе прописал?

Француженка ощутила по своей спине табун пугающих мурашек, стоило этому вопросу донестись от Менгеле. Настал тот ужасный момент, когда она осознавала очевидное – соврать или уйти от вопроса ей не удастся. Сердце предательски ускорило темп еще сильнее, а маска равнодушия готовилась дать трещину.

- Приступы не беспокоили меня. – Как можно спокойнее ответила Вдова, зная, однако, что этот ответ лишь озадачит Менгеле больше. – Что-то не так?

- Вдова, отвечай на вопрос. – Потребовал Менгеле спокойно, но сердце француженки сжалось и зашлось ходуном. – Ты принимаешь препараты, которые я тебе прописал?

- Да. – Солгала Вдова и еле заметно вздрогнула, когда Менгеле отложил планшет и задал вопрос:

- Зачем ты мне врешь? – Его тон нельзя было назвать разгневанным или недовольным. Он был спокоен. До ледяного ужаса. – Ты можешь умереть, если перестанешь их принимать. То, что этого еще не произошло, еще ничего не значит. Твое сердце не предназначено для таких нагрузок, а на миссиях у тебя и вовсе может случится приступ. Давай мы не будем ссориться и ты, как хорошая девочка, просто позволишь мне сделать тебе укол.

Вдова могла бы согласиться. Просто сказать «да» и протянуть руку, чтобы чертов препарат тек по ее венам, но разум за последнее время стал настолько свободным и открытым, что все внутри нее взвилось и вскипело в яростном страхе, заставляя почувствовать себя загнанным в угол зверем. Освободившись от чертовой «привязи» в виде этого «лекарства», которым Менгеле ее пичкал, она поняла, чего лишилась и за что боролась когда-то раньше. Один вид блестящей острой иглы заставлял нечто внутри француженки взвыть в панике и лихорадочном ужасе.

- НЕТ! – Она сама не заметила, как яростно вырвала руку из хватки Менгеле, который уже взял ее за руку для будущего укола.

- Вдова. – Начал Менгеле предупреждающе и смолк, когда француженка кинула на него взгляд, полный звериной ярости. Несмотря на седину и явность преклонных лет, он смог уйти от неожиданного броска медицинского подноса, на котором был расположен ровный ряд шприцов, наполненных различными препаратами. В том числе и тем самым, что ввергал ее в состояние анабиоза во время различных процедур.

Француженка перестала бояться – страх был вытеснен яростью и осознанием того, что она была сильнее этого старика, что мучал ее и превратил всю ее жизнь в кошмар. Она не только могла, но и захотела дать ему отпор, несмотря на спрятавшуюся в отчаянии разумную мысль, что ей это аукнется.

Однако, весь порыв прервался на ровном месте, стоило Менгеле вновь увернуться от очередного броска в свою сторону. Вдова пошатнулась, ощутив накатившую слабость и дрожь в теле, пока ее разум панически взвыл – «Приступ!». Именно сейчас и никак позже или раньше…

- Какая ирония. – Не смог удержаться Менгеле от ехидного комментария, нависнув над дрожащей и повалившейся на землю француженкой.

Вдова отчаянно попыталась прийти в себя, очнуться и заставить себя встать на ноги, но все, чего она добилась, это лишь усилившейся головной боли и накатывающей рвоте, вперемешку с резкой болью в районе солнечного сплетения.

- Я подозревал, что эта вертихвостка запудрит тебе мозги и попытается засунуть свой нос туда, куда не следует. – Ее рывком подняли на ноги и бросили на кушетку, немедленно привязав руки и ноги, предотвращая всякий побег и сопротивление. Голос Менгеле при этом не переставал быть до ледяного ужаса спокойным и лаконичным. – Однако, я точно не рассчитывал на подобное с твоей стороны. Она настолько тебя расшевелила, что ты «скалиться» вздумала? Ты забыла кто твои хозяева? Ты – оружие. Ты – не человек. Но с тобой я разберусь позже.

Все это время Вдова в приступе своей первобытной ярости пыталась вырваться из узлов, что держали ее прикованной к кушетке, однако, когда силы стали ее покидать, а собственные старания не принесли ничего, та пала духом и ощутила ужас в лице нависшего над ней Менгеле, что проник в ее сердце, разносясь по всему телу, казалось, вместе с кровью.

- Тебе всего лишь стоило пойти мне навстречу, - продолжал Менгеле чуть раздраженно, медленно и показательно доставая из недр своих запасов очередной шприц и колбу с препаратом, коим не было ни конца, ни края. – Я бы даже закрыл глаза на ваши похождения. Мне все равно на то, что вы с ней трахаетесь, но ты обязана слушаться и быть на привязи. Один укол – и ты снова послушная, какой и должна быть, а ты решила противиться, даже заранее зная, что ничего из твоего бунта не выйдет. Теперь, все придется делать заново. Надеюсь, что ты не забыла ощущение нейронной модификации, Вдова. Потому что легче пережить этот кошмар, когда заранее знаешь, с чем тебе придется столкнуться.