Воздушный стрелок II - Антон Демченко

— Екатерина Фоминишна, а почему они все здесь… а не в зале? — Поинтересовался директор, окинув взглядом толпу. Но ответ на этот вопрос пришёл совсем с другой стороны.

— Потому что представление ещё не началось. Вы позволите? — Русоволосый младшеклассник, наряженный почему-то в костюм мажордома Большого протокола, выскочил из-за спин застывших на лестнице учителей и, спустившись на пару ступеней и провозгласил, иначе не скажешь, — дамы и господа, мы начинаем представление клубов гимназии имени Святого Равноапостального князя Владимира! Прошу вас пройти в зал!

Голос ученика с неожиданной лёгкостью перекрывший шум в холле, заставил будущих зрителей развернуться к нему. А Бестужев-младший, ничуть не смутившись таким вниманием, коротко кивнул и грохнул о ступень тяжеленным посохом увенчанным двуглавым орлом. В ту же секунду, высокие двери главного зала разошлись в стороны и холл наполнила музыка гимна времен начала прошлого царствования.

— Мне казалось, что сегодня мы будем смотреть совсем не выступление театрального клуба. — Тихо проговорил директор, оказавшись в своеобразном амфитеатре, выстроенном в главном зале.

— Не вам одному. — Согласилась Екатерина Фоминишна, покосившись на руководителя младшего «Б» класса. Но тот, поймав её взгляд, только невинно улыбнулся.

Зрители заняли места, и в зале тут же начал гаснуть свет. Музыка затихла и до слуха гостей донёсся негромкий приглушённый голос всё того же Бестужева-младшего — «Эта история началась в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году…»

На самом деле, она началась на семь лет раньше… именно тогда, канцлером Второго рейха, по выбору имперских князей, стал Фридрих Отто Рейтнер, регент при малолетнем императоре Вильгельме Третьем. Именно благодаря его усилиям, поддержанным курфюрстами, герцогами и прочими владетелями, Второй рейх, с таким трудом собранный Бисмарком, оказался вновь раздроблен на куски. А в тридцать пятом году, русские князья созрели для повторения этого сценария у себя на родине. Благо, обстановка в стране соответствовала… за исключением регента. При шестнадцатилетнем Василии был не ставленник князей, послушный и сговорчивый, а опричный боярин. Но это означало только одно, перед дележом страны, нужно было устроить маленький дворцовый переворот…

Темное пространство в центре зала осветилось софитами, и зрители увидели интерьер небольшой спальни, явно копирующий известную комнату в Старом дворце, когда-то объявленную мемориальной. Огромная кровать с балдахином, среди подушек которой потерялась фигурка дремлющего юноши, небольшое бюро в углу, отгороженном ширмой, за которым сидит человек и что-то пишет под тусклым светом небольшой лампы. Тени мечутся по стенам… зал прорезает вспышка, и тут же раздаётся грохот грома.

— Игнат! Слышишь?

— Спи, государь. Это гроза… это только гроза. — Оторвавшись от письма, говорит боярин… Но поднимается со стула и, словно прислушиваясь к чему-то, застывает на месте.

А в следующий миг, интерьер озаряет ещё одна вспышка, и боярин срывается с места к двум тёмным фигурам, неизвестно откуда появившимся в комнате. Бой короток, и несколько секунд спустя в центре комнаты уже лежат тела убийц, так и не добравшихся до своей цели. Вот только они не последние, и спальня юного правителя наполняется людьми. Эфир дрожит от применяемых техник, холод и жар сменяют друг друга… В какой-то момент, боярин швыряет юношу себе за спину, и тот кубарем влетает в проход, неожиданно открывшийся в стене. Фальшпанель тут же встает на место… и бой продолжается… пока в комнате не остаются лишь распростёртые на полу тела регента и шести нападавших.

Сцену скрывает тёмный купол, а в зале вновь разгорается свет. Зрители, до этого молча наблюдавшие представление, начинают переговариваться, делясь впечатлениями, но раздаётся голос Бестужева-младшего, явно взявшего на себя роль ведущего этого странного представления, и в зале снова воцаряется тишина.

Василий Шестой бежал из столицы, а собранный тем же утром, совет князей объявил о его смерти… от руки регента. Начинаются гонения бояр, присягавших государю. Боярская Дума молчит. Династия правившая Русью на протяжении тысячи ста лет обезглавлена, и князья готовятся делить огромную страну на части, словно пирог. Но перед этим нужно задавить город, который никогда не смирится с таким дележом… не из какой-то неземной любви к правителю, а просто потому, что большинство тамошних бояр — личные вассалы государя, и их смертей рода князьям не простят. И спустя год после взятия власти, Княжеский круг отправляет свои войска «на подавление бунтов» в Новгороде.

Купол скрывавший «сцену» исчезает и перед гостями оказывается искусно сделанный макет Великого Новгорода и его предместий. К городу тянутся звенья миниатюрных истребителей, сопровождающих внушительные по сравнению с ними, тушки бомбардировщиков и им навстречу тут же бросаются самолёты защитников города. В воздухе завязывается бой, а по земле уже ползут коробочки танков, смешных, угловатых, ничуть не похожих на современные. Крошечные язычки огня вырываются из стволов и над позициями защитников взмётываются султанчики взрывов. Но вот, артиллерию нападающих, долбившую по городу, вдруг накрывает настоящий огненный дождь, а следом за ним, рвущееся вверх столбом, облако блистающих в свете софитов снежинок промораживает насквозь целую группу танков… Меж атакующими машинами расцветают взрывы, а на позиции княжеских войск, появившись словно из ниоткуда, обрушиваются штурмовики с двуглавыми орлами на фюзеляжах, и бой постепенно превращается в бойню.

Разогнанные было, гвардейские полки появились под Москвой через две недели после неудачной для князей битвы под Новгородом. Вооружённые со складов опричников, под государевым стягом, они почти без сопротивления взяли столицу, где в это время уже шла резня всех со всеми. Князья добивали ослабевшие роды неудачников участвовавших в «подавлении бунта», уменьшая количество участников дележа «пирога», и не обращали внимания ни на что вокруг. А может и обращали, да только времени, чтобы дать отпор государевым войскам у них просто не было. А тут ещё и переметнувшиеся к ним во время переворота, бояре решили напомнить, что предавший однажды, предаст не раз, и рьяно взялись резать своих недавних «благодетелей».

В результате, от изначального Княжеского круга из двадцати шести родов, до суда дожили только пять, да и то, изрядно прореженные. Настолько, что из прямых участников заговора, уцелели только трое князей…

Вновь, тёмный купол окутал «сцену», а когда он исчез, перед гостями оказались интерьеры Старого дворца. На плечи молодого государя ложится расшитая обережная рубаха, бояре подносят коронационное облачение… И вот, Василий уже в соборе, под пение хоров принимает царский венец… Чтобы первым своим решением на престоле, отправить оставшихся в живых князей на плаху, и изгнать их рода из пределов государства. А вторым указом становится объявление о мобилизации. Бушевавшая в Европе уже три года, война постучалась в двери России.

— На этом, первую часть нашего представления, объявляю закрытой… а столы уже накрыты и ждут. — Звонкий голос Бестужева вырывает гостей из задумчивой тишины, воцарившейся в зале, когда сцена вновь была скрыта уже знакомым куполом.

Глава 8. Лицедейные лицедеи в лицедействе

Двое из приглашённых взрослых устроились в нише у высокого окна школьного холла и, время от времени прихватывая со стоящих на подоконнике тарелок канапэ, тихо перебрасывались короткими репликами. Предметом их обсуждения стал только что завершившийся показ проектов новых школьных клубов, созданных неугомонными младшеклассниками.

— Хм, вот интересно, а кто-нибудь кроме господина «историка» понял, что именно показали эти детки? — Задумчиво протянул высокий и худой словно щепка, мужчина, тряхнув пышной седой гривой.

— Имеешь в виду концовку? Это самое… «продолжение следует», да? — Усмехнулся второй, являвшийся словно бы полной противоположностью своего собеседника. Приземистый, полный и абсолютно лысый. Он пощёлкал пальцами над тарелкой с закусками и, наконец, определившись, подхватил небольшой рыбный «завиток». — Хм… сиг? Интересно, где повар его достал?

— Ваня, не увлекайся. — Со вздохом покачав головой, проговорил «щепка».

— Что «не увлекайся»? Ты знаешь, как трудно найти в Москве свежего сига?! — Приземистый Ваня фыркнул.

— По-моему, он солёный, нет? — Седому явно показалось проще побыстрее разделаться с гастрономической темой, чем пререкаться с собеседником в попытках «вернуться на прежние рельсы».

— Игорь, мы с тобой знакомы уже… сколько? Двадцать? Двадцать пять лет?

— Двадцать два года, если быть точным. — Меланхолично заметил его собеседник, уже поняв к чему клонит Иван.