Последнее предложение - Мария Барышева

Утром порез выглядел менее жутко — стянулся за ночь, подернувшись темной коркой, чуть зудел и, судя по всему, неплохо заживал — не появилось ни красноты, ни припухлости, но ощущения все равно были неприятными. Кроме того, ощутимо побаливали ушибы, и Роман, позвонив в контору и беззастенчиво соврав, что имел честь серьезно простудиться, с удовольствием провалялся в постели до десяти часов. Потом все же встал, сочтя, что пребывать в постели до обеда — это уже чересчур. После всего, что случилось, было как-то не до отдыха.

Дымя на балконе первой утренней сигаретой, Савицкий рассеянно смотрел во двор и пытался понять причину дикого ужаса Горчаковой. Он не мог ошибиться — что-то случилось именно в тот момент, когда она просматривала его наброски. Неужели Денис? Неужели она знает мальчишку?! Неужели и она видела, как стремительно взрослеющий пацан то и дело кого-нибудь хватает за руку с летальным исходом?! Это может объяснить, почему она с самого момента их знакомства так напугана. Но не может объяснить, зачем он ей понадобился. Прознала, что у него похожие ситуации возникают и ждет момента, чтобы обсудить? Как?

Не-не, не может быть, ерунда какая-то!

А может, и не в рисунках дело — просто возникла вдруг в голове какая-то неожиданная мысль, воспоминание, ассоциация — да черт его разберет, что там может твориться в женской голове! Точно ясно только одно, что девчонка ведет себя насквозь алогично. Правда, против того, что началось было на диване, он ничего не имел — до того момента, конечно, как все закончилось.

…только проведи эти дни дома… оставайся дома…

Роман вернулся в комнату, включил компьютер и несколько минут задумчиво смотрел на заставку. В голову ему пришла мысль, что он уже очень давно не заглядывал на авторскую страничку Ивалди… впрочем, ему и без сдвинутого писателя хватает проблем. Роман сел поудобней, после чего, войдя в Интернет, приступил к поискам. Потратив почти полчаса, он прочитал, наконец, короткое сообщение годичной давности, извещавшее о трагедии на Лозовом острове, где, во время празднования собственного дня рождения был убит довольно известный в городе бизнесмен Константин Горчаков. Следствие ведется, есть версия о заказном характере убийства. Супруга убиенного госпитализирована с тяжелейшим нервным срывом. Разыскивается брюнетка двадцати — двадцати пяти лет, скрывшаяся с места преступления.

Савицкий закурил новую сигарету и выключил ссылку. В сущности, ему было наплевать на то, кто и зачем отправил на тот свет господина Горчакова. Если даже и Рита заказала драгоценного муженька, это ее личное дело — не такой он моралист, чтобы читать кому-то лекцию на тему «Убивать мужей нехорошо». Другое дело, что это никаким боком не касается Дениса Лозинского. А может, он пришел и взял за руку ее мужа?

Откинувшись на спинку кресла, он закрыл глаза и увидел шрам на тонкой женской спине, ныряющий под лямку лифчика, а сразу же за ним — останки сгоревшего дома. Зачем Рита туда ездила? Что она пыталась там понять?

Но должна же быть причина, должна!

— Тьфу, елки! — вырвалось у Роман, он вскочил и направился на кухню с решительным намерением позавтракать — глядишь, еда и отодвинет на задний план все эти дурацкие измышления. Кроме того, действительно хотелось есть.

Савицкий открыл холодильник и с озадаченной грустью обозрел пустые полки — только на одной стояла бутылка пива, а в ящике лежал увядший пучок укропа. Содержимое же морозилки было представлено бруском заиндевевшего сливочного масла. Приготовить завтрак из этих ингредиентов не смог бы человек даже с богатейшей кулинарной фантазией. Роман захлопал дверцами шкафов, но нашел лишь пачку соли, пустую упаковку из-под макарон, уксус и многочисленные специи. С одной из полок на него негодующе посмотрел длинноусый таракан, который был немедленно умерщвлен и переправлен в мусорное ведро. Роман выругался — и в адрес рыжего покойника, и в свой собственный, после чего оделся и покинул квартиру.

На Тарасовском рынке, или попросту Тарасовке, царило относительное затишье — рабочий люд еще не выбегал на обеденную закупку, а большинство домохозяек уже скупило все, что надо, и удалилось к готовке и телевизорам, очередей не было, и покупатели текли редким размеренным потоком. Продавцы, покуривая, болтали друг с другом и с мобильниками, читали или играли в нарды, кто-то дремал. Между рядами и павильончиками бегала местная дурочка лет пятидесяти, закутанная в ярко-голубой дождевик, и пронзительно вскрикивала:

— Я голубое привидение! Смотрите на меня — я голубое привидение!

Один из продавцов, подбрасывая на ладони кубики, раздраженно попросил женщину кричать где-нибудь в другом месте, иначе он сию секунду преобразует ее в привидение летающее, и дурочка обиженно унеслась, по дороге задев Романа локтем. Он рассеянно посмотрел ей вслед, потом снова перевел взгляд на прилавки, раздумывая, что бы купить. Мимо прошмыгнул светловолосый мальчишка лет семи, и Савицкий тут же дернулся следом и, обогнав, заглянул в недоуменное детское лицо. Не Денис, конечно же. Да, так он действительно скоро станет параноиком. В Аркудинске пропасть светловолосых мальчишек.

Остановившись, Роман принялся изучать груду рыбы на прилавке и ценники перед ней. Поодаль в лотке шевелились темно-зеленые раки, размахивая усами, то и дело какой-нибудь переползал через край лотка и устремлялся было прочь по прилавку, но продавщица подхватывала его и возвращала к собратьям. Роман сунул руку во внутренний карман куртки, приглядываясь к здоровенному губастому язю и меланхолически вспоминая те времена, когда, еще мальчишкой, каждый год все лето проводил с друзьями на реках за удочками, ночуя тут же, в прибрежном лесу…

Долетевший с дальнего оконечья Тарасовки дикий женский вопль заставил его повернуться. Он быстро огляделся — движение было автоматическим. Нигде вокруг ни одного знакомого лица, и осознавание этого принесло с собой успокаивающий вывод — если там что и случилось, на этот раз он тут не при чем. Продавцы вытянули шеи, вглядываясь вдаль, где теснились павильоны, некоторые из них уже устремились прочь, покинув прилавки на соседей, бежала, гонимая жадным любопытством, и рыбная продавщица. Роман отвернулся и сделал шаг к соседнему прилавку, но потом решительно развернулся и быстрым шагом пошел следом за остальными. Крик не прекращался, всплескиваясь громкими всхлипывающими волнами, и он почти видел, как женщина, задыхаясь, набирает воздуха в грудь для нового истеричного вопля. Когда Роман приблизился к густеющей на оконечье рынка толпе, в крике начали различаться слова, связанные завываниями.