Игры патриотов - Игорь Озеров

Коля поцеловал её солёную щёку, достал из кармана телефон и сказал:

– Тогда начинаем план «Б»… Не одни мы, Наташа. Это наш дом.

*****

Пуля, попавшая в Гришино плечо, прошла навылет. Знакомый врач, ни о чём не спрашивая, обработал рану и вколол обезболивающее. Через час Гриша купил ноутбук, зашёл в кафе с хорошим вайфаем, зарегистрировался на ютубе, и скинул во всемирную сеть весь компромат, который у него был.

– А теперь я буду смотреть, как вы будете пожирать друг друга, – пробормотал он и захлопнул крышку ноутбука.

Глава 11

– Не помню такого жаркого лета. Пыль, мухи, духота неимоверная. А у меня астма и сердце пошаливает, – жаловался Борис Семёнович.

Губернатор действительно выглядел очень плохо. Висячие щёки покрылись розовыми пятнами, голос дрожал, маленькие глазки слезились и было похоже, что он готов расплакаться. Но не астма была этому виной. На площади перед администрацией собралась громадная толпа. Она заполнила всё пространство площади до реки и, не вместив всех, растекалась в ближайшие улицы.

– Надеялся, к вечеру свежий ветерок принесёт облегчение, а тут это… – причитал губернатор. – Завтра же голосование. Как их проводить в таких условиях?

– Два года прошло, и мы опять наступили на те же грабли. Уже весь лоб в шишках. Ничему не научились, – Саша смотрел в окно из кабинета губернатора на толпу, которая с высоты последнего этажа напоминала ему фантастического кальмара с щупальцами, спрятавшимися в переулках. Иногда по толпе проходила волна, и она колыхалась, будто глубоко и жадно вдыхала чуть остывший к вечеру воздух, готовясь забраться на широкие ступени здания администрации. – Только в прошлый раз была импровизированная трибуна и покрышки… Сейчас обошлись без лишних декораций.

– А это очень плохо, – отозвался Скуратов. – Когда трибуну ставят – значит, хотят поболтать, а покрышки жгут, чтобы сделать картинку для ТВ. Эти люди языками трепать не собираются и их не волнует, что покажут в новостях.

– Похоже, мы их сильно разозлили, – заметно волнуясь, вставил губернатор. Он был напуган и растерян.

– Ничто так хорошо не объединяет людей, как общий враг и общая ненависть. И теперь этот враг – мы. Так что, Борис Семёнович, сушите сухари… Это в лучшем случае, – Саша попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой и невесёлой.

– Это всё из-за этого лживого фильма на ютубе, – с ненавистью произнес губернатор. – А нельзя их танками? – обратился он к генералу. – Как китайцы.

Анатолий Петрович с любопытством взглянул на бывшего либерального журналиста, а сейчас главу региона, но ничего не ответил.

– Фильм, кстати, интересный, – усмехнувшись, произнес Александр. – А правда, что ваша дочка, Борис Семёнович, организовала в Лондоне клуб «Бриллиантовая корона» для детей российских богачей? Вы бы ей сказали, что сейчас не время людей злить…

– Это всё враньё, Александр Аркадьевич! Весь этот фильм враньё! – замахал руками губернатор.– По крайней мере, всё, что касается меня, сплошная ложь. Про других не знаю. Ничего не могу сказать. Надо организовать расследование и всё проверить…

– Да и супруга ваша хороша, – перебил его Саша, рассмеявшись. – Ну, зачем ей фаллоимитатор из нефрита со шлифованными вставками из драгоценных камней и золота? Ведь порежется… Есть же нормальные силиконовые.

– Она это… – заикаясь, начал губернатор, густо покраснев. – Не для этого… Не для баловства…

– А для чего? Для культовых ритуалов? – не унимался Александр. – Афродите поклоняется?

– Вы заметили, что нет никаких лозунгов, никаких требований? Никто ни к чему не призывает, – поделился своим наблюдением генерал.

– Это плохо или хорошо? – быстро откликнулся Борис Семёнович, чтобы сменить скользкую тему. – Почему они просто стоят, ничего не требуют и не уходят?

– Мне кажется, они ждут какой-то команды.

– Команды? – переспросил Саша.

– Приказа, распоряжения, сигнала… называйте как хотите.

– Приказа на что? – испуганно спросил губернатор.

– Не знаю… Может быть, на штурм нашей администрации.

– Как это на штурм? А где вообще наша полиция, армия? Кто будет нас защищать?

– Вы, Борис Семёнович, посмотрите внимательно на то, что у вас за окном происходит. Здесь десятки тысяч людей. Кто их может остановить? – Скуратов с брезгливостью посмотрел на губернатора. – А за спинами тех, кто пришёл сюда из-за этого фильма, прячутся профессиональные боевики и провокаторы. Они только и ждут, что мы силу применим. Крови будет много, а толку никакого.

– И что же делать? Ждать, когда они ворвутся в здание и выкинут нас из окон, а потом повесят наши изуродованные тела на площади, как Годуновых пятьсот лет назад?

– И опять начнётся смутное время, – все еще пытался шутить Александр, – или, может, наконец-то оно закончится.

– Но мы этого уже не узнаем, – обиженным голосом напомнил ему губернатор.

– Каждой толпой кто-то управляет и этой тоже, а управление можно перехватить. Та же толпа, которая громила Годуновых по приказу Лжедмитрия, всего через год разорвала самого Гришку и поляков, которые привели самозванца на русский трон.

– Да что вы как сговорились, – уже чуть не плакал губернатор. – Через год нам будет наплевать. Точнее, нас уже червяки съедят. А лучше было бы, чтобы этой толпы вообще не было

– Для этого вы, как губернатор, должны были не нефритовыми членами баловаться, а делом заниматься! Эту толпу готовили не один день, не один год. Готовили разрушать.

– А вы где были? Чем вы сами-то баловались? – обиженно вскрикнул  Борис Семёнович, но тут же осёкся. – Все равно, я думаю, армия нужна. Она бы здесь быстро порядок навела, – добавил он примирительно.

– Или влилась бы в эту толпу и стала частью этой силы, – возразил Скуратов. – Посмотрите на Волгу. Вроде тихая и спокойная, но что её может остановить? Всё, что в неё впадает, лишь увеличивают её мощь…

– Вы правы, Анатолий Петрович, – произнёс Саша, рисуя пальцем на оконном стекле какие-то символы. – Революции – давно уже не стихийный бунт ущемлённых людей, а хорошо спланированное мероприятие, направленное на свержение действующей власти. Где-то мы промахнулись. Недоработали. Надо было лучше своим народом заниматься. Или сделать для него палку покрепче или дать ему морковку послаще. А теперь нашей паствой другие люди управляют. И это оказалось не так сложно. Все революции основаны на использовании банальной зависти ленивого гопника к очкастому интеллигенту.

Скуратов вспомнил свой разговор с Николаем. Именно эти слова он говорил ему только вчера, но сейчас, глядя на людей внизу, он подумал, что ошибся.

– Уверен, что не только зависть. Люди не хотят быть тем скотом, которого морковкой на бойню заманивают. Людям нужны ответы. А мы загордились, окружили себя охраной и на их вопросы отвечали уголовными делами и ложью. Ведь сознайтесь, Александр Аркадьевич, вы когда из Барнаула в Москву