Крах - Арне Даль

– Возможно, речь идет просто о раскаянии, – сказал Бергер. – Он сожалеет о том, что участвовал в этом. И посвящает себя искуплению. А в конце покончит с собой. Как-нибудь помпезно.

– Домыслы, – покачала головой Блум.

– Но ведь этим мы сейчас и занимаемся? – возразил Бергер. – Размышляем и домысливаем. Рассматриваем частности и целостность. Проводим ролевую игру.

– А тот мужик? – воскликнула Ди.

– Кто? – спросил Бергер.

– Старикан. Он здесь каким боком? Его не отнести ни к замороженным трупам, ни к «Hells Angels».

На мгновение все замолчали.

– Согласно нашей версии, он был клиентом той фирмы, – сказал наконец Бергер без всякого энтузиазма.

– Но у них, думаю, было полно клиентов, – возразила Ди. – Почему именно он? И почему самый первый? Он во многих отношениях выбивается из общей картины.

Блум кивнула, медленно, но уже более уверенно.

– В этом что-то есть, – согласилась она. – Совсем другой накал.

– Четыре трупа на пляжах, – сказала Ди. – Что там, вы сказали, у последнего? Колотая рана?

– Колотая рана на шее, – подтвердила Блум. – Патологоанатом Роклунд предположила, что его убили ножом для писем.

– А у двух предыдущих – выстрел в голову и удушение веревкой соответственно, – сказала Ди. – Образец милосердия по сравнению с колоссальным гневом, который должен был испытывать убийца, нанесший восемнадцать ударов ножом в живот, грудь и лицо.

– Какая-то жуткая смесь из мести, ненависти, милосердия, искупления, хвастовства, дерзости и азарта, – размышляла вслух Блум. – Неужели все это можно объединить, как вы думаете?

– Если объяснений слишком много, значит, это оправдания, – философски произнесла Ди.

Бергер и Блум уставились на нее. Она лишь пожала плечами.

– Основы психоанализа, – пояснила она. – Если видишь несколько мотивов, значит, истина вообще в чем-то другом. Он постоянно темнит, даже перед самим собой. Он считает себя благородным разбойником, а я думаю, что он простой садист.

– Садист?

– А с чего вдруг всаживать топор в лоб? Что за ерунда? Такое может сотворить только полностью больной человек.

– Или если ненависть взращивалась десятилетиями, – задумчиво произнес Бергер.

– Вернемся к старику, – сказала Ди. – Кто он? Почему в этой драме ему отведена исключительная роль?

– Как мы уже сказали, старикан был их главным клиентом, – сказал Бергер. – Он заказал наибольшее количество курсов омоложения, а «Hells Angels» доставили жертв из-за границы. Если мы наблюдаем моральное возмущение и самопрезрение в разных долях, логично начать с истоков – с желания жить вечно. Этот тридцатидвухлетний мужчина – воплощение катастрофичности такого желания. Черт, речь идет о человеческих жертвах – кто-то приносится в жертву ради того, чтобы кто-то другой жил дольше.

Взгляды трех пар глаз метались над пирсом. Чувствовалась та самая дрожь, что обычно сопровождает процесс высвобождения истины, которая появляется на свет как жемчужина из закрытой раковины. Она ускользала, а они ловили ее. Все трое чувствовали, что дали много правильных ответов, но до сути пока не добрались. Чего-то по-прежнему не хватало.

Кто этот пожилой мужчина?

Кто убийца? Где он?

В этом и заключалось ядро. Жемчужина. Во всяком случае, им удалось просунуть нож между двух плотно сжатых створок раковины.

– Мне кажется, мы на правильном пути, – сказала наконец Блум. – Или, во всяком случае, близки к нему. Не в глаз, но в бровь.

Бергер повернулся к Ди. Она отчего-то сильно нахмурилась. Поймав на себе взгляд Сэма, она сказала:

– Мы ошиблись. Эти два дела связаны не только двухсторонней стрелкой и крестом.

– А чем еще? – спросил Бергер, удивляясь наивной надежде в собственной интонации.

– Когда я просматривала собранную вами информацию, я это упустила. А теперь вижу связь. Старый белый «Вольво V70». С вмятиной.

Бергер и Блум смотрели на нее во все глаза, а она продолжала:

– И машина, и вмятина были замечены в связи с убийством в Эскильстуне. Вмятина рядом с передней фарой.

Блум начала что-то проверять в компьютере.

– Вот как, вмятина, – пробормотала она.

Бергер кивнул. Когда он заговорил, в его голосе все еще звучала та самая наивная надежда. И его это даже не раздражало.

– А значит, Самиру пора расширить поиск белого «Вольво».

Какое-то время все трое молча смотрели друг на друга.

Несмотря на быстрое приближение дня летнего солнцестояния, сейчас было отчетливо видно, как садится солнце: отражения в воде небольшой бухточки покраснели и стали длиннее.

– Итак, что мы имеем, – подытожила Блум. – Письмо в Андалусию, по крайней мере, в его нынешнем виде, нам не сильно поможет. Так же как и старина Руфус. Сейчас наша главная задача – найти ту самую биотехнологическую фирму, а также усилить поиски среди пропавших без вести. Поскольку пожилой мужчина не был заморожен, мы можем в большей степени ограничить временной промежуток, когда он мог исчезнуть. Давайте на этом и сосредоточимся. А еще посмотрим, получится ли выжать больше из белого «Вольво», углубимся в изучение системы ООО в штате Делавэр, выясним, есть ли там местное отделение, в котором состояли все трое убитых и да, Ди, ты ведь сможешь добыть информацию о договоре аренды помещения в Рогсведе?

– Я так понимаю, вы мне разрешите поиграть с вами? – с усталой улыбкой спросила Ди.

– Сначала поезжай домой, тебе надо выспаться, – сказал Бергер. – Завтра решишь сама – как-никак, ты все еще полицейский. Если захочешь, приезжай прямо утром со всем своим оборудованием. Я сегодня останусь ночевать в эллинге.

– Приеду, – сказала Ди. – Как я уже говорила, нет ничего полезнее креативной полицейской работы.

Молли Блум тяжело вздохнула и потянулась.

– Кстати, о полиции, – сказала она, зевая. – Интересно, чем они сейчас занимаются.

44

Вторник, 6 июня

Эрьян был не просто тридцатилетним мужчиной, он был комиссаром полиции. Он сидел неподвижно в гражданской машине, глядя на дома, нависающие подковой над темным, пустынным внутренним двориком. Темным, несмотря на разгар дня.

Эрьяну не хотелось выходить из машины, по крайней мере, до тех пор, пока не выяснит ситуацию.

В самом дальнем из домов сейчас лежал третий труп с топором в черепе. Официально Эрьян должен был придерживаться директив, гласящих, что это преступление – вышедшее из-под контроля насилие, связанное с наркотиками, а самому Эрьяну следует быть наивным карьеристом и слушаться начальства. Неофициально он собирался гнуть свою линию.

Хотя теперь это было сложнее, чем когда-либо: он лишился единственной суперсилы, на которую так надеялся: Дезире зашла слишком далеко и ее отстранили еще до того, как она успела отчитаться. Разумеется, Эрьян был благодарен ей за то, что она не упомянула об их соглашении в разговоре с Конни Ландином. В то же время ему интересно было, насколько она продвинулась. И как много информации она от него