Как повергнуть герцога (СИ) - Данмор Эви

Матрас прогнулся, и Монтгомери снова растянулся рядом с ней.

Приподнявшись на локте и подперев подбородок ладонью, он изучал её из-под полуприкрытых век. Сейчас Монтгомери выглядел по-другому. Моложе. Аннабель не удержалась и провела кончиком пальца по изгибу его нижней губы. Его губы тоже выглядели по-другому: мягкими и полными. Вот он, момент настоящей близости. Очень немногим людям удавалось увидеть его таким: человеком, а не герцогом. Как бы ей хотелось, чтобы он был обычным человеком.

Монтгомери поймал её любознательные пальчики и начал с ними играть. Слишком поздно она спохватилась. Теперь он не отпустит её руку.

— Ты всегда стараешься спрятать руки, — сказал он. — Почему?

Аннабель вздохнула.

— Они не идеальны.

Он осторожно разжал её кулак.

— Отчего же?

— Из-за чернильных пятен, — пробормотала она.

Он поцеловал их.

— Вряд ли это можно считать изъяном.

— Они в мозолях, — продолжила Аннабель, внезапно испытав непонятное желание указать ему на свои недостатки.

— Мои тоже, — сказал Монтгомери.

Она удивлённо на него посмотрела.

Он широко развёл пальцы на правой руке и указал на небольшую шишку на кончике среднего пальца.

— Эта от пишущей ручки. — Он поместил палец Аннабель между своим средним и безымянным. — Эта от вожжей.

Наблюдая за тем, как переплетаются их пальцы, Аннабель почувствовала, что в ней снова просыпается желание. Она и вправду была ненасытной, особенно когда дело касалось Монтгомери.

— А эта от чего? — Аннабель коснулась затвердевшего места на его ладони.

— От молота.

— От молота?

— Да. От большого молотка, которым я вбиваю столбы для забора в землю.

— И часто вы вбиваете столбы в землю, ваша светлость?

Уголки его рта дёрнулись.

— Достаточно часто. Физический труд отвлекает от размышлений.

— Теперь понятно, откуда это, — пробормотала она и провела пальцами по изгибу его бицепса, мышцы рефлекторно затвердели. Аннабель улыбнулась ещё и потому, что теперь имела полное право к нему прикасаться.

— Ты действительно разбила мужчине нос? — спросил Монтгомери. Он перевернул её руку и внимательно осмотрел розовые костяшки пальцев.

Улыбка исчезла с её губ.

— Да.

Она чувствовала, как истома покидает его тело.

— Почему? — спросил Монтгомери.

— Полагаю, всё дело в том, что деревенские мальчишки, с которыми я играла в детстве, не научили меня давать пощёчины, как подобает леди.

Он склонился над ней, глядя на Аннабель абсолютно серьёзными глазами.

— Что сделал полицейский?

Аннабель отвела взгляд в сторону.

— Он… приставал к подруге.

Лицо Монтгомери ожесточилось.

— Понятно.

— Я не буду возражать, если ты разгромишь всю Лондонскую столичную полицию, — тихо сказала она, — но может это подождать до завтра?

Только когда Аннабель игриво провела ногой по его икре, хмурый взгляд Монтгомери смягчился.

— Шалунья, — пробормотал он, поднёс её руку к губам и поцеловал в ладонь, затем осторожно вернул на место. — Очень талантливая рука. Не смей её прятать.

Аннабель сжала кулак, чтобы сберечь его поцелуй. Как она могла считать Монтгомери холодным и суровым, он, конечно, проявлял себя и с этой стороны, но в данный момент он заставлял её чувствовать себя самой желанной и драгоценной женщиной на свете.

И всё же. Он совершил несколько бессердечных поступков, и это факт, а не мнение.

— Монтгомери. Могу я тебя кое о чём спросить?

— Себастьян.

— Прошу прощения?

— Зови меня Себастьян.

Она замялась.

— Почему?

— Потому что это моё имя.

Аннабель знала. Его полным именем было Себастьян Александр Чарльз Эйвери, за которым следовал длинный ряд значимых и не очень титулов. Она запомнила это из "Альманаха аристократии". И Аннабель не сомневалась, что только его самые близкие друзья и, возможно, жена называли Монтгомери Себастьяном.

— Боюсь, я ещё недостаточно хорошо тебя знаю, — возразила она.

Его губы изогнула ироничная улыбка.

— Я только что был внутри тебя. И намерен повторить это минут через пятнадцать.

Аннабель почувствовала, как её лицо заливается румянцем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это другое.

— Вряд ли, — сказал он. — Но сделай мне одолжение. И тогда можешь задавать вопросы.

Она вздохнула.

— Себастьян.

Его ресницы опустились, и он издал звук, подозрительно напоминающий мурлыканье.

— Себастьян, — хрипло повторила она, просто чтобы посмотреть на его реакцию.

Он приоткрыл глаза.

— Я тебя забавляю?

Аннабель захихикала, чего в своей жизни ни разу не делала. Он медленно улыбнулся в ответ, обнажив ровные белые зубы, в уголках его глаз собрались еле заметные морщинки. Когда Себастьян улыбался, то производил неизгладимое впечатление.

Она почти пожалела о своём вопросе.

— Себастьян. Почему ты развёлся?

Глава 25

В его спальне стояли часы. И Аннабель отчётливо слышала, как они громко тикают, отсчитывая минуты неловкой тишины, пока Себастьян безмолвно лежал рядом. Проведённая с ним ночь, очевидно, не давала ей права задавать личные вопросы.

— У меня не было особого выбора, — наконец, ответил он, уставившись на балдахин над кроватью. Выражение лица Себастьяна скорее было задумчивым, нежели раздражённым. — Через шесть месяцев после свадьбы она сбежала с другим мужчиной. С младшим сыном баронета из поместья, граничащего с поместьем её отца. Оказалось, она с детства воображала, будто влюблена в мальчишку. Я нагнал их в гостинице по дороге во Францию.

Ох.

— Какой ужас, — наконец, проговорила Аннабель.

Он пожал плечами.

— Ничего не попишешь.

Перед глазами Аннабель встала чёткая картинка: Себастьян поднимается по скрипучей лестнице, за ним спешит обеспокоенный хозяин гостиницы… Себастьян врывается в тускло освещённую комнату под крики перепуганных любовников…

— Почему ты не… — Её горло сжалось.

Он обвил её талию сильными руками и притянул к себе. Ощутив под собой его мощное тело, Аннабель позабыла обо всём. Но выражение лица Себастьяна оставалось задумчивым и ироничным, сейчас он явно думал не о занятиях любовью.

— Почему я не застрелил их, когда нашёл? — спросил он.

Она еле заметно кивнула.

— Потому что это не стоило того ни в этой, ни в следующей жизни.

О, Себастьян. Что могло заставить его потерять голову?

Лицо Аннабель начало гореть. Что ж, теперь она знала одно средство.

— Большинство мужчин не стало бы заглядывать так далеко в будущее, — сказала она. — Большинство вообще бы не задумалось.

Он провёл руками по её бокам, намеренно с усилием прижимая ладони, словно черпая успокоение в прикосновениях.

— Я стоял в изножье кровати, а они смотрели на меня так, будто действительно ждали, что я их застрелю, — сказал Себастьян. — Но в тот момент я ничего не чувствовал. Абсолютно. Поэтому мог взвесить своё решение. Я поставил условие, чтобы она переехала в Италию и не возвращалась. Но я и пальцем никого не тронул. Жена всегда считала меня бессердечным и, к своему счастью, оказалась права.

— Нет, — возразила Аннабель, — не могу поверить, что ты бессердечный. Какие… вероломные слова.

Его руки принялись беззастенчиво ласкать её ягодицы.

— Как яростно ты кинулась на мою защиту, — пробормотал он. — Да, она была вероломной особой, но самое главное чересчур эмоциональной, и мне не стоило на ней жениться.

— Должно быть, ты очень её любил, раз сделал предложение, — предположила Аннабель, почувствовав пустоту внутри, и тут же разозлилась на свою реакцию.

Он покачал головой.

— Я женился на ней, потому что мой отец продал её отцу одно из наших поместий, и этот человек хорошо знал, как разыграть свою карту. Он хотел сделать из дочери герцогиню, а мне нужна была жена, так что я счёл вполне разумным приобрести супругу с приданым в виде моего бывшего поместья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})