Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России - Сборник статей

В политической плоскости существуют выборы, политические альтернативы и возможность смены лидеров. Однако государство в значительной степени контролирует количество групп, которые допускаются к общественной деятельности, и очерчивает рамки ведущегося дискурса и отклонений от социальных норм. Таким образом, система является демократической – но только в определенной степени. Кремль периодически использует «административные ресурсы» для препятствования продвижению оппозиционных кандидатов, что проявилось в ходе парламентских выборов в декабре 2003 года и президентских выборах в марте 2004 года. Между тем, оценивая парламентские выборы, следует помнить, что более половины депутатов Госдумы были сменены. Опросы общественного мнения показывают, что результаты выборов, несмотря на то, что на Западе они не были приняты, отражают общие предпочтения населения.

В сфере экономики «управляемый плюрализм» действует в логике управляемого государством капитализма, по примеру государственно-частных партнерств, существующих в современной Японии, Южной Корее или Сингапуре. Путинская администрация не раз подчеркивала, что «никакого пересмотра итогов приватизации» или ре-национализации не будет. Существует понимание того, что, когда частные владельцы (включая иностранных инвесторов) управляют имуществом и могут получать прибыль, экономика только выигрывает. Однако члены команды Путина настаивают на том, что правительство должно играть консультативную роль в развитии российской экономики. По их мнению, право владения имуществом и другими экономическими активами, а также природными ресурсами уравновешивается обязанностью бизнес-сообщества сотрудничать с государством в целях достижения высшего блага. Их позицию можно суммировать выражением: «В процессе достижения собственного благосостояния заботься о благосостоянии других людей, народа и страны».

В условиях «управляемого плюрализма» участники системы в путинской России могут преследовать собственные интересы, хотя и в рамках, установленных Кремлем. И у режима имеются серьезные инструменты для обеспечения того, чтобы социальные акторы действовали в этих рамках. Предпринятые Кремлем шаги за последние несколько лет, включая установление контроля над крупными СМИ, принадлежащими олигархам, барьеров между бизнесом и политикой, а также манипулирование избирательными процедурами, – не являются доказательством того, что Россия отходит от идиллической либеральной демократии. Они демонстрируют укрепление системы «управляемого плюрализма» – особенно если мы признаем, что целью администрации Путина является не установление либерального демократического режима любой ценой, а проведение последовательных реформ.

Супердержава, потерпевшая крах

Стремление последовательно реализовывать процесс реформ проистекает из понимания путинской командой того, что Россия является супердержавой, потерпевшей крах, и «великой державой», чье влияние постепенно угасает. В отличие от Бориса Ельцина, который жил иллюзиями о том, что постсоветская Россия обладает сопоставимым с США влиянием в мире, современный режим осознает, что Россия не может ни соперничать с США, ни служить одним из гарантов какого-либо нового мирового порядка. Больше всего российское руководство сегодня опасается того, что неразвитая в промышленном плане и сокращающаяся по размерам населения Россия станет сырьевым и ресурсным аппендиксом для более развитых стран, что приведет к полному сокращению влияния страны на мировой арене, даже в пределах приграничных стран в Евразии и, возможно, потере контроля над некоторыми частями своей территории. Москва неохотно соглашается с выводом Кеннана о том, что «Россия, в сравнении с Западом в целом, – гораздо более слабая сторона… и что внутри российского общества имеются изъяны, которые в конечном итоге приведут к ослаблению ее потенциала в целом».

Позиции современной России на международной арене достаточно слабы. Проводя классическую стратегию российской версии карточной игры в преферанс, на этот раз Кремль предпочитает делать «оборонительные ставки» в стремлении укрепить свои позиции. Путинская команда пришла к решению, что в таких вопросах, как прекращение действия Договора по ПРО или решение США начать войну в Ираке, Россия ничего не приобретет своими бессмысленными попытками препятствовать действиям США. Вся российская внешняя политика была направлена на то, чтобы обеспечить себе передышку, необходимую для завершения своих реформ, – что, по сути, соответствует столыпинской модели политики.

Путин трезво оценивает слабые места России. В ноябре 2001 года он раскритиковал российскую военную элиту, назвав ее «архаичной» и неспособной «справляться с современными военными и политическими вызовами». Только через формирование более открытого, более интегрированного в глобальную экономическую систему общества Россия сможет обеспечить приток инвестиций, которые необходимы стране для эффективной реализации «технической и технологической модернизации» за максимально короткий срок.

Тем не менее Россия имеет в своем распоряжении несколько козырей геостратегической значимости, среди них – нефть и природный газ, географическое расположение и накопленные знания. И нынешний режим не торопится растрачивать понапрасну свои активы, как делали советские лидеры. У современной России более скромные и достижимые цели – восстановление места страны в качестве регионального гегемона в Евразии и сохранение своего членства в клубе мировых «великих держав».

В отличие от Советского Союза при Сталине после окончания Второй мировой войны сегодняшняя Россия готова действовать в рамках международной системы, во главе которой стоят США, с учетом, что за ней сохранится способность оказывать влияние на повестку дня. Путин не стремится вернуться к соперничеству с Западом, но он также не согласен и с тем, что Россия не имеет – или почти не имеет – влияния на мировой арене.

В действительности, если посмотреть на те основные внешнеполитические проблемы США, которые являются для них главной заботой, Москва уверена, что Россия обладает контактами, связями и инфраструктурой, которые помогут Вашингтону в реализации его национальных интересов. В таких вопросах, как победа над глобальным терроризмом, достижение безъядерного статуса Корейского полуострова, препятствование распространению технологий ОМУ, обеспечение энергетической безопасности Запада, – Россия является неотъемлемой частью решения.

После событий 11 сентября Кремль рассчитывал, что США признают Россию «региональной супердержавой» и предоставят ей надлежащий уровень помощи, чтобы Москва могла действовать как союзник Вашингтона в Евразии. Многие представители российского внешнеполитического истеблишмента были воодушевлены заявлением госсекретаря Колина Пауэлла о том, что война против международного терроризма, начиная с Афганистана, будет реализовываться совместными усилиями. Некоторые даже предсказывали «особые отношения» США с Россией, которая должна была стать посредником в их переговорах как с центрально-азиатскими государствами, так и со странами континентальной Европы.

Между тем если более тесные отношения с США не способствуют реализации этих целей, то Кремль готов осуществлять другую стратегию: увеличивать издержки единоличных действий США, отказываясь поддерживать американские инициативы и сотрудничая с другими партнерами, в частности – Францией, Германией и Китаем – в попытке противостоять политике США. В этом направлении политика Путина частично нацелена на то, чтобы заставить США осознать различную приоритетность их собственных стратегических интересов. Россия хочет показать, что США не должны воспринимать уступки Москвы как должное. Например, Вашингтон не может игнорировать или препятствовать реализации российских интересов, ожидая при этом, что Кремль будет учитывать интересы США.

Для Путина желанной целью является выстраивание партнерства между США и Россией на прочной основе, однако только если при этом обеим сторонам это будет выгодно. При этом, если партнерство не будет реализовано, у России есть другие варианты. США, возможно, и являются единственной действующей супердержавой, но они не могут присутствовать везде и всегда – и это особенно актуально для Евразии, где Россия традиционно реализует свое присутствие.

Ближнее зарубежье

Необходимо четко обозначить: восстановление СССР не является целью нынешнего руководства. Вместе с тем есть причина, по которой российские политики разных взглядов говорят о евразийских странах как о «ближнем зарубежье»: российские коммуникации, связывающие Россию со всеми остальными странами мира, проходят через территорию этих государств. В частности это касается стран Центральной Азии, которые ограждают Россию от враждебных сил, особенно – исламского радикализма. В регионе действует сложная сеть рынков, инфраструктурных узлов (например, трубопроводных и железнодорожных), культурных институтов и даже межличностных связей, которые формируют «общее евразийское пространство».