Скиталец Начало пути - Баранов Данилович

   - Давай! В рыло захотел?! - Голос Гришки не сулит ничего хорошего. Парень сжал кулак и поглядел по сторонам. В этом тихом уголке не заметят.

   - Нет, не надо. - Славик струхнул.

   Гришка ухватил Славку за рубашку и кулаком ударил в челюсть. Славка дернул головой.

   - Еще хочешь? - Гришка уже шарил по карманам, Славка растерялся. Он позволил Гришке вытащить из кармана пятьсот рублей, что дала мать. Моргал ресницами, готов был заплакать от обиды.

   - Теперь катись отсюда, а то добавлю, - зло сказал Гришка и отвернулся.

   - Ну, отдай, Гриша. Пожалуйста. Отдай, - умолял Славка. - Мать ругаться будет.

   - Тебя будет. Скажешь, потерял. Настучишь, кровью умоешься. Брысь. - Гришка ладонью оттолкнул голову Славы. Тот отлетел, опустил голову, шмыгнул носом и поплелся прочь. Он укрылся в классе. Жизнь оборвалась. Так бывает. У кого-то жизнь шелком стелется, а кому божий свет не мил.

   Макс случайно увидел, что произошло в тихом уголке.

   - Смотри, эти двое опять Славку трясут, как грушу.

   Данька то же посмотрел в ту сторону.

   - Бедный парень. - Даня почти не замечал в школе Славку. Тихий мальчишка. Припомнил, како-то потерянный, несчастный.

   - Чего бедный. Что его жалеть, - возразил Максим. - Не таскался бы за крутыми, и все было бы в порядке. Нашел с кем связываться.

   - Максим, а что делать этому парню? Он никому не нужен. Тебе Макс спасибо, что ты у меня есть. Я мог таким же стать.

   - За что спасибо -то? - Дружба не подарок, не разменная монета. Не бремя, что несут годы, а крылья несущие в высь.

   - Если б у меня не было друзей, был бы один, может, и я так же вязался к любому, кто поманит. Как бездомная собачонка.

   - Нет, - говорил Максим, - ты бы не стал так бегать, унижаться. Ты другой.

   - Спасибо и на этом.

   - Не за что. Пойдем в класс, скоро звонок.

   После уроков они, не торопясь, шли домой. Погода была отличная. Последние солнечные дни этой осени. Несколько дней, польет дождь. Ляжет снег. На далеком острове Тортуга снега нет. Нынче звенит высокая тоска, не объяснимая словами. И отзывается в душе. Сквер, где гуляла осенняя тоска. Грусть листопада. Тортуге такое может лишь присниться. Сказочный сон.

   Сели на скамейке. Они не спешили. Не убежать из осени.

   - Пойдем ко мне, - предложил Макс, - я новый боевик купил. Посмотрим.

   - Лицензионный?

   - Да. Захотелось мне, - Макс знал, что Даня предпочитает "пиратские". Глубинные движения загадочной русской души. Ворованное слаще. И звание пирата обязывает. - Не на распродаже же брать уцененные. Этот - новье. Не давно выпустили.

   - Пойдем, что с тобой делать. С осенью посидим и пойдем. Не по мужски девчонку оставлять одну.

   Максим указал другу:

   - Смотри, Серега. Возле Аньки кренделя выписывает.

   - Анька красивая девчонка. Если ей нравится Серега, ее дело. Пусть Серега попрыгает возле нее.

   - Скажи, а там, на Тортуге, красивые девчонки есть? Или с осенью дружбу водишь?

   - Есть. Куда они денутся. - Макс не может обойти эту тему. Приходится отвечать.

   - А у тебя есть девчонка? - И чего в душу лезет. Есть все же моменты, что и лучшему другу не доверишь. Искренность стремящаяся к бесконечности - идиотизм.

   - Нет. Мы перекати- поле. - Данька признается в этом с грустью. Иван не помнящий родства. За кибиткой своей кочевой, по веленью цыганской души. Это красиво у Редьярда Киплинга. Романтика. Тепла и дружеской поддержки хотят все. Девчонка, вторая половинка мужчины. Его роковая ошибка.

   - Мы, дело известное, пираты. По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там. Не известно, когда вернемся, и вернемся ли вообще. Приличные девчонки нас избегают. Слышал, по - матросил, да и бросил. Народ без оснований таких вещей не выдумывает. Остальные не для меня. Ребята ходят к таким. От безысходности. Хотя иные хотели бы другого. Кому нужны такие парни.

   Данька вспомнил Брайана, Сола, Сайруса, Дерека. Эти иные. Особенно плотник. Рыжий черт если полюбит, то навечно. Не земная любовь. Любовь моряка.

   - Не говори. Ты слышал такое выражение: простое женское счастье? О нем все говорят. Простого мужского счастья не бывает. Сложность придумают женщины.

   - Слышал и не раз. Простое счастье для мужчины - далекие походы, неведанные страны. И вечный бой, покой нам только снится.

   - Так вот, простое женское счастье - это мужики, то есть мы с тобой. - Учил друга Максим. Эксперт по счастью. Хоть завтра сайт открывать: счастье для каждого. Выберите раздел. Стать знатоком способен только тот, кто ничего не знает.

   - Мы - счастье? - рассмеялся Данька. - Ты - счастье? Или я - счастье? Сидим на скамейке - два подарка судьбы. Ждем, кого осчастливить.

   Каждый человек - счастье. Разное, как мир. Ты родился и принес счастье своим родителям. Сказал слово добра - счастье принес. Купил хлам - торговцу счастье. Умер - наследнику оболтусу счастье. У слова этого много граней.

   - А что? Мы с тобой подарки, ценные подарки. - Максим в это верил. - Они поймут это, увидишь.

   Мужской шовинизм. Женщина шовинистка прощена мужчинами. Равные права. Любая женщина согласится, права должны быть равны. Женщина уступит место в трамвае мужчине. Закроет от пули. Больного и немощного. Подставит ему стул, когда он садиться. Лыжню у северных народов прокладывает женщина. Поставит яранг. Мужчина хранит силы для добычи пропитания, защиты от дикого зверя. Опыт поколений, правило выживания. Мужчины - дети, не ведом страх смерти. Им открывать не известное, рисковать. Во имя женщины, хранительницы рода. Не бродяги, не пропойцы за столом семи морей, вы пропойте, вы пропойте, славу женщине моей.

   Славка мелено брел по улице, по аллее. Волочил сумку, переставлял отяжелевшие ноги. Идти было некуда. В миг завершилась жизнь. Она оборвалась, так и не начавшись. С каждым шагом он глубже погружался в черноту своего бездонного горя. Он не слышал уличного шума, не видел ярких красок мира. В голову приходили образы. Он выбегает на дорогу. И автомобиль подминает его тело. Он смотрит на это равнодушно, со стороны. Или в метро. Он стоит на перроне. Из темного тоннеля луч света от электропоезда. Он делает шаг и кружит в воздухе последним осенним листом, ложится под колеса. Зыбкая темнота спасения. Отрада небытия. Он не знал, что сказать матери. Потерял деньги? Еще и тумаков. Его вышвырнули. Какая грусть в последний час. Признанья, с губ что не слетели. Миры, что не дождались нас. Капели, листопады и метели. Жить не хотелось. Он поднял голову. Все плыло в тумане. Где метро? Равнодушие безысходности плыло над землей. Тупая мысль, у него нет денег. Без них в метро не пустят, ему нечем оплатить свою смерть. Гроши за жизнь. У нег их было пять сотен. Он поравнялся с Даней и Максимом, своими одноклассниками. Отчаяние толкнуло его. Миг неосознанной надежды. Ему хотелось с кем-нибудь пообщаться. Остановился, посмотрел на ребят. Держи меня, соломинка, держи.

   - Парни, у меня новая стрелялка есть. Хотите, я принесу? - он умолял, как молят о жизни. Как грешник в отчаянии молит Господа о прощении, о последнем прощении. Цеплялся за жизнь. Там, в чёрной бездне игры закончатся.

   Макс махнул рукой:

   - Не надо. Иди, иди, Славик отсюда. - Тут речь о главном, о бабах. Только дураки поют, главным делом самолеты, ну. А девушки - потом. Ламборджини и Феррари вне конкуренции.

   Славка, опустив голову, побрел по аллее. Данька смотрел в спину этого ходячего отчаяния, и ему вновь стало жаль этого мальчишку.

   Аввун дбишмайя - звучал голос - Отче наш, иже еси на небесех!

   - ниткаддах шиммух - Да святится имя Твое! Тете мальчутух, Да приидет Царствие Твое; неве совьянух , да будет воля Твоя, эйчана дбишмайя аб пара, яко на небеси и на земли. Ха ла лахма дсунканан . Хлеб наш насущный даждь юмана нам днесь. Вушюх лан хобэйн . И остави нам долги наша, эйчана дап ахнан, якоже и мы, Шуклан хайявин, оставляем должником нашим. вула таалан лнисьюна . И не введи нас во искушение, элла пасан мин бишя. но избави нас от лукавого: мудтуль дилух хай Яко твое есть царствие и сила и слава л'алам алльмин. во веки веков, Аминь

   Арамейский язык Христа позвучал в ушах Даньки. Язык Аллаха, и языческого Заратуштры требовали милосердия. Ищите и обрящите любовь.

   - Славик!- Крикнул он. Ловил криком, уплывающее в небытие, одинокий остров жизни, что скроет волной цунами.

   Тот обернулся. В глазах сверкнула иска надежды. Жалкое, потерянное существо. Дарованная надежда. Распахнутые настежь глаза.

   - Слава, подойди. - Не спугнуть подранка.

   Славка подошел, остановился. Стоял возле них, как приговоренный на эшафоте. Плечи опущены, голова до земли. Восславьте казнь мою!

   - Присядь. Присядь, Слава, - Данька постучал ладонью по скамейке.

   Славка подчинился, робко присел рядом. Обреченному разницы нет.

   - А что эти двое, Гришка с Петькой, тебе по шее надавали? - С сочувствием спросил Даня.