Полный курс русской истории: в одной книге - Василий Ключевский

Новгород и его пригороды

Земли, лежащие вне Новгорода, тем не менее, считались относившимися к одному из его пяти концов. Все дела этой пятины и все сделки с людьми из этой пятины проводились только в том городском конце, которому пятина принадлежала. Такое ведение дел со своими землями характерно не только для Новгорода, но и для позже получившего самостоятельность Пскова – там также дела решались согласно принадлежности к концам. Так, дела Водской пятины решались в Неревском конце, хотя пятина отлежала от конца на сотни километров. Города Новгородской земли все сплошь именовались пригородами, хотя некоторые пригороды выглядели вполне самостоятельными городами. Однако известно, что лишь одному пригороду удалось стать полноценным городом – Пскову. До этого псковские дела рассматривались посадником, который периодически наезжал в Псков, а за справдливым судом псковичам приходилось ехать в Новгород, где и слушались их дела в гражданском или церковном суде. После официального признания независимости Пскова в 1347 году тот перестал давать налоговый сбор на нужды Новгорода. Другие пригороды от этой обязанности так и не избавились. Кроме того они обязаны были и выставлять для Новгорода войско, если этого требовали обстоятельства, для каждого пригорода было расписано, какое количество людей он должен выставить. Если пригород не поддерживал Новгород, то жестоко за это платил: на него либо накладывалась пеня, либо вообще новгородское войско приходило и занималось грабежами и поджогами. Наученные горьким опытом пригороды предпочитали не «ослушиваться» Господина Великого Новгорода.

«Несмотря на то, политическая зависимость пригородов, выражавшаяся в столь разнообразных формах, была всегда очень слаба: пригороды иногда отказывались принимать посадников, которых присылал главный город; Торжок не раз ссорился с Новгородом и принимал к себе князей против его воли; в 1397 г. вся Двинская земля „задалась“ за великого князя московского Василия по первому его зову и целовала ему крест, отпав от Новгорода. Вообще в устройстве областного управления Новгородской земли заметен решительный перевес центробежных сил, парализовавших действие политического центра», – пишет Ключевский.

Система, которой пользовался Новгород для установления порядка, на самом деле имеет древнейшую во всей Руси родословную. Князь в этой системе представляет собой некую сдерживающую и уравновешивающую силу, которая и позволяет поддерживать в Новгородском государстве стабильность. Местные противоречивые силы сами по себе договориться не способны, им требуется третейский судья, который будет беспристрастен в силу незаинтересованности и экономически зависим, поскольку получает за свои труды жалованье, из сочетания этих его качеств – личной безразличности к горожанам и личной заинтересованности в успехах города – и сложился этот особый тип управления городом при помощи стороннего князя и княжеского войска. Поэтому, как только князь показывал личную заинтересованность или становился на сторону одной из партий внутри новгородского общества, сразу же он становился плохим князем, и ему показывали путь.

И Фемида, по новгородскому понятию, тоже должна быть абсолютно беспристрастной, поэтому-то в Судных грамотах и записан этот принцип равноправия перед законом: «Судите всех равно, как боярина, так и житьего, так и молодчего человека»; сначала это правило действует в церковном суде, а после договора с литовским великим князем Казимиром и в суде посадника и тысяцкого. Это безразличие к сословному делению новгородского общества – показатель скорее западной, нежели московской ориентации новгородского права (в других городах такого отродясь не бывало, по всей земле русских судили по Русской Правде , где одни люди априори выше других!).

Что, в Новгороде не было сословий?

Были.

Летописи именуют их: бояре, житьи люди, купцы и черне люди. Однако судить их следовало как равных друг другу.

Бояре, житые люди, купцы и черные люди

Бояре Новгорода происходили из древней родовой аристократии, потомки которой служили еще первым князьям. То есть по происхождению новгородские бояре не отличались от боярства днепровского, но это сословие в Новгороде за века не претерпело изменений: как выдвинулись из туземной среды первые приближенные к князьям и наместникам, так эти фамилии и продолжали претендовать на высшую власть. В основном посадники и тысяцкие избирались именно из этой старинной аристократии. Но новгородские бояре менее всего разделяли воззрения приглашенных князей, поэтому они и являлись безусловной оппозицией и первыми начинали склонять народное мнение к изгнанию неугодного князя.

Житые люди – это особая прослойка очень богатого новгородского населения, занимавшего нишу между боярством и купечеством. Эти житые люди владели землями, лежащими за чертой города, но точнее их можно охарактеризовать как промысловиков-купцов. Владея огромными земельными участками, они взимали дань со своих подвластных людей не сельскохозяйственными продуктами, а мехами, воском, медом, кожей, смолой, золой, лесом и т. п. Это были изначально товары, которые было легко и выгодно продавать. Интересно, что именно житые люди стали в городе и первыми ростовщиками, которые охотно ссужали деньги под высокие проценты. Именно их имеет в виду Ланнуа, когда говорит, что в Новгороде есть горожане, которые владеют поместьями в 200 лье в длину. После разгрома Новгорода, когда он был присоединен к Москве, этих житых людей переселяли из города, но селили не в посадах, а оформляли как служилых людей – то есть давали им поместный надел. По своему статусу в Новгороде они стояли ниже бояр, то есть они были достаточно богаты, но, тем не менее, аристократией не являлись.

Новгородское купечество было очень разнообразно, поскольку купцом считался любой торговый человек. Так что купечество делилось еще и по гильдиям, то есть по уровню доходов.

«Купеческое общество при церкви Св. Иоанна Предтечи образовало высший разряд, своего рода первую гильдию новгородского купечества. По уставу этого общества, данному князем Всеволодом около 1135 г., чтобы стать „пошлым купцом“, полноправным и потомственным членом „Иванского купечества**, надобно было дать вкладу 50 гривен серебра – целый капитал при тогдашней ценности этого металла. Обществу даны были важные привилегии; а совет его, состоящий из двух купеческих старост под председательством тысяцкого, ведал все торговые дела и торговый суд в Новгороде независимо от посадника и совета господ», – пишет Ключевский.

Конечно, кроме купцов первой гильдии были и менее оборотистые. «Купецкое сто», или «купеческая сотня», считалась куда как менее богатой.

В низу новгородского общества стояли простолюдины, которые назывались черными людьми. В основном это были ремесленники или прислуга, одни занимались изготовлением разнообразных товаров, другие выполняли работу за жалованье для своего нанимателя. Своего капитала, достаточного для собственного дела, они не имели.

За пределами городского сообщества на земле были посажены холопы, которых было необычайно много. Богатые новгородские землевладельцы могли себе позволить приобрести и заселить свои земли рабами. Кроме собственно рабов на части земель сидели обычные смерды, то бишь крестьяне. В целом эти смерды тоже не были однородны: одни из них сидели на городских землях, другие, называемые половниками, на частных. Наименование свое половники получили от договора, по которому отдавали половину урожая владельцу земли. Поначалу это были просто несчастные, вынужденные работать на хозяина, поскольку средств к существованию они не имели. В некоторых новгородских землях они отдавали владельцу не половину, а третью или четвертую часть урожая. Но к XII–XIV вв. эти лично свободные крестьяне практически перешли в разряд холопов. С этого времени бытовавшая на всей Русской земле практика перехода от господина к господину здесь была полностью запрещена. Иными словами, в Новгородской земле обозначен впервые на Руси элемент крепостной зависимости, это случилось намного раньше, чем в Московском государстве.

Тем не менее в новгородских землях кроме холопов и смердов существовал и весьма оригинальный слой крестьян-земцев (или своеземцев). Ничего подобного не было по всей другой Руси. Это тоже крестьяне, но, в отличие от холопов и смердов, они к тому же и землевладельцы (вариант современного фермера, собственника земли). Но, в отличие от обычного крестьянина-землевладельца, они чаще всего имеют общую собственность, то есть земли они выкупают вскладчину, образуя общину, или мир. Обрабатывали землю они тоже чаще всего коллективом, потом становились на ноги, разделялись, начинали вести раздельное хозяйство. Псковские летописи именуют земли этих крестьян «вотчинами», что говорит о наследной передаче землевладения. Конечно, по сравнению с настоящими «вотчинниками», размер земель у этих крестьян невелик, но, тем не менее, это свободное крестьянское землевладение. Аналога ему, повторюсь, больше нигде нет. Впрочем, начиная с крестьянского хозяйства, эти земцы, в конце концов, становились горожанами (чем они и были до того, как занялись сельскохозяйственным трудом).