Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле» - Гельмут Фогель

Еще более драматичные события разворачивались внутри кольца окружения, поскольку по всему периметру окруженной территории разгорались тяжелые бои. В течение ночи не утихали бои в Комаровке, Шендеровке и Новой Буде. Борьба за эти населенные пункты продолжалась и утром 13 февраля. Немцы просочились на окраины Комаровки около восьми часов утра, но вскоре последовал ответ с советской стороны. В 9:10 огонь тяжелой советской артиллерии обрушился на немецкие позиции вокруг Новой Буды. Штеммерман запросил авиацию, рассчитывая ударом с воздуха подавить советскую артиллерию, поскольку недостаток боеприпасов не позволял его батареям эффективно противодействовать советскому артиллерийскому огню. Тем временем немецким солдатам оставалось лишь укрыться в окопах и ожидать мощной советской атаки, которая, казалось, неминуемо начнется в ближайшее время.

Опасения немцев полностью оправдались. В течение ночи конники Селиванова заняли исходные позиции для атаки 13 февраля. 11-я и 12-я кавалерийские дивизии были готовы наступать на Новую Буду и Шендеровку, а 63-я кавалерийская дивизия при поддержке 19 танков атаковала Комаровку. Было жизненно важно не дать немцам из окруженной группировки продвигаться на юго-запад, где находился III танковый корпус, представлявший наибольшую угрозу среди всех немецких соединений на внешнем фронте окружения.

После длившейся более часа артиллерийской подготовки советские войска при поддержке танков пошли в атаку и ворвались в Новую Буду, где бригада СС «Валлония» только что сменила 266-й пехотный полк. Командир 266-го полка майор Зигель все еще находился в Новой Буде, когда советские танки понеслись по ее улицам. Он беспомощно наблюдал за тем, как советский танк замедлил ход и остановился совсем близко к нему. Его ординарец только что ушел с единственным оставшимся фаустпатроном, чтобы вступить в бой с другим танком, так что Зигелю оставалось только ждать, соблюдая тишину. К счастью для Зигеля, неподалеку оказался лейтенант Петерс, который подкрался к танку и подбил его с помощью еще одного фаустпатрона.

266-й пехотный полк, не успевший отойти далеко от Новой Буды, немедленно был развернут и брошен в контратаку, в ходе которой сумел отбить село. Валлонцы снова заняли оборонительные позиции в селе, но советские солдаты оставались неподалеку. Майор Липперт, командовавший бригадой СС «Валлония», как раз собирался направить своих солдат на прежние позиции, но при выходе из дома был ранен в грудь. Ранение оказалось смертельным, и Липперт вскоре скончался. Командование принял его адъютант Леон Дегрель. Тем временем советская артиллерия возобновила обстрел Новой Буды. Тело Липперта положили в гроб, который потом был закреплен на самоходном орудии, чтобы вывезти труп из «мешка» и похоронить.

Бой за Новую Буду оказался лишь прелюдией к большому сражению. Штеммерман снова и снова требовал воздушную поддержку, а советские пушки продолжали методично обстреливать село. Офицер по связи с Люфтваффе в штабе 8-й армии отвечал, что он уже направил в I авиакорпус запрос на поддержку наземных частей в районе Шендеровки — Стеблева. Тем временем части 2-го Украинского фронта продолжал атаковать Комаровку, но пока все атаки удавалось отразить. Примерно дюжина советских танков двинулась в атаку на Новую Буду и Комаровку по дороге из Моринцев, но эта атака также была отбита. В самих селах начались ожесточенные уличные бои, но ни одна из сторон не могла добиться решительного успеха. Однако главная цель Конева заключалась в том, чтобы не дать немцам двигаться дальше на запад или юг. Эта задача, во всяком случае, временно была решена.

Из группы Штеммермана по-прежнему шли жалобы на отсутствие воздушной поддержки, и ближе к вечеру Штеммерман получил сообщение, что силы Люфтваффе направлены на поддержку передовых танковых групп, прорывающихся к окруженным войскам. Все имеющиеся в наличии самолеты задействованы в том районе, и группе Штеммермана помочь уже нечем. Возможно, это было разумное решение. В конце концов, следовало расставить приоритеты, и вполне возможно, что судьба окруженных войск больше зависела от успешного наступления III и XXXXVII танковых корпусов, чем от воздушных ударов по целям на внутреннем фронте окружения. Быстрое продвижение III танкового корпуса в течение 13 февраля, по крайней мере, отчасти определялось предоставленной воздушной поддержкой.

А на окруженные немецкие войска продолжали сыпаться с неба листовки национального комитета «Свободная Германия». В целом они редко производили ожидаемый эффект, но на тот день все изменилось. Одну из листовок принесли генералу Лиебу, и тот увидел, что в ней указывается численность окруженной немецкой группировки. Лиеб с облегчением узнал, что вражеская оценка окруженных сил была сильно преувеличена, а значит, Красная армия будет действовать осторожнее, чем следует.

Две недели аэродром под Корсунем обеспечивал единственную связь группы Штеммермана с немецкой армией за пределами кольца окружения, но 13 февраля войска Конева наконец заняли его. Хотя снабжение все еще можно было осуществлять, сбрасывая грузы с самолетов, но возможности вывезти раненых по воздуху больше не было. Однако за предыдущие дни удалось вывезти очень небольшое количество раненых, потому что взлетно-посадочная полоса раскисла настолько, что самолеты могли ею пользоваться с большим трудом. Потеря аэродрома ожидалась, поскольку немцы оттягивали войска из северо-восточной части «мешка» к юго-западу. Оставалась надежда только на успех III танкового корпуса Штеммермана.

Казалось маловероятным, что окруженные войска смогут продержаться долго. Группа Штеммермана едва сводила концы с концами уже не первый день, а 13 февраля она получила очень небольшое количество грузов, поскольку не работал радиомаяк. В ненастную погоду радиомаяк был незаменим для экипажей самолетов, поскольку в этих условиях ориентироваться в воздухе над окруженной территорией без него почти не представлялось возможным. Несмотря на плохую погоду, 50 Не-111 сбросили 39 кубометров горючего и 25 контейнеров с боеприпасами, но сколько из этих грузов сумели найти солдаты Штеммермана, неясно.

Несколько лучше была погода в районе действий III танкового корпуса, и он получил 61 кубометр горючего и 34 тонны боеприпасов для «Тигров» и «Пантер». Однако, по всей видимости, самолетам не удалось сбросить грузы точно в места расположения танков. Во-первых, сбрасывать грузы точно на позиции войск было опасно, и, во-вторых, не всегда легко было определить местоположение танков, которые старались маскировать и размещать в укрытиях. И наконец, нелегко было сбросить груз точно в назначенное место. Лейтенант Лапе, адъютант Беке, вспоминал, как горючее добиралось до танков:

«Наконец 13 февраля мы вышли к небольшому городку Хижинцы. Нам сообщали, что именно здесь мы встретим внешний фронт окружения. К сожалению, это была ошибка! К тому моменту в ходе наступления почти все наши танки вышли из строя. Последние танки метр за метром пробирались по грязи, доходившей до крыльев. Расход топлива был огромным. „Пантера“ могла израсходовать полный бак за 3,5–4 километра. Самолеты Ju-52 с бреющего полета сбрасывали нам бочки с горючим, которые часто приземлялись в 200–300 метрах от танков. К бочкам приходилось привязывать стальную проволоку, за которую танки, у которых еще оставалось горючее, подтягивали их поближе».

Хотя горючего и боеприпасов постоянно не хватало, некоторое их количество все же достигало передовой. В передовых танковых группах стала остро ощущаться и нехватка продовольствия. В отличие от группы Штеммермана, которая до некоторой степени могла прокормиться со складов, оставшихся на еще удерживаемой территории, солдаты III танкового корпуса наступали через районы, которые противник занимал уже две недели. Там не приходилось рассчитывать на склады, кроме захваченных случайно. Поскольку ограниченные возможности снабжения по воздуху использовались прежде всего для доставки горючего и боеприпасов, танкистам приходилось воевать, не получая продовольствия. Когда имевшиеся с собой пайки израсходовались, сражаться приходилось на голодный желудок.

Солдаты, которые добрались до Хижинцев, были вынуждены не только мириться с голодом, им пришлось узнать обескураживающую новость: местность к востоку от городка оказалась совершенно непроходимой для танков, о чем вышестоящим командирам стало известно где-то к вечеру. Для всех это стало большим разочарованием. Получилось, что короткое расстояние, отделяющее передовую группу от окруженных войск, вдруг стало гораздо длиннее. Существовала возможность, заключавшаяся в том, что группа Штеммермана могла бы преодолеть район восточнее Хижинцев, поскольку пехоте было бы легче пройти через трудный участок местности. Венк спросил об этом у Шпейделя тем же вечером, но командование 8-й армии не предложило окруженным корпусам сконцентрировать усилия на том, чтобы пробиться к III танковому корпусу.