Берег Живых. Выбор богов. Книга третья - Анна Александровна Сешт

– Интеф говорил о ритуале крови. О таком же ритуале, который помог… Колдуну, – при упоминании жреца Сатеха Перкау невольно сделал паузу, не зная пока, что испытывает Хэфер, что знает, и как относится ко всему. – Помог найти меня и освободить.

– Расскажи…

Бальзамировщик рассказал, стараясь не вдаваться в подробности, поскорее перейдя к тому, как его спрятали в тайном поместье, как маг пришёл за ним под личиной Великого Управителя. Хэфер останавливал его, задавал вопросы, особенно интересуясь Таа – одним из возможных преемников Минкерру – и всё больше мрачнел, кивая каким-то своим мыслям. Казалось, Таа интересовал его даже больше, чем подробности пребывания Перкау уже здесь, в храме Сатеха.

– То, что он спас тебя, делает ему честь, – сказал Хэфер, наконец. – Вопрос лишь в том, как он получил твою кровь.

Перкау замолчал, не зная, что сказать. Он не спрашивал, а Колдун не рассказывал, упомянул вскользь.

– Кто-то передал ему. Кто-то, кто был с тобой в столичном храме Ануи, – холодно пояснил царевич. – Я ни на миг не забыл, что он был участником заговора. Возможно, всё ещё является…

– Тогда как же ты здесь оказался? – не удержался Перкау. – Что заставило тебя отринуть недоверие и всё же прийти?

Хэфер опустил голову, раздумывая, что ответить, и стоит ли отвечать. Его пальцы коснулись браслета. Когда он поднялся, бальзамировщик понял, что ответа не получит, но царевич вдруг нарушил тишину. Его голос звучал абсолютно бесстрастно, но Перкау ощущал тёмную бездну, стоявшую за словами.

– Я потерял власть над собой, друг. В охоте за справедливостью я потерял себя самого. Он пришёл за мной на верную смерть и вытащил.

«Помоги… Сгорит!..» Перкау помнил отчётливый крик Серкат в своём видении. Вопросы умерли на губах, и безмолвно он смотрел вслед уходящему царевичу.

Колдун успел спасти наследника. Только это сейчас имело значение.

* * *

Усталость взяла своё. Перкау спал долго, без сновидений, но поднялся с тяжёлой головой и гудящими мышцами. Когда он отнёс женщине еды и воды, та весьма нелестно отозвалась о промедлениях и потребовала, чтобы жрец позвал хозяина. Бальзамировщик молча притворил дверь. Когда Хэфер захочет поговорить с гостьей, он не знал. Да и, пожалуй, стоило дождаться, пока маг придёт в себя.

В святилище Сатеха царила тишина – кажется, Колдун так и не вылезал из логова, и щенки, когда не носились по храму, спали там же, с ним. Неудивительно, что самка была так спокойна и посвятила своё время раненому супругу и, конечно, охоте.

Хэфера в комнате не оказалось – только ша спали, прижавшись друг к другу, у его ложа. Перкау нашёл царевича наверху – тот бродил среди развалин, изредка останавливаясь, прикладывая ладонь к какой-нибудь колонне или полуразрушенной стене. Жрец помнил, как когда-то точно так же Хэфер бродил по развалинам портального святилища храма Ануи, прислушиваясь к отголоскам былого, к перерезанным каналам Силы.

«…Это место очень древнее, и даже эльфы не сумели уничтожить его без следа. Я вижу пересохший колодец и мог бы дотянуться до живительного источника, который чувствую там, в глубине… Восстановить портал мне по силам. Но на это уйдёт много, много дней непрерывной работы. И даже когда я подниму Силу на поверхность – без святилища, удерживающего эту силу в определённом гармоничном порядке, место будет нестабильным, непригодным для использования без риска…»

Знойный ветер гулял среди камней, не даруя прохладу. Солнце перевалило далеко за полдень.

Перкау огляделся, обнаружил лишь несколько окровавленных перьев, которые ветер не успел унести. Где были убитые священные птицы, о которых говорил Хэфер?

Завидев жреца, царевич приветственно взмахнул рукой и двинулся к нему. Бросив взгляд на перья, он пояснил в ответ на незаданный вопрос:

– Они стали добычей ша. Помнишь, как было принято в некоторых древних племенах на заре эпох? Пожрать сердце врага, чтобы получить его силу и смелость. Полагаю, наши предки наблюдали за священными животными, – Хэфер пожал плечами и сел на ближайший камень в тени, глядя куда-то за бескрайние пески, на марево расплавленного горизонта.

Перкау устроился рядом. Некоторое время они молчали. Жрец смотрел на царственный профиль наследника, думая о том, как много было сделано ради сохранения его жизни. Песок стелился у ног царевича. Ветер, смелея, перебирал выбившиеся из «хвоста» пряди. Пустыня точно пробовала его на вкус, украдкой ласкала, звала. Этот зов Перкау слышал почти физически. Хэфер мог оживить портальное святилище, а оживить этот храм ему тем более было под силу – всё здесь и так тянулось к нему.

– Как Тэра? – спросил бальзамировщик.

Царевич вздрогнул. В его взгляде отразилась такая печаль, что Перкау успел испугаться, но голос звучал ровно.

– У неё всё хорошо. Теперь она одна из нас – не только духом, но и телом.

– Слава Богам… – выдохнул жрец. Всё же успели, исполнили! – Благодарю тебя… Прошу, расскажи о ней! Моё сердце слишком долго томилось в неведении.

– Как теперь томится моё, – глухо ответил Хэфер и надолго замолчал, не сводя взгляд с песков Каэмит.

Что произошло между ними? Не могли же они расстаться, в самом деле?! Тэра никогда бы не оставила возлюбленного по доброй воле. А он… разве он мог бросить её?.. Если только…

– Владыка отдал часть своей жизни, чтобы сохранить жизнь моей супруги и нашего нерождённого ребёнка. Цена… едва по силам нам обоим, но лучше уж так, – чуть слышно проговорил Хэфер, наконец, и вдруг резко обернулся, посмотрел на Перкау так, словно призывал в свидетели: – Однажды я найду способ это изменить. Так будет!

Бальзамировщик потрясённо кивнул. Он слушал обрывочный рассказ царевича, не в силах поверить до конца. Вот, стало быть, почему Колдун боялся за жизнь наследника, когда тот гостил у Ануират. А его ученица пошла наперекор старейшинам, наперекор своей мечте, но защитила.

Его сердце болело за них обоих – за Тэру и за Хэфера – и он ничего не мог исправить, никак не мог помочь им. Хэфер не объяснил, но Перкау понимал решение Владыки и так. Все они в общине понимали изначально, что Тэре не позволят быть рядом с наследником трона, а тем более теперь. Да и сама Тэра понимала… а всё же не отказалась от своей любви, как не отказался и Хэфер.

А нерождённое дитя?.. Тэра ведь была бесплодна. Невозможное чудо, дарованное Богами… чудо, которое любящие теперь не могли разделить.

Как мог, Перкау спрятал свою жалость, от которой перехватило горло. Он не знал даже, когда увидится с Тэрой сам,