Соколиная охота - Виталий Абоян

Мустафа длинно выругался. Даже в тюрьме Гамми не слышал столь витиеватых выражений. Капитан подошел к скелету с отрубленной топором головой, наклонился над немного откатившимся в сторону черепом и вытащил из затылка гнездо нейросенсорного подключения вместе с установленной в него «балалайкой». Чип был выключен, но в его памяти должны сохраниться последние сорок восемь часов жизни этого несчастного. Хопкинс-Джани выдернул «балалайку» и спрятал ее в свой рюкзак. При этом капитан пробурчал что-то вроде: «Это на него очень похоже». Что Мустафа имел в виду, да и правильно ли понял Гамми бормотание капитана, он не знал.

– Как-то мне здесь не нравится, – сказал тот, вытащил коммуникатор, внимательно сверился с изображением на нем и пошел дальше, к выходу из поселка. Куцев двинулся вместе с ним.

Гамми поправил рюкзак – без толку это, все равно на плечах скоро голые кости останутся – и пошел следом.

– Сеть здесь в любом случае не работает, – сказал капитану Виктор.

Мустафа оглянулся, оценивая, могут ли его услышать остальные. Видимо, решил, что не могут, но Гамми слышал его слова хорошо.

– Может, оно и к лучшему, – сказал капитан и добавил странную фразу: – Отсюда слишком далеко.

32. Авианосец «Зенг Хе»

Кулак с силой опустился на ни в чем не повинный стол. Мелкий электронный скарб, лежавший на нем, дребезжа, подпрыгнул.

– А я тебе говорил, – заметил Бодуань. – Теперь из-за твоего капитана срывается весь график. Тайконавт ждет, челнок опустился в пустыне несколько часов назад. Сам понимаешь, мировое сообщество ждет наших действий, я не могу откладывать спасательную операцию. Я вынужден доложить ситуацию руководству. И потом – график движения в зону патрулирования…

– Зона патрулирования подождет, – резко бросил Хэ. – Мы здесь не за этим, если ты вдруг забыл.

Они находились в каюте адмирала вдвоем. Если бы кто-нибудь слышал их разговор, то счел бы Хэ человеком пропащим – разговаривать в подобном тоне с адмиралом флота мог только кто-то из высшего генералитета, кто-то стоящий выше самого Бодуаня. А таких было немного. Хэ, простой полковник, после подобного тона должен быть разжалован и отдан под трибунал.

Но услышать слова полковника никто не мог – несмотря на то что Бодуань лично проверял свою каюту на наличие прослушивающих устройств, Хэ удостоверился в этом еще раз сам. «Балалайки» обоих лежали на столе.

– У меня есть приказ, дорогой мой полковник, – парировал адмирал. – Я не могу его нарушить.

– Твой приказ – слова Фа. Я думаю это не нужно напоминать лишний раз.

Бодуань почтительно кивнул. Фа он тоже знал. Именно старик и познакомил их с Хэ. Именно потому, что Хэ был любимчиком Фа, ему позволялось говорить с адмиралом подобным образом.

Тон Хэ не был вызван непочтением, он лишь хотел решить возникшую проблему, решения пока не было, он нервничал, поэтому… Да пошел он, в конце концов, этот Бодуань! Ничего, потерпит ради общего дела.

– Кем ты намерен заменить Шэня?

Хэ бросил исподлобья на адмирала изучающий взгляд. Бодуань не был посвящен во все детали операции. Он не знал, что Шэня заменить некем. Слишком сырым был проект «Лэйгун», слишком мало времени на подготовку. Хэ не испытывал уверенности, что без Шэня обойтись не удастся, но испытывать уверенность – не его ума дело. Уверенность испытывать будет Фа, а полковник выполнит любое его слово.

– Я намерен найти этого наглеца! – прошипел Хэ.

– Если он еще жив, трибунал приговорит его, ты же понимаешь.

Хэ, прищурившись, глянул на адмирала – для чего он ломает комедию?

– Трибунал не для тех, кто работает на товарища Фа, – объяснил он.

– Трибунал для всех одинаков, – возразил Бодуань. – Просто не для всех наказание исполняется сразу.

– У Шэня в любом случае нет иного пути.

Поиски сбежавшего капитана представляли собой действительно большую проблему. Спутник уже на втором витке безрезультатно прочесывал океан, в надежде найти маленькую точку, которая может оказаться плывущим человеком. Океан слишком большой, примерно с тем же успехом можно искать иголку в стоге сена, как говорят русские, которых так боится товарищ Фа. Нет, так неправильно думать, товарищ Фа никого не боится. Но опасение – нормальная реакция любого разумного человека. Фа беспокоила судьба его страны, и он видел реальную угрозу ее интересам. И пытался решить проблему всеми, доступными ему способами.

«Балалайка» Шэня молчала. Никакого сигнала не поступало в сеть. Когда пришла весть об исчезновении капитана, Хэ ломал голову, как он смог это устроить. Ведь у него стояла «невынимайка», как у любого матроса на этом корабле. Вытащить ее без чьей-нибудь помощи он никак не мог.

Но проверка передвижений капитана по кораблю поставила все на свои места – Шэнь брал раллер полковника, который тот так непредусмотрительно оставил в кабине «Лэйгуна». Доступ в кабину истребителя не имел никто. Никто, кроме Шэня. И, конечно, самого Хэ. Да, это был промах. Хорошо, что он не хранил в памяти раллера никаких стратегических данных.

Правда, в голове Шэня и без того хватало данных, за которые любой условный противник отдал бы дивизию.

Хэ стиснул зубы – не видать вам головы Шэня, он, Хэ, приложит все усилия, он найдет беглого капитана.

Интересно, что еще пилот нарыл в своей «балалайке»? Мог ли он сломать защиту? Скорее всего – да. Если, конечно, захотел это сделать. Сам Шэнь вряд ли сумел бы. А вот… Сомнительно, но полностью исключать такую возможность не стоило.

– Извини, Хэ, но утром я отдам приказ выйти на позицию в зоне патрулирования, – сказал Бодуань после некоторого раздумья. – Если Пекин не изменит программу, а это – вряд ли. С тайконавтом что-нибудь придумают. У меня приказ создать оптимальные условия для проведения операции. Чтобы у … хм, союзников не вызвать никаких подозрений.

– Приказ товарища Фа… – начал было полковник, но Бодуань его перебил:

– Это и есть приказ товарища Фа. Кстати, он знает о твоем капитане?

Хэ еще сильней стиснул зубы и тихо зарычал. Его раздражала манера Бодуаня постоянно демонстрировать ему свое превосходство.

– Шэнь – не мой капитан. И я найду его.

– Тебе видней, – усмехнулся адмирал. – Но скоро истекут все сроки вашего старта. С тебя спросят.

Хэ и сам это понимал. Он не боялся гнева Фа, не боялся возможного трибунала. Ему было стыдно, он не оправдал высокого доверия, оказанного ему учителем. На островах в таких случаях полагалось вспороть себе брюхо в пароксизме приступа самоуничижения. Варвары. Впрочем, от островов почти ничего не осталось, их можно списать со счетов.

– Адмирал, – сказал Хэ. Выражение его лица не утратило резких, хищных черт, но в голосе появились просительные нотки, – я прошу немного приостановить выход в точку. Я должен… Мы обязаны…

– Двигателям требуется периодический отдых. Защита от перегрева катушек, – глядя в иллюминатор с односторонней прозрачностью, сказал Бодуань. – Поэтому иногда приходится на время сбавлять обороты.

Уголки рта полковника едва заметно взлетели вверх.

– Спасибо, товарищ Бодуань, – сказал он.

– К чему такой официоз? Но выход в точку откладывается лишь на четыре с половиной часа.

Хэ коротко кивнул адмиралу и вставил «балалайку» в гнездо на затылке. Перед глазами тут же выплыл желтый конвертик сообщения и, прокрутившись пару раз, улетел в левую часть поля зрения. Послание от капитана войск связи Джень Лу Мина. Обычная служебная записка.

Коснувшись указательным пальцем правой руки стены, Хэ открыл сообщение. Капитан сообщал об успешной установке трех вышек сетевых ретрансляторов в высокогорных районах Народной Республики, сильно пострадавших во время землетрясений двухгодичной давности. В сущности, там трясло и до сих пор, но на ретрансляционные вышки Хэ было наплевать, этим занимались совсем другие люди.

Вернувшись в свою крошечную каюту – обстановка на корабле была более чем аскетичной, – Хэ вытащил из кармана карту, сверился с данными, полученными в служебной записке, быстро посчитал с помощью калькулятора «балалайки» результат и набрал полученные цифры на коммуникаторе, с которым никогда не расставался.

Этот коммуникатор не регистрировался в сети, но имел официальную цифровую подпись МГБ КНР. Сегодняшний код приняли на том конце, и на экране появилось лицо капитана Джень Лу Мина. Хэ каждый раз шарахался от маячившей в его коммуникаторе прыщавой физиономии – никак не мог привыкнуть к этому типу, которого даже не знал. А может, капитана Джень Лу Мина и не существовало в природе. Это не имело значения. «Балалайку» снова пришлось вынуть – фиксировать разговоры, что велись по этому коммуникатору, строжайше запрещалось.

Целый отдел машинистов, сидящих в бункере где-то недалеко от Пекина, проверил безопасность канала и дал разрешение на подключение.