Берег Скардара - Владимир Корн

И почему вам взбрело в голову, что это не вы всего лишь час назад устроили пьяную резню в борделе, убив при этом бедную девушку, которую только тяжелая болезнь матери заставила пойти работать в этот вертеп? Не менее десятка свидетелей натаивают именно на том, что девушку убили вы. Или будут настаивать, если вам угодно.

И наконец, вы спешно покинули Империю чуть ли не накануне свадьбы. Вероятно, неотложные дела заставили вас так сделать. А может быть, вы совершили нечто такое, после чего просто вынуждены были сбежать из Империи?

Скардар всегда был дружественным по отношению к Империи. И потому мы доставим вас как преступника, в кандалах. Когда всё выяснится, мы принесём свои извинения за столь нелепую ошибку, и даже накажем людей, повинных в этом.

Минур замолчал на миг, отдыхая после своей проникновенной речи, затем продолжил:

— Согласитесь, любой из этих вариантов не сулит вам ничего хорошего, но их ведь ещё можно и объединить. Представляю, как будут рады ваши недоброжелатели, которых, как я знаю, в Империи у вас полно. И как трудно будет вам объясниться перед Её Величеством. Особенно за бедную девочку, убитую вами. И вот ещё что. Едва прибыв в Скардар, вы остановились в доме Пьетроссо, от которого за лигу пахнет заговором против меня.

— Это единственный дом в Скардаре, что предложил мне своё гостеприимство, — успел вставить я.

— Да что вы такое говорите? — изумился Минур. — Надо же так, именно этот дом является самым большим моим врагом. И как же всё совпало, просто невероятно!

Следующие слова он произносил ровным холодным тоном:

— Вы задержитесь в Скардаре, уверяю вас. Прежде всего, вы публично, я повторяю — публично извинитесь перед Диамуном, и, даже если он нанесёт вам пощечину, примите это как должное. Затем…

— Извините, господин Ондириер, но перед вашим сыном я извиняться не буду. Даже то, что Диамун ваш сын и наследник, не позволяет ему разрешать себе подобные выражения, и вы об этот отлично понимаете. Вы можете обвинить меня в заговоре против вас, во всех нераскрытых в Абидосе убийствах за последние полгода, ничего не изменится — извиняться я не буду. Прошу меня простить, но это будет так.

Самый тяжелый момент во всём нашем разговоре. Если сейчас Минур закусит узду и начнет настаивать на моих извинениях, это может далеко зайти, очень далеко.

Следующая минута была заполнена довольно тягостным молчанием Минура. Всё что хотел, я сказал, и остальное теперь зависело от реакции правителя Скардара.

Я даже не стал оглядываться по сторонам, присматривая вещи, что могут пригодиться в качестве оружия, если дело пойдёт совсем худо. Мои люди и так уже пострадали от того, что пошли за мной, а сколько их уже погибло… Так что самое время отвечать за всё самому.

Минур поднялся на ноги, зашел за спинку кресла и облокотился на неё, глядя мне в глаза.

Но когда встать попытался я, нетерпеливо махнул рукой — сидите.

— А как вам такой вариант развития событий, господин де Койн? Ваши спутники, как я слышал, сбежали из изнердийского плена. Но сейчас я засомневался, а так ли это? И мне внезапно пришла в голову мысль, уж не шпионы ли они? Тогда так легко объяснить факт вашего чудесного спасения от вчетверо превосходящего противника. Со шпионами у нас разговор короток: существует славный старинный скардарский обычай — лишать их головы. Нет, лично вы окажетесь не причем, случайные попутчики.

Судя по вашему отношению к людям, к которым вы чувствуете себя ответственным, неплохой ход с моей стороны, согласитесь. Ведь даже из-за этой маленькой… — Минур поморщил лицо, удерживая на языке слово, о чьем значении нетрудно было догадаться, — вы создали себе столько проблем, так что же говорить о людях, которые с вами столько прошли.

Словом, мы договорились — вы остаетесь. Остаетесь хотя бы потому, что путь морем сейчас чрезвычайно опасен, а отправить корабли в сопровождение, у меня возможности нет. Так что будем считать, что это во имя вашей же безопасности.

Следующая фраза Минура застала меня врасплох, я ожидал чего угодно, но только не её.

— Господин де Койн, вы не откажете мне в любезности составить компанию поужинать? Никак не могу отказаться от привычки есть перед сном.

Голос у него при этом звучал чуть ли не извинительно.

Нет, господин дир Сьенуоссо. После всего услышанного от вас, я решительно откажусь, хоть и голоден. По дороге в дом дир Пьетроссо загляну в какую-нибудь харчевню и поужинаю там. Не хочется в столь поздний приставать к слугам в доме Иджина с подобными просьбами.

Никаких особых яств на столе правителя Скардара не было. Ни тебе паштета из соловьиных язычков, ни даже из голубиных почек. Холодная отварная телятина, нарезанная крупными ломтями, сыр, зелень, овощи, вино.

Колбаски, похожие на охотничьи, к которым, кстати, Минур даже не притронулся. Немного непонятной кашицы зеленого цвета в глубоком блюде, как оказалось, соуса, очень острого и непривычного на вкус.

За ужином скардарский Ондириер, как ни в чем не бывало, завёл следующий разговор. По его словам, мне не стоило скучать всё это время на берегу. Было бы весьма неплохо, если бы я на захваченном «Буревестнике» присоединился к скардарскому флоту, которому в ближайшее время предстоит ряд морских сражений. Ещё лучше было бы, если на корабле будет развиваться имперский флаг.

Нет, отвечал я, у меня нет на это права. Да и зачем всё это нужно? Ответа я снова не получил.

Не понимал я логики в словах и действиях правителя Скардара, а это случается, когда тебя играют втемную. Какой ему смысл задерживать меня здесь? По чьей либо просьбе? Но кто мог знать, что я окажусь именно в Скардаре? Что и кому это дает? Он не пожелал отпустить меня, судя по его же словам, из соображений безопасности, но в тоже время предлагает принять участие в войне, что делает риск погибнуть ещё большим… Не понимаю.

Когда я спросил, что помешает мне покинуть берега Скардара, намекая на то, что попытаюсь сбежать, Минур ответил:

— Как это что? Ваше слово, де Койн, ваше честное слово. Насколько я знаю, в таких вопросах вы очень щепетильны.

Причем лицо у него приобрело удивлённое выражение.

И как всё это понимать?

Минур ел с аппетитом. Видимо, прислуживающие за столом люди отлично знали его вкусы, потому что он не давал им никаких указаний, поглощая то, что перед ним ставили.

Мне же поесть так и не удалось. Стоило только отправить в рот кусочек чего-либо, сразу следовал вопрос, на который обязательно нужно было отвечать. Не знаю, делал ли он это преднамеренно, но после пары таких действий я отказался от следующей попытки что-то проглотить и просто отхлебывал из кубка, наполненного напитком темного цвета, вкусом отдаленно напоминающего грушевый компот. Вопросы сразу же прекратились, и больше всего это походило на утонченное издевательство.

К дому Иджина я возвращался снова пешком, в сопровождении трех стражников, вооруженных короткими пиками.

«Ладно Минур — думал я. — Я побуду здесь некоторое время. Но черт бы меня побрал, если ты когда-нибудь сам не пожалеешь о том, что заставил меня остаться».

Фред фер Груенуа ещё не спал. Не спали и Клемьер, и Иджин. Прошка вертелся неподалеку, со слоновьей грацией стараясь быть незамеченным.

Фред находился в возбужденном состоянии.

— Я знаю, — махнул рукой в ответ на его сообщение о том, что буквально на днях в Империю отправляется целая флотилия, и на одном из кораблей нам обязательно найдется место.

Знаю я об этой флотилии, вот только мне с ней не по пути.

Затем я сел писать письмо Яне. Письмо получилось длинным, и на это ушла почти целая ночь. Понятно, что письмо не единожды перлюстрируют и даже тщательно скопируют по его дороге в Империю, так что написать лишнего я позволить себе не мог. А сказать хотелось так много.

Понимаешь милая, я у тебя такой, какой есть. Но будешь ли ты любить меня, если я изменюсь и стану другим?

Глава 26

Её императорское величество

Утро началось так же, как и всё последнее время — с взгляда на пустующую половину постели. И она по-прежнему пустовала. Яна уже много раз представляла себе встречу с несостоявшимся мужем, как она будет смотреть, как себя будет вести, что говорить. Она устроит ему такой теплый и ласковый прием, что он надолго его запомнит.

«Если он еще жив, — мелькнула паническая мысль, — если он еще жив».

Затем она вспомнила их встречу после его поездки на север, свою холодность, что чуть не кончилась для них разрывом. Да она была уверена в том, что про него наговорили, но всё же следовало дать ему шанс объясниться.

Потом была эта поездка на побережье, когда она молила всех известных ей богов, чтобы он не успел ещё уехать. И она вздрогнула, зябко передернув плечами, вспоминая, как тогда волновалась.