Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко

планом, соответствовавшая ренессансным поискам идеального храма, приспособлена для акцентирования «оси ислама» в предельно гармоничном культовом пространстве. Отказываясь от воспроизведения композиции Сулеймание-джами, зодчий фактически перенес основную идею ее пространства в архитектурную композицию Шехзаде-джами, синтезировав достижения Синана в одном здании.

В оформлении боковых фасадов Мехмед-ага не воспользовался опытом Синана с «изгибанием пространства по вертикали» – фасадные лоджии открываются только наружу, при этом их нижний этаж превращен в проходную галерею и сообщается с угловыми секциями узкими проходами в контрфорсах. Монотонность ритма стрельчатых арок на тонких колонках в двух ярусах, пролеты которых соответствуют аркам галерей интерьера, оживляется введением меньших арочек, отражающих на фасадах появление разделяющих конхи опор. Очевидно, что архитектор не стремился расчленить фасады и создать чередование различных ритмов аркад, как это было сделано в Селимие-джами, – наоборот, передние плоскости галерей фасада выдвинуты до контрфорсов, и единство элементов фасада подчеркнуто фризом цоколя и облицовкой фасадной поверхности контрфорсов и аркад.

Султанахмед-джами. Восточный фасад. Вид с северо-востока

Султанахмед-джами. Галерея западного фасада. Вид с северо-запада

Султанахмед-джами. Северный (дворовый) фасад

Султанахмед-джами. Двор. Вид с северо-запада

Двор мечети Ахмеда I, равный по площади интерьеру зала плюс боковым галереям, спланирован как чуть вытянутый прямоугольник, ревак которого образован восемью ячейками по боковым сторонам и девятью – на фасаде и северной стороне. Равенство числа квадратных ячеек на противолежащих сторонах обусловило и одинаковость их измерений, и перекрытие их куполами равного диаметра. В отличие от композиций дворов в предшествующих «больших османских мечетях» Мехмеду-аге не понадобились ни более широкие центральные проходы (как в стамбульских Баязид-джами и Селим Явуз-джами), ни овальные в основании купола (как в Шехзаде), ни введение дополнительных сводчатых «отсеков», фланкирующих вход (как в Селимие), ни усложнение конструкции опор, несущих пяты арок на разной высоте (как в Сулеймание). Подобное тождество всех ячеек двора было достигнуто ранее только в мечети Баязида II вблизи Эдирне и предполагается в «первой» Фатих-джами. Боковые проходы во двор размещены уже стандартно для «больших османских мечетей» – в южных ячейках ревака, примыкающих к угловым; таким образом две поперечные оси движения (в интерьере и во дворе) оказались предельно сближены, и аналогами такого расположения осей являются мечети Сулеймание и Селимие.

Акцентирование северного входа во двор сделано с помощью аттика с каллиграфическим панно, закрывающего низкий восьмигранный барабан купола, а прохода из двора в зал – подведением под барабан отрезков стен, также скрытых аттиком с надписью. Архитектор не стал выделять и фасадный портик – его измерения и пропорции (за исключением «приподнятого» центрального купола) не отличаются ни от северной, ни от боковых галерей, и это единство подчеркнуто карнизом, обегающим двор и разрывающимся только двумя аттиками (на фасадном портике карниз чуть повышен). Подобное оформление двора, во-первых, объединяет фасадный портик с галереями ревака, превращая двор в единое целое, и, во-вторых, стирает логическую границу между залом и двором, ранее четко фиксированную принадлежностью фасадного портика основному объему мечети. Зодчий начала XVII в. делает попытку воссоединить средствами архитектуры две композиционно равноправные и семантически важные части организованного культового пространства, разделенные некогда именно в анатолийских мечетях.

Визуальное объединение частей мечети усилено и оформлением внешней стены двора – в цокольной части восточной и южной стен между северными минаретами и лестничными маршами устроены места для омовения в виде низких галерей, над которыми расположены тянущиеся вдоль фасадов лоджии. Эти узкие лоджии малофункциональны и, хотя сообщаются с двором, не расширяют его пространства и не используются для молитвы; зато их аркады, составленные из чередующихся широких тюдоровских и узких полуциркульных арок (для сохранения ритма крайние южные, сжатые портальными рамами боковых проходов, сделаны стрельчатыми), перекликаются с аркадами двухъярусных лоджий на боковых фасадах основного объема мечети. Таким образом, внешние лоджии молитвенного зала и двора на каждом из боковых фасадов воспринимаются как две части одной архитектурной композиции, разделенные входами в мечеть, между которыми располагается основание минарета.

Уникальной особенностью Султанахмед-джами в ряду «больших османских мечетей» являются шесть минаретов, поставленные на углах и двора, и молитвенного зала, и сравниваемые Т. Готье с «мачтами из слоновой кости»31. По распространенной легенде, они появились в результате ошибки, вызванной созвучием турецких слов altin («золото») и altı («шесть»)32. Воспроизведение композиции эдирнской Селимие в расположении башен на углах купольного объема создает эффект «фиксации» массы криволинейных перекрытий; именно этот эффект в значительной степени обеспечивает безусловную доминанту купола Голубой мечети, выигрышную при сопоставлении с соседней Айя-Софией, уплощенный купол и широко расставленные минареты которой создают впечатление «расползания» здания. Несмотря на то что измерения новой султанской мечети уступают и Св. Софии, и Сулеймание-джами, ограничение занимаемого ею пространства тонкими иглообразными вертикалями минаретов формирует впечатление напряжения, роста изнутри, устремленности вверх; на это впечатление «работает» и расположение постепенно увеличивающихся окружностей и сфер на одной вертикали (арки боковых лоджий, люнеты с большими арочными проемами, полукупола квадрифолия, центральный купол) и на диагоналях (купола лоджий – главки над торцами контрфорсов – купольные завершения наружных частей опорных столбов, выполняющих функцию контрфорсов барабана центрального купола).

Несмотря на то что практически все эти элементы были использованы и в мечетях Синана, создателю Султанахмед-джами за счет небольшого изменения пропорций и дополнительной игры с деталями (например, демонстрации зрителю ступеней контрфорсов, повторяющих «нарастание» сферических перекрытий) удалось создать ощущение роста, устремленности вверх, направляемой сжатыми балкончиками каннелированными иглами минаретов. Именно это имел в виду Д. Кубан, называя Седефкара Мехмеда-агу «скульптором» на фоне Синана-архитектора33 – если Синана интересовала демонстрация виртуозно рассчитанной архитектурной конструкции, то зодчий Ахмеда I создал на основе этой конструкции новый образ, манипулируя восприятием зрителя, заставляя полагаться на «суждение глаза» и переоценивать размеры здания, причем как снаружи, так и внутри.

Йени-джами

Подобно тому как правление Ахмеда I ознаменовало завершение «классического периода Османской империи34, возведение Султанахмед-джами, в которой оказались синтезированы архитектурные поиски XVI в., продемонстрировало перелом в традиции закладки огромных султанских куллие с мемориальными мечетями, сложившейся еще в середине XIV в. в Бурсе и перенесенной в Стамбул. Строительство Ахмедом I «большой османской мечети» после почти 40-летнего перерыва выглядит как «разовое мероприятие»: его преемники – попеременно правившие в 1617–1623 гг. Мустафа I и Осман II, деятельный Мурад IV (1623–1640), Ибрагим I (1640–1648) и даже Мехмед IV Авджи, остававшийся у власти почти четыре десятилетия (1648–1687), – не сделали попыток не то что основать крупное куллие, но даже заложить в столице «именную» мечеть с собственным тюрбе35.

Тем не менее в середине XVII в. в Стамбуле появилось сооружение, полностью отвечающее типологии «большой османской мечети», – в 1660–1665 гг. была достроена Йени Валиде-джами (Йени-джами) в Эминоню; заказчиком выступила Турхан Хатидже Султан, мать Мехмеда IV, последняя из османских валиде36. Напомню, что работы в Эминоню были начаты еще в 1597 г. под