Худей! - Стивен Кинг

— Как ты собираешься припугнуть его?

Джинелли коснулся кончиком туфли сумки, лежащей на полу, и рассказал, с чего собирается начать. Вилли был в ужасе. Вилли спорил с Джинелли, как он это и предвидел. Потом он говорил с Джинелли, и хотя Джинелли ни разу не повысил голоса, его глаза продолжали разгораться и вспыхивать с тем безумным огоньком, что Вилли понял, с таким же успехом он может убеждать человека с луны.

Когда боль в руке уменьшилась до прежнего болезненно-пульсирующего уровня, он снова почувствовал сонливость.

— Когда ты уходишь, — спросил он, сдаваясь.

Джинелли взглянул на часы.

— Сейчас десять минут одиннадцатого. Я дам им еще часов пять. Они неплохо проворачивали тут свой маленький бизнес, как мне рассказали в городе. Прочитали массу предсказаний. А эти собаки — пит-буллы! Те псы, которых ты видел, были не пит-буллы?

— Я никогда не видел пит-буллов, — сонно сказал Вилли. — Те скорее походили на охотничьих собак.

— Пит-булл выглядит как помесь бульдога с терьером. Они стоят кучу денег. Если ты хочешь посмотреть их драку, тебе придется заплатить за мертвого пса еще до того, как сделаешь ставку. Они здесь тянут на высший класс, верно, Вильям? Очки Феррари, парусина с наркотиками, собачьи бои.

— Будь осторожен, — предупредил Вилли.

— Обязательно. Не беспокойся.

Вскоре Вилли заснул. Когда он проснулся, было десять минут пятого, а Джинелли еще не вернулся. Его начинала тревожить уверенность, что Джинелли мертв, но Джинелли явился в четверть шестого, такой живой, что номер показался ему слишком мал. Его одежда, лицо и руки были забрызганы грязью, отдающей морской солью. Он ухмыльнулся, а в глазах плясали бешеные огни.

— Вильям, — проговорил он. — Сейчас мы упакуем твои вещи и вывезем тебя из Бар-Харбор. Почти как свидетеля государства мы должны отправить тебя в безопасное место.

Вилли встревоженно спросил:

— Что ты сделал?

— Без паники, без паники. Только то, что и собирался, ни более, ни менее. Но когда ты расшевелишь осиное гнездо палкой, лучше перебраться в другое место, Вильям. Ты не считаешь?

— Да, но…

— Сейчас нет времени. Я могу говорить и одновременно упаковывать твои вещи.

— Куда ты меня отправишь? — почти застонал Вилли.

— Недалеко. Я расскажу тебе по дороге. А теперь в дорогу. И лучше тебе начать с того, что поменять рубашку. Ты хороший парень, Вильям, но от тебя уже попахивает.

Вилли собирался направиться в контору гостиницы, отдать ключи, когда Джинелли коснулся его плеча и мягко вынул ключи из его руки. — Я оставлю их на столике в твоей комнате. Ты зарегистрировался по кредитной карточке, верно?

— Да, но…

— Тогда мы удалимся без формальностей. Им нет никакого убытка, а к нам меньше внимания, верно?

Женщина, направлявшаяся к выходу, небрежно глянула на них, обратно на дорогу… и затем ее голова дернулась назад. Глаза расширились. Джинелли это заметил, но, к счастью, не заметил Вилли.

— Я даже оставил десять долларов горничной, — сказал Джинелли. — Мы возьмем твою машину. Поведу я.

— Где твоя? — Вилли знал, что Джинелли арендовал машину, и теперь запоздало вспомнил, что не слышал, как тот подъехал. Все происходило слишком быстро. Он не успевал идти в ногу с событиями.

— Все в порядке. Я оставил ее в трех милях отсюда и прошелся пешком. Вытащил ротор распределителя и оставил на ветровом стекле записку, что неисправен мотор и что вернусь через несколько часов, на случай, если кого-нибудь начнет разбирать любопытство. Но я так не думаю. Посреди той дороги росла трава, понимаешь?

Мимо проехала машина. Водитель глянул на Вилли и снизил скорость. Джинелли увидел, как он оборачивается и вытягивает шею.

— Пойдем, Вилли. На тебя начинают глазеть. Следующий парень может оказаться слишком разговорчивым.

Час спустя Вилли сидел перед телевизором в номере другого мотеля — обшарпанной маленькой комнатке «Голубой луны» в Норт-Ист Харборе. Они были менее чем в пятнадцати милях от Бар-Харбор, но Джинелли казался доволен. На телеэкране дятел Вуди пытался всучить страховой договор говорящему медведю.

— Все в порядке, — сказал Джинелли. — Дай отдохнуть своей руке, Вильям. Меня не будет весь день.

— Ты собираешься обратно?

— Что, обратно в осиное гнездо, пока осы летают? Только не я, мой друг. Нет, сегодня я поиграю в машины. Сегодня вполне хватит времени устроить вторую фазу. Может, мне и удастся заглянуть к тебе, но на твоем месте я бы на это особенно не рассчитывал.

Вилли не видел Джинелли до десяти часов утра, когда тот объявился, приехав на темно-голубой Шеви Нова, которая, явно, не была арендована у Хертца или Ависа. Краска на машине потускнела и облупилась, со стороны пассажира переднее стекло потрескалось, а на багажнике красовалась большая вмятина.

В этот раз Вилли считал его покойником целых шесть часов и с дрожью приветствовал Джинелли, когда тот вернулся. Было похоже, что Вилли теряет контроль над своими эмоциями, так же как он теряет вес… и в это утро, когда взошло солнце, он присутствовал на первых гонках собственного сердца. Вилли задыхался, стучал в грудь здоровым кулаком. Сердцебиение, наконец, выровнялось, но это был он: первый приступ аритмии.

— Я уже думал, что ты мертв, — с этими словами Вилли встретил Джинелли.

— Ты продолжаешь на этом настаивать, а я продолжаю возвращаться. Я бы хотел, чтобы ты не тревожился так за меня, Вильям. Я умею побеспокоиться о себе, я уже большой парень. Если ты полагаешь, что я недооценил того старого пердуна, другое дело. Но я никогда не ошибаюсь. Он умен, он опасен.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Объясню позже.

— Сейчас!

— Нет.

— Почему нет?

— По двум причинам, — терпеливо заговорил Джинелли. — Первое: потому что ты можешь отказаться от затеи. Во-вторых, я так не уставал уже лет двенадцать. Я собираюсь пойти в спальню и отключиться часов на восемь. Потом я проснусь, съем три фунта чего попадется на глаза. — Джинелли действительно выглядел устало, почти изнуренно, но глаза его по-прежнему сверкали огнями, как пара карнавальных колес с лампочками.

— Предположим, я предложу тебе замять дело? — спокойно спросил Вилли. — Ты сделаешь это?

Джинелли задумчиво разглядел его и потом дал Вилли тот ответ, в котором он не сомневался, еще впервые увидев бешеный блеск в глазах Джинелли.

— Теперь я уже не могу, — просто ответил он. — Ты болен, Вильям. Это захватило тебя… Сейчас трудно сказать, понимаешь ли сам, в чем твои интересы…