Дикарь - Дмитрий Сергеевич Мануйлов

широко улыбнулась, принимая похвалу. Похоже, общение с Игорём подняло ей настроение. А значит, нельзя было упускать удачный момент. Внимательно посмотрев ей в глаза — боже, какие у неё всё-таки красивые глаза! — Игорь не дал себе ни секунды на колебания и предложил:

— Знаешь, это слишком серьёзная тема, чтобы как следует обсудить её в столовой СЗГ. Как насчёт вместе поужинать?

Интерлюдия

В первый день его расспрашивали. Здание, в котором он оказался, напоминало небольшой отель: по крайней мере, его точно привели в какой-то номер. Об этом свидетельствовали минимальное количество мебели в виде кровати, двух стульев у стола с тяжелой вазой с цветами, а также наличие санузла, которым Илья с удовольствием воспользовался. Иногда для радости достаточно сущих мелочей.

Сопровождающий его мужчина сказал, что скоро к нему придут, и оставил Мерцалова одного. Мысли о побеге последнего даже не посещали: в том, что его быстро найдут, и тогда всё будет только хуже, врач ни на йоту не сомневался. Поэтому он занял один из стульев, облокотившись на его спинку, и принялся ждать.

Опрятный старик, телосложению которого позавидовали бы иные бодибилдеры, зашёл в небольшую комнату, когда Илья уже почти уснул прямо в сидячем положении. К тому времени Мерцалов прождал почти два часа, и страх, поселившийся в нём после встречи с черноволосым мужчиной, успел изрядно притупиться. Впрочем, появление старика мигом взбодрило Илью:

— Добрый вечер. Надеюсь, я не заставил вас ждать слишком долго, — с едва заметной полуулыбкой произнёс вошедший.

Деликатное поведение ни на секунду не обмануло Мерцалова. Что-то в тёмно-карих глазах зрелого мужчины ясно давало понять: шутить с ним не стоило, иначе радушие, пусть и напускное, легко сменится недовольством. А вызывать недовольство старика, по одному приказу которого уничтожаются здания в центре города, было сродни изощрённому самоубийству. Илья пока умирать не хотел.

— Нет-нет, что вы, — ответил он, глядя на того, кого вначале счёл стариком. — Всё в порядке.

Мужчина действительно выглядел лет на шестьдесят: редкие волосы поседели настолько, что найти в них природный русый цвет можно получалось далеко не сразу; сухую кожу лица пересекали многочисленные морщины, особенно заметные между бровей и в уголках рта — похоже, этого человека легко было разгневать. В простом домашнем свитере с ромбическим рисунком и классических чёрных брюках, он выглядел, как, скажем, мог выглядеть генерал в отставке или политик, ушедший на пенсию. Если, конечно, эти самые генерал с политиком посвящали всё свободное время тренировкам с железом.

— Ну и замечательно, — всё с тем же вежливым выражением лица мужчина собрал пальцы в замок. Рукава свитера при этом жалобно натянулись, проявив очертания внушительных бицепсов. — Тогда, надеюсь, и вы не станете заставлять меня ждать и максимально подробно расскажете о своём последнем пациенте.

«Тоже? Вообще-то, я здесь два часа жду, — недовольно подумал врач. — Но, конечно, вы и так это знаете. И прекрасно понимаете, что я всё вам расскажу. У меня в любом случае нет выбора».

Илья послушно повторил всё, что каких-то несколько часов назад говорил черноволосому мужчине. Его первый слушатель выкрал его прямо из кабинета и уничтожил как минимум один этаж больницы. Мерцалов надеялся, что второй собеседник окажется более сдержанным.

Старик слушал Илью предельно внимательно. Казалось, он запоминает не только слова говорившего, но и все его движения, вплоть до малейшего изменения в мимике. Илья внутренне поёжился: хорошо, что он решил не лгать. Этот мужчина мигом бы его раскусил. Когда Мерцалов замолчал, старик уточнил:

— Это всё?

— Да, — с готовностью ответил Илья. — Я рассказал вам всё, что знаю.

— Но не рассказал, что ты об этом думаешь, — мужчина наклонил голову набок.

Илья напрягся. От того, насколько хорошо ему удастся подобрать слова, могло зависеть его будущее.

— Я… Не понимаю, — Илья облизал разом пересохшие губы, — У парня явно высокий потенциал и необычная стихия… Но что-то не позволяет ему полноценно её использовать. Но у меня недостаточно знаний, чтобы сделать какие-то определённые выводы.

«Фух. Вроде ни слова лжи».

Удовлетворённый ответом, старик поднялся со стула:

— Спасибо за рассказ. Можете располагаться здесь.

Он направился к выходу, когда к Илье вернулся дар речи:

— Погодите! Я… Не могу уйти?

Мужчина остановился у двери и поднял голову вверх, словно о чём-то размышляя. А с сожалением покачал головой:

— Боюсь, пока нет. Вам придётся побыть нашим… Гостем, пока мы не определимся с дальнейшими действиями. Не беспокойтесь: как только что-то поменяется, вы узнаете об этом первым. Доброй ночи.

И старик вышел, оставив Илью наедине с собой на несколько месяцев. Единственными, кто заходил к нему, были служанки, трижды в день приносившие еду. Илья пробовал их разговорить, но на всё вопросы они отвечали отработанным молчанием, и Мерцалову пришлось оставить бесплодные попытки. Тем более, что спустя две недели он нашёл себе собеседника.

Как врач, он знал, что сами с собой разговаривают только совсем уже спятившие безумцы. Себя он, конечно, к ним причислять не хотел.

— Я одного не понимаю, — неизвестно в какой раз обратился Илья к вазе, расположившейся на столе, будто часть навсегда замершего натюрморта. — Если я им не нужен, почему меня просто не убили? Я живу в этом номере и меня регулярно кормят. По сути, я приношу исключительно убытки! Думаю, для этих людей в разы проще было бы прикопать меня где-нибудь на пустыре. Но время идёт, а убивать меня никто не собирается! Так почему я всё ещё здесь?

Илья как-то читал, что во время ходьбы мыслительные процессы протекают быстрее, и теперь применял совет на практике, меряя помещение шагами.

— С другой стороны, раз я до сих пор жив, значит, так нужно? Например, они ждут, чтобы я, проведя кучу времени в этой жалкой комнатушке, сломался и легко согласился с их требованиями? Да я давно уже сломан! Где договор, который нужно подписать?

Но шли недели, а договоров никто не приносил. Сначала Илья нервничал, дёргаясь каждый раз, когда открывалась дверь. Он уже и сам не знал, чего ждать: хладнокровного убийцу, отправленного убрать лишнего человека, или вежливого юриста, предлагающего подписать какие-то бумаги. И