Тот самый сантехник 8 - Степан Александрович Мазур

больше не понимал, зачем останавливаться. Ехал себе и ехал уже по дороге в направлении города.

Навигационная система для крановщика была предельно простая: вижу цель, не вижу препятствий. А раз единственной направляющей был асфальт, подсвеченный фонарём велосипеда, то даже вопросов о пути не возникало. Всё-таки природа требовала от него размножаться.

«Раз в кой-то веки как следует покушал», – подумал Стасян.

В голове все мысли теперь только о том, какую даму для сердца выбрать? Блондинку? Брюнетку? Ведь даже лысая подошла бы, учитывая обстоятельства.

И пока крановщик думал, уже представляя себе диалоги, свет фонаря позади сначала отстал, потом вовсе пропал из виду.

«Но то не беда. Передохнёт и догонит», – решил Стасян.

Однако, следом и свой фонарик начал сначала моргать, а потом совсем погас. Ведь батарейки с момента покупки велосипедов никто не менял.

– Едрит твою медь! – только и сказал крановщик и повернулся назад.

А что позади, что впереди – темнота. Даже полумесяца в небе нет. Тучами низкими всё затянуло. Не видно ни зги. Телефон ещё оставил на столе, пока арбалет со стены снимал.

Щац его на ближайший гвоздь повесил. Но что Шац? Он ранен! А крановщика тянуло к женщине так, что хоть волком вой.

Однако, тьма оказалась сильнее. Стасян вынужденно остановился повернулся и давай кричать в неё, чтобы быстрее раздвинулась, а то и вовсе по-волчьи выть от тоски:

– Лапо-о-оть! Слы-ы-ышь? Лапо-о-оть! Ау-у-у!!!

Вдруг сердце в пятки ушло, когда не сто стороны дороги ответили, а в кустах придорожных что-то зашуршало!

Крановщик прислушался, а затем обронив:

– Бля, волки! Приманил! – решительно перетянул арбалет из-за плеч в руки. Благо, тот висел на лямке транспортировочного чехла и с перепугу извлечь его – плёвое дело. А дальше только взвести и болт наложить.

«С этим и ребёнок справится», – ещё подумал Стасян и начал выцеливать мишень после всех манипуляций по активации стрелкового оружия.

Пусть только дёрнутся – на слух не промажет!

«А вон следом и шкура вроде блеснула», – подумал крановщик и стрельнул.

* * *

Ранее.

Лаптев корешка не слышал. Так как его дыхалка закончилась ещё на КПП Жёлтого золота. Под видом инспекции он сначала остановил велосипед, потом вошёл внутрь, а когда убедился, что никого нет, прикрыл дверь.

Хотел уже уходить, но присмотрелся, а в углу рука валяется!

– Чья? – спросил Лапоть, но никто не ответил. – Раз ничья, то моя будет! – добавил он.

И действительно забрал себе. А от неё пахнет приятно. Сразу видно, что не в качестве швабры использовали. Ещё и пальцы сжимаются и застывают в любой позе.

– Да такой и подрочить можно! – заявил он, но на крайний шаг не решился.

Только сделал из съёмной руки чесалку для спины. А следом куртку снял, присел на место охранника и давай чесаться, конфетами заедая кайф.

Пальцы доставали что надо. Как будто сам себя чесал. Аж расслабило.

Зевнув, Лаптев оставил протез, вытянул ноги и… отключился. В конце концов у него недостатка во внимании женщин не наблюдалось.

Зачем чёрте куда ехать?

* * *

Чуть ранее.

Где-то за пять километров от посёлка незадолго до этого во всё горло орала Вишенка в полушубке. Сначала углубившись в снег по колено, а временами и по пояс, потом отчаянно из него выбираясь, она была предельно недовольна текущей ситуацией.

Содрав весь маникюр и набрав в демисезонные сапоги снега, она ненавидела мужа, посёлок и всех сантехников-киллером вместе взятых. Да и заграницу заодно. Всё-таки кто ту Мексику знает? Есть у них зима или только вечное лето? А так хоть не как полная лохушка прилетит, а в обуви «для всех сезонов», а полушубок сгодится, чтобы ночами не мёрзнуть.

Думая о тёплых водах Мексиканского залива, Елизавета Валерьевна кричала так громко и долго, что в Новосибирске должны были услышать. И в ту Мексику передать, чтобы готовились к её прилёту.

Но вечер сменился ночью, затем тьмой, а никто на зов так и не пришёл. Потому её голос сначала стал тише, потом перешёл на хрип, а затем в процессе длительной эксплуатации пропал совсем. Отныне она могла лишь тихо-тихо шептать, сорвав голос и словив нервный срыв.

– Сука. Сука. Сука, – шептала она, ненавидя всё вокруг.

Если раньше в моменты отчаянья на её зов приходил муж и выручал из самой сложной ситуации, отпаивая коньяком и массажем ног после пропаривания в тазике, то теперь даме, потерявшей чемодан, (а вместе с ним сумочку и, соответственно, телефон), приходилось самой бороться за выживание.

Ведь сам муж её и заказал! Послал киллера, ловко искусив сантехника на подработку. Да она не дура. Убежала! Когда жить захочешь – ещё не по такому лесу в ночи на в обуви на высокой платформе лазить будешь.

Однако, поплутав по заповедным дебрям, что совсем недавно принадлежали армии и даже грибники здесь не водились, Вишенка вскоре поняла, что за ней никто не гонится.

– Слабенькие какие-то убийцы пошли, хиленькие, – хмыкнула Вишенка. – На полпути дело бросил! А я была о нём лучшем мнении. Боря казался таким работоспособным, ответственным. А – туда же! Бабы русской испугался, да?

И Елизавета Валерьевна кукиш показала, затем кулаком погрозила. Потом фак для верности и ещё раз кулак, но уже через локоть. Но эта магия жестов помогала мало. Ей