Берия. Судьба всесильного наркома - Борис Соколов

Мы выиграли борьбу в Болгарии, Югославии. Об этом говорят результаты выборов в этих странах. Если бы мы колебнулись в вопросах об этих странах и не проявили бы выдержки, мы наверняка проиграли бы борьбу.

Одно время Вы поддались нажиму и запугиванию со стороны США, стали колебаться, приняли либеральный курс в отношении иностранных корреспондентов и выдали свое собственное правительство на поругание этим корреспондентам, рассчитывая умилостивить этим США и Англию. Ваш расчет был, конечно, наивным. Я боялся, что этим либерализмом Вы сорвете нашу политику стойкости и тем подведете наше государство. Именно в это время вся заграничная печать кричала, что русские не выдержали, они уступили и пойдут на дальнейшие уступки. Но случай помог Вам, и Вы вовремя повернули к политике стойкости. Очевидно, что, имея дело с такими партнерами, как США и Англия, мы не можем добиться чего-либо серьезного, если начнем поддаваться запугиваниям, если проявим колебания. Чтобы добиться чего-либо от таких партнеров, нужно вооружиться политикой стойкости и выдержки.

Этой же политикой стойкости и выдержки нужно руководствоваться нам в своей работе на предстоящей конференции трех министров».

Этой телеграммой четверке давалось понять, что Молотов пока остается в составе коллективного руководства.

Но измышления в иностранной прессе по поводу болезни Сталина продолжались. 10 декабря к Иосифу Виссарионовичу поступило сообщение ТАСС об очередной публикации бульварной газеты «Курьер де Пари», утверждавшей, что «Сталин был жертвой любовной драмы. Известно, что вот уже в течение двух месяцев существует тайна Сталина. По одним сведениям, он якобы умер. Другие сведения касались серьезного внутреннего конфликта. На самом же деле истина неизмеримо более проста. Если верить некоторым русским, недавно прибывшим из Москвы. Сталин оказался просто жертвой любовной драмы. Можно быть полубогом, не переставая при этом оставаться человеком. Сталин имел связь с известной русской артисткой. Его жена во время объяснения с ним в припадке ревности выстрелила в него в упор из револьвера. Тяжело раненного Сталина сначала лечили в величайшей тайне в Москве, а затем, когда его состояние это позволило, перевезли на берег Черного моря, где он сейчас и выздоравливает. Подлинность этого рассказа подтверждается, по-видимому, тем фактом, что цензура сообщений иностранных корреспондентов значительно усилена со времени болезни владыки России».

Сталин понял: игру надо кончать. Он сообщил Трумэну в ответ на его послание, что встретится с госсекретарем Бирнсом во время московской конференции министров иностранных дел в Москве. 18 декабря. Иосиф Виссарионович покинул Сочи.

Своей цели он достиг, хотя и ценой некоторой потери престижа. Выяснилось, что никто из первой команды потенциальных диадохов, составлявших самый высший эшелон власти в годы войны, на роль самостоятельного государственного лидера пока не годится. Сталин рассуждал примерно так. Молотов, из всех членов Политбюро наиболее часто встречающийся с иностранными политиками, склонен к уступкам и, чего доброго, после его, Сталина, смерти может приподнять «железный занавес». Поэтому того влияния, которым Вячеслав Михайлович пользовался в предвоенные и военные годы, он уже не восстановил никогда. Сталин постепенно оттеснял его от реальных рычагов власти, а накануне своей кончины собирался пристегнуть давнего соратника к процессу «врачей-убийц», да не успел. Также близкий к Молотову Микоян навсегда лишился расположения вождя и играл отныне только сугубо второстепенную роль.

Однако и два других члена четверки, Маленков и Берия, показали себя за это время законченными оппортунистами. Сталин опасался, что после его смерти они договорятся с «буржуазным Западом» и не станут хранить идеалов «пролетарской революции» и победы коммунизма во всем мире, Поэтому, хотя вскоре, в марте 46-го, Георгий Максимилианович и Лаврентий Павлович стали полноправными членами Политбюро, но их реальный вес в государстве уменьшился. Маленков был обвинен в халатности в связи с делом авиаторов и отправился в краткосрочную ссылку руководить работой Среднеазиатского бюро ЦК. Берия же вынужден был целиком сосредоточиться на атомном проекте, перестав курировать органы безопасности. МГБ возглавил не близкий к нему Рясной, а сталинский ставленник Абакумов. Иосиф Виссарионович прислушался к мнению зарубежной прессы и обратил свое внимание на «анонима» Жданова. Раз Андрея Александровича на Западе сравнивают с ним, Сталиным, каким он был после смерти Ленина, есть надежда, что Жданов продолжит правильный курс и не капитулирует перед Англией и США. К тому же его сын Юрий женат на дочери Сталина Светлане. Решено! На первый план выходит ленинградская команда во главе со Ждановым, взявшим на себя партию первой скрипки в борьбе с «безродными космополитами».

Между прочим, Лаврентий Павлович тоже имел честолюбивую задумку породниться с вождем. Между Серго Берией и Светланой одно время завязалось что-то вроде романа. Сам Серго вспоминал, как однажды поджарил дочери Сталина пистолет, на что Лаврентий Павлович на него сильно разгневался, памятуя о том, как застрелилась Надежда Аллилуева. То ли из-за этого инцидента, то ли по каким-то иным причинам, но отношения со Светланой у Серго разладились, и она предпочла Юрия Жданова. А Лаврентий Павлович львиную долю своего времени стал уделять созданию советского ядерного и термоядерного оружия.

Атомный меч

Еще в марте 1942 года Берия, основываясь на данных агентуры советской разведки в Англии и США, сообщил о развернувшихся там работах по созданию атомной бомбы. В меморандуме на имя Сталина он писал: «В различных капиталистических странах, параллельно с исследованиями проблем деления атомного ядра в целях получения нового источника энергии, начаты работы по использованию ядерной энергии в военных целях.

С 1939 года такого рода работы в крупных масштабах развернулись во Франции, Великобритании, Соединенных Штатах и Германии. Они имеют целью разработку методов использования урана для производства нового взрывчатого вещества. Работы ведутся с соблюдением условий самого строгого режима секретности».

Изложив ряд технических деталей британского атомного проекта и описав принципы действия урановой бомбы, Берия также перечислил главные мировые месторождения урана: в Бельгийском Конго, в Судетах, в Канаде и в Португалии. В заключение Лаврентий Павлович предложил: «Принимая во внимание важность и срочность для Советского Союза практического использования энергии атомов урана-235 в военных целях, было бы целесообразно осуществить следующее: 1) Рассмотреть возможность создания специального органа, включающего в себя научных экспертов-консультантов, находящихся в постоянном контакте с ГКО в целях изучения проблемы, координации и руководства усилиями всех ученых и научно-исследовательских организаций СССР, принимающих участие в работе над проблемой атомной энергии урана. 2) Передать с соблюдением режима секретности на ознакомление ведущих специалистов документы по урану, находящиеся в настоящее время в распоряжении НКВД, и попросить произвести их оценку, а также, по возможности, использовать содержащиеся в них данные об их работе».

Иосиф Виссарионович согласился с этим предложением. Но только 11 февраля 1943 года ГКО принял постановление об организации исследований по использованию атомной энергии. Их непосредственным руководителем 10 марта был назначен И.В. Курчатов — глава секретной лаборатории № 2 АН СССР. В сентябре 1943 года Курчатов был избран в Академию Наук на специально созданное под него дополнительное место. Позднее Берия говорил заместителю Судоплатова по науке профессору Я.П. Терлецкому о Курчатове: «Это и его сдэлали акадэмиком!» Курировать находившийся пока еще в зачаточном состоянии советский атомный проект со стороны ГКО было поручено В.М. Молотову. Берия же в этом проекте стал заместителем Молотова по разведке. 7 марта 1943 года, оценивая полученную от разведки информацию, Курчатов писал заместителю председателя Совнаркома М.Г. Первухину: «Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего насущного исследования, они дают возможность нам миновать многие, весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения… Вся совокупность сведений… указывает на техническую возможность решения всей проблемы в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые еще с ходом работ по этой проблеме за границей».

И уже в записке от 22 марта 1943 года, адресованной ГКО, а фактически — Берии, Игорь Васильевич смог поставить перед разведчиками вполне конкретные вопросы, основываясь всего на одном донесении: «Ознакомившись с американскими публикациями (данными разведки) по этому вопросу, я смог установить новое направление в решении всей проблемы урана. Перспективы этого направления необычайно увлекательны.