Одиночество героя - Анатолий Афанасьев

За свою преданность он, можно сказать, горько поплатился. С полгода назад Валерик объявился в натуре и лично возглавил масштабную операцию под кодовым названием «Шпанка». Ваня Грумцов не успел даже по настоящему обрадоваться возрождению синдиката: выяснилось, что сам он разорен. В один прекрасный день сунулся за какой-то мелочью в Кредит-банк и узнал, что на общаке уже сидит другой человек, а его личные счета заблокированы налоговой инспекцией. Предчувствуя недоброе, дал срочные факсы в Женеву и в Мюнхен: там та же картина: карточки аннулированы и на вкладах ноль целых ноль десятых. Изъятие провели дьявольски искусно. Но этого мало. Валерик расправился с ним по полной программе. В тот же день вечером взорвали возле офиса его «мерседес», а когда примчался домой, то в собственной квартире застал какого-то здоровенного негра, который, не говоря худого слова, двинул ему кулаком в ухо.

В последней надежде Ваня Грумцов понесся на резервную лежку, на Васильевский остров, где у него была экипирована пятикомнатная квартира со всем обустройством, вплоть до противотанковой защиты, и хозяйством заправляла преданнейшая из женщин, Наина Тимофеевна, по кличке Султанша. Кто с ней враждовал, тот смерти в лицо глядел, за ее спиной Ваня Грумцов себя чувствовал, как в пакете с теплым молоком, тем более что прижил с Султаншей двоих или троих пацанят, и уж если от кого и мог ожидать подвоха, то только не от нее.

Султаншу он застал в ванной, плавающую в мыльной воде и собственной крови, голую и с перерезанным горлом. Потрясенный ужасным видением, начал вынимать ее из корыта — и тут в квартиру вломились РУОПовцы, эти черти с рогами, наведенные чьей-то коварной рукой. Он ушел черным ходом, с пулей в ягодице и с твердым убеждением, что ему не дожить до утра. Уж он-то понимал: если кого-то опускали так плотно и с таким пристрастием, спастись мудрено… Как уцелел и что пережил, к делу не относится, но вскоре от верного человека получил сведения, что подлую охоту устроил Валерик, и никто другой.

Гарий Хасимович признался, что история, которую поведал питерский страдалец, его позабавила.

— Времени много отнял, но ничего, — заметил он. — Хоть посмеялся немного.

Равнодушие показное. Климов видел, что пахана зацепило. Несколько раз какие-то люди заглядывали в дверь, чего-то спрашивали. Шалва раздраженно отмахивался: пошли вон! То же самое с телефоном. Телефон звонил — он трубку не снимал.

— Могу, Гарий Хасимович, его базы сдать, подмосковную и питерскую. Где «шпанку» производят. И самого Валерика приведу на веревочке, куда прикажете.

— Да ну?

Климов приосанился.

— Это в наших силах… Встречное условие только одно.

— Какое же?

— Хочу присутствовать при казни. Обида сильная, не могу стерпеть.

— Скажи, Ванюша, почему Шагал не помог, когда ты попал в беду?

Точный вопрос, и у Климова был на него ответ.

— Лев Иванович про мои дела с Валериком не знает. Зачем ему знать? Не мне советовать, Гарий Хасимович, но пусть он и дальше остается в неведении.

— На что намекаешь?

— На что подумали, на то и намекаю. По нынешнему раскладу мимо Шагала в Питере мышь не проскочит, не то что такая большая раскрутка с наркотой. Приходится делать выводы.

Последнее замечание убедило Шалву больше, чем предыдущий торг. Хорек, по всей вероятности, прав. Когда Шалва прикидывал расстановку сил по Петербургскому округу, то выделял бывшего соратника в разряд сомнительного обеспечения. Мимо Шагала в Питере мышь не проскочит, верно, а он за последние месяцы, когда заново открылись чумаки, не подал весточки, не поделился свежей информацией. Такое молчание красноречивее пули в спину.

Мановением руки Гарий Хасимович отправил охранника за дверь, что само по себе было высоким знаком доверия. Предложил Климову казбечину из своей пачки, а это уже вроде медали. Но Климов не обольщался: повадки Шалвы известны — монстр!

— С вашего позволения, не курю и не пью, — извинился Климов.

— Только и всего?

— Я человек простой, в дамки не лезу. Отстегнете на бедность штук пятьсот, скажу спасибо.

— Ага. За голову Валерика и за две его базы — пятьсот тысяч долларов? — уточнил Шалва. — Правильно я понял?

— Я же ни на чем не настаиваю. Мое дело предложить, ваше — отказаться. Можем поторговаться чуток. Но поймите и то, Гарий Хасимович, пока он шпанку крутит, вам убытков не счесть. А ведь он на всю Европу размахнулся. Кстати, ближайших подельщиков тоже могу пристегнуть, естественно, за отдельную цену. К ним у меня личного чувства мести нету. Еще половину лимона, полагаю, будет в самый раз.

В сумрачной душе Гария Хасимовича сплелись воедино недоверие и радость. Питерский оборотистый жучок был перед ним как на ладони. Он хорошо знал эту гнилую, пропащую породу, способную торгануть и родительской могилкой. Шалва верил в предначертание рока. Судьба является к нам иногда в самых неприглядных обличьях: главное — своевременно откликнуться на ее зов. Как раз в тот момент, когда Гарий Хасимович ломал голову, как разрубить узелок с чумаками, пожаловал этот хорек. Такое нельзя объяснить простым стечением обстоятельств.

Шалва закурил третью папироску с анашой. Климов ждал его решения, улыбался застенчиво.

— Почему так?

— Болезнь Дауна. От курева и от спиртного становлюсь как бы буйнопомешанным.

Гарий Хасимович выудил из ящика стола пузатую бутылочку бренди, а также стакан, граненого стекла. Налил всклень.

— Но со мной-то выпьешь, да?

— Безусловно, — сказал Климов. Принял стакан с поклоном и выцедил, не поморщась, до дна. Занюхал рукавом.

Шалва следил за ним одобрительно.

— Так-то лучше… Ну ладно, ты тут пыжился, врал, турусы крутил — это все наплевать и забыть. У вашего брата-жулика у всех мозги набекрень, не у тебя одного. Но шанс тебе дам, Ваня, или как там тебя кличут. Сослужишь службу — отблагодарю. Однако хочу иметь гарантии, что ты не шутку затеял с папой Гариком.

— Слово бизнесмена! — вспыхнул Климов. — И потом, куда я денусь? Вы же меня по Москве за ручку поведете.

— Значит, гарантий нет. Хорошо. Говори, что предлагаешь касательно Валерика?

Климов объяснил. План простой и гениальный. Он брался устроить стрелку между верхушкой чумаков и Гарием Хасимовичем. Как — это секрет фирмы. Есть у него в запасе манок, на который Валерик обязательно клюнет. Точнее, есть человек, которому Валерик поверит. Никаких имен он, естественно, заранее называть не будет, потому что, если назовет, кто же ему потом заплатит.

— Назови, — попросил Гарий Хасимович, — тебе же легче на душе станет.

— Моя жизнь и так в ваших руках, — сказал Климов. — Чего вам надо еще?

Умел, умел убеждать питерский засранец.

— Допустим… И что я буду иметь с этой стрелки?

— Как что? Место выберем. Зафлажкуем, как волка. Он азартный, молодой, самоуверенный. Ловушки не учует. Я его знаю как облупленного. Но условия прежние, Гарий Хасимович. Как хотите, условия прежние. Миллион зеленых и участие в казни. Сами посудите, разве дорого? Обратите внимание, я никаких гарантий не прошу.

Шалва налил ему второй стакан.

— Скажи, парень, тебе раньше доводилось людей убивать? Лично, своими руками?

Климов натурально стушевался, ощущая, как надежно врос в роль. Если бы сию секунду помереть, то умер бы Ваней Грумцовым, Волчком, питерским мелким бандитом.

Выпил стакан, утер губы.

— Не доводилось, нет… Гарий Хасимович, я маленький человек, мне далеко до вас. Но он мне сердце разбил, пустил по миру, смысла жизни лишил. Я с ним рассчитаюсь. Или об стену башкой.

— А миллион зачем?

— На обзаведение. Надо же с чего-то опять подыматься.

— Сколько времени уйдет на подготовку?

— От силы два дня.

Гарий Хасимович набросал на бумажке несколько цифр.

— Ступай, действуй. Будут новости, сообщи по этому номеру. Но не оплошай, Ваня, ох, не оплошай…

Климов выкатился из кабинета и в коридоре наткнулся на Алису.

— Какое везенье! — обрадовался он. — Казаха уже обслужила?

— Он потный и вонючий, — грустно ответила девушка. — Зато есть для тебя гостинец.

Открыла сверкающую ладошку, а там пакетик с кокаином. Климов теперь у нее следующий казах. Пакетик принял с благодарностью.

— Пойдем куда-нибудь в укромное местечко. Надо взбодриться. Босс все жилы вытянул.

Алиса привела его в небольшую комнату, убранную под девичью спаленку — узкая кровать, трельяж, ковер, пунцовые шторы. Климов привлек ее к себе, потискал немного для порядка, девушка изобразила трепетание.

— Послушай, Алиса, поспать бы немного. Хотя бы часок. Я вторые сутки на ногах.

Заметил лихорадочный блеск в смышленых очах.

— Может быть, сначала?…

— Лучше потом… Запри дверь снаружи, а? Через час разбудишь. Куда я денусь, сама подумай.