История Англии для юных - Чарльз Диккенс

Ричард однако знал цену парламенту и понимал, что народ считает принцессу Елизавету наследницей дома Йорков. Проведал он и о затее заговорщиков выдать ее за Генриха Ричмонда и потому решил, опередив их, женить на ней своего сына. С этой мыслью он отравился в Вестминстерское аббатство, где все еще жила вдова короля с дочерью, и пригласил их приехать ко двору, поклявшись всем на свете, что там они будут в безопасности и найдут себя достойные развлечения. Женщины согласились, но не пробыли при дворе и месяца, как сын Ричарда умер (или был отравлен), и план его рухнул.

Но и в такой беде неуемный король сказал себе: «Надо что-нибудь придумать!» И придумал сам жениться на принцессе Елизавете, хоть та и доводилась ему племянницей. Было, конечно, у него одно препятствие: жена его, королева Анна, находилась в добром здравии. Впрочем, Ричард знал (вспомним его племянников), как с этим справиться. Он начал ухаживать за юной принцессой и убедил ее, что королева непременно умрет к февралю. Принцесса оказалась девушкой не слишком разборчивой — вместо того чтобы с гневом и презрением отвергнуть убийцу своих братьев, она принародно заявила, что горячо его любит. Когда же пришел февраль, а королева так и не умерла, Елизавета стала проявлять нетерпение и сетовать на то, что та не торопится. Однако король Ричард не сильно ошибся в своем предсказании: королева умерла в марте — он об этом побеспокоился, — и милая парочка собралась сыграть свадьбу.

Увы, их обоих постигло разочарование. Сама мысль о подобном браке переполняла людей яростью, и потому главные советчики короля Рэтклиф и Кэтсби не только не осмелились сами заикнуться о нем в парламенте, но и убедили Ричарда сказать народу, что он и не помышлял о женитьбе.

К тому времени Ричард вызывал страх и ненависть у всех сословий. С каждым днем все больше дворян переходило на сторону Генриха, а король не решался созвать новый парламент, опасаясь, что его преступления выплывут наружу. Кроме того, нуждаясь в деньгах, он постоянно требовал «добровольных пожертвований» от горожан, и терпение их было на исходе. Говорят, терзаемый муками совести, Ричард видел кошмарные сны и вскакивал по ночам от ужаса и раскаяния. Но, оставаясь таким же неуемным, узнав о готовящемся возвращении Генриха и его приверженцев из Франции, он выпустил гневное воззвание, направленное против них и, разъярившись, как дикий кабан (животное, изображенное на его гербе), приготовился дать им достойный отпор.

Генрих Ричмонд, высадившись на берег в Милфорде с шеститысячным войском, двинулся через северный Уэльс навстречу Ричарду, стоявшему в Лестере с армией вдвое больше числом. Сошлись они на поле возле Босуорта. Ричард, присмотревшись к воинам Генриха, узнал среди них многих отрекшихся от него английских дворян. Заприметив могущественного лорда Стенли и его сына — их король всячески старался удержать при себе, — он побледнел. Но, будучи так же храбр, как и жесток, Ричард бросился в самую гущу битвы. Мчась верхом на коне, он рубил мечом направо и налево и внезапно увидел, что граф Нортумберленд, один из немногих его союзников, бездействует, а солдаты его в растерянности. В тот же миг отчаянный взгляд короля упал на Генриха Ричмонда, стоявшего в окружении своих рыцарей. Бросившись к нему с криком «Измена!», Ричард убил знаменосца, скинул с лошади еще одного воина и замахнулся на самого Генриха. Но сэр Уильям Стенли успел отвести удар и не позволил Ричарду еще раз поднять на него руку.

Подоспевшие воины, оттеснив короля, сбросили его с коня и прикончили. Лорд Стенли поднял помятую, залитую кровью корону и под ликующие возгласы «Да здравствует король Генрих!» возложил ее на голову Ричмонда.

Той же ночью в лестерский монастырь францисканцев привели лошадь, — на спине у нее, точно ненужный мешок, громоздилось обнаженное тело, привезенное сюда для погребения. Это было тело короля Ричарда Третьего, последнего из Плантагенетов, узурпатора и убийцы, который правил два года и пал тридцати двух лет от роду в битве при Босуорте.

Глава XXVI. Англия при Генрихе Седьмом (1485 г. — 1509 г.)

Когда первая радость после избавления от Ричарда Третьего поутихла, народ и дворяне увидели, что Генрих Седьмой вовсе не такой славный парень, как им казалось. Он был хладнокровен, умен, расчетлив и готов на все ради денег. Правда, у этого разносторонне одаренного короля было одно важнейшее достоинство — он никогда не проявлял жестокости попусту.

Новый король пообещал вставшим на его сторону дворянам жениться на принцессе Елизавете. Для начала он приказал перевезти ее в Лондон из замка Шерифф-Хаттон в Йоркшире, куда ее заперли по приказанию Ричарда, и передать заботам матери. Молодой граф Уорик, Эдуард Плантагенет, сын и наследник покойного герцога Кларенса, тоже был пленником старинного йоркширского замка. Этого мальчика, к тому времени пятнадцатилетнего, новый король поместил для безопасности в Тауэр. Отдав эти распоряжения, сам он тоже отправился в Лондон и устроил там торжественную процессию, желая потешить горожан: король вообще был уверен, что народ, чтобы он был доволен, следует почаще забавлять. Увы, празднества едва завершились, как разразилась страшнейшая лихорадка, названная «потницей» и унесшая множество жизней. Говорят, тяжкий недуг не пощадил даже мэра и олдерменов: то ли они ослабели от переедания, то ли развели в городе невыносимую грязь и зловоние (по сию пору не уничтоженные), — сказать не берусь.

Свадьбу короля из-за лихорадки пришлось отложить, но и после он не спешил заключить этот брак, а уж королевину коронацию отсрочил так, что даже нанес обиду дому Йорков. Но в конце концов все устроилось: одних король повесил, другим пожаловал обширные владения, и, помиловав больше приверженцев покойного короля, чем от него ждали, приблизил ко двору самых из них непорядочных.

Поскольку именно при этом короле появились два очень необычных обманщика, ставших историческими знаменитостями, мы, в основном, о них и поговорим.

Жил в Оксфорде один священник по фамилии Саймонс, и был у него ученик, сын булочника, красивый мальчик по имени Ламберт Симнел. Из честолюбивых побуждений и чтобы заодно помочь недругам короля, затевавшим против него заговор, священник объявил, что его ученик не кто иной, как юный граф Уорик (надежно запертый в лондонском Тауэре, как было всем известно). Священник вместе с мальчиком поехали в Ирландию и встретили понимание у самых разных необъяснимо доверчивых людей. Граф Килдэр, наместник Ирландии, сказал, что верит всему, что говорит о мальчике священник. А мальчика священник до того здорово вышколил, что, слушая его рассказы о детстве и о королевской семье, все вокруг умилялись, выпивали за его здоровье и бурно выказывали свое дружеское к нему расположение.

Волна чувств выплеснулась и за пределы Ирландии, потому что граф Линкольн, которого покойный узурпатор называл своим преемником, признав юного Претендента, вступил в переписку с вдовствующей герцогиней Бургундской, сестрой Эдуарда Четвертого, которая ненавидела нынешнего короля, а также все его племя, и приплыл в Дублин вместе с двумя тысячами завербованных ею немецких наемников. На мальчика возлагались большие надежды, и его поторопились короновать, сняв венец со скульптуры девы Марии, а затем, согласно обычаю тех дней, глава одного из кланов — большой силач со слабыми мозгами — отнес его домой на своих плечах. Что же касается отца Саймонса, то сами понимаете, у него во время коронации хлопот был полон рот.

Десять дней спустя немцы, ирландцы, священник, мальчик и граф Линкольн высадились в Ланкашире, готовые напасть на Англию. Король, которому поступали донесения об их передвижении, поднял свое знамя в Ноттингеме, и к нему туда стекалось все больше и больше народу. Графа Линкольна поддерживали немногие. С небольшим войском он решил взять город Ньюарк, но королевская армия преградила ему путь, и Линкольну не оставалось ничего другого, как ввязаться в сражение при Стоке. Длилось оно недолго и завершилось полным разгромом Претендента: убитых было много, и среди них сам граф. Сына булочника и священника взяли в плен. Священник признался в обмане, его отправили в тюрьму, где он и умер (возможно, внезапно). Мальчика определили к королю на кухню крутить вертел, а через некоторое время он получил повышение, став одним из королевских сокольничих. Тем и закончилось это странное надувательство.

Есть основания подозревать, что вдовствующая королева, женщина неутомимая и деятельная, не пожелала остаться в стороне и тоже давала наставления сыну булочника. Во всяком случае, король был на нее ужасно зол. Отобрав у королевы ее владения, он запер ее в монастырь в Бермондси.

Казалось бы, окончание этой истории должно было образумить ирландцев, но они с распростертыми объятиями приняли второго самозванца, благо у них появилась такая возможность стараниями все той же неугомонной герцогини Бургундской. Нежданно-негаданно в Корк на португальском корабле прибыл юноша редких способностей и ослепительной красоты, к тому же весьма обходительный, и объявил себя вторым сыном короля Эдуарда Четвертого.