Метро 2033: Бездна - Роберт Шмидт

— А ты глянь в зеркало, засранец, может, и поймешь, — фыркнула Искра, стараясь держаться подальше от Учителя.

Толстяк смерил ее презрительным взглядом.

— Если бы не уважение, которое я испытываю к нашему профессору, я бы принял предложение твоего приятеля, — ответил он, после чего перевел взгляд на Помнящего. — А ты — имеешь наглость приходить сюда после всего, что вы нам сделали?

— Это было пятнадцать лет назад, — возмутился Учитель.

— И что с того? Кто-то простил вам ваши преступления? — иронично вопросил стражник. — Что-то я о таком не слышал… — Потом, сделавшись серьезным, он добавил: — Декрет бургомистра, в котором написано: «Всякий пойманный офицер Полос, Спортивок и Черных Скорпионов должен быть расстрелян на месте», все еще действует. А я вижу, — добавил он, кивнув на татуировку, — передо мной некто в ранге капитана, причем — очень известный в наших местах. Если бы те скоты знали, что скрывается под повязками…

Помнящий с угрозой посмотрел на девушку, но она промолчала — похоже, в порядке исключения. Должно быть, последние происшествия научили ее, что есть границы, переступать которые не стоит.

— Накрыли нас над Одером, я ничего не сумел поделать.

— Да я вижу, — Толстяк засмеялся, поглядывая на изуродованное лицо Немого.

— Это заняло какое-то время…

Взгляд, который Помнящий бросил на Искру, не ушел от внимания толстяка.

— Ага. И то хорошо, что и она свое получила. Вразвалку ходишь, а?

Девушка громко фыркнула и выпрямилась.

— Скажи мне, дядя, отчего вы, импотенты, такие злые? — спросила она, глядя на Учителя.

— А то сама не знаешь? — ответил он, рассмешив служивых.

Похохатывающий верзила развернулся и двинулся в глубь туннеля, прежде чем насупившаяся Искра сумела вновь открыть рот, чтобы разразиться одной из своих сапожничьих тирад, нашпигованных многоэтажными проклятиями и сложными эпитетами. Факт этот — как и презрительный взгляд Помнящего — заставил ее проглотить оскорбления. Должно быть, оказались они исключительно горькими и ядовитыми, поскольку девушка аж скривилась, словно кто прижег ей язык железом.

— Вы двое — за мной, — обронил удаляющийся широким шагом охранник, ткнув в отдыхающих в глубине туннеля рекрутов, — Будете сопровождать чужаков, — Он обернулся, махнул рукой: — Двигайте туда, Тесла ждать не любит.

— Эй, Швейк! — крикнул ему один из троицы парней в мундирах, — Проведешь их к профессору — и возвращайся. Чтобы не дольше получаса.

— Ага, знаю. Служба — не дружба, — проворчал толстяк, но достаточно тихо, чтобы оставшиеся охранники его не услышали.

— Швейк? — отозвался Учитель, когда они миновали готовящих пращи юношей и свернули на первом перекрестке направо.

— А что, проблемы? — буркнул толстяк.

— С чего бы? Классная кличка. Литературная.

— Литературная? — удивился охранник.

— Из Гашека же.

— Из чего?

— Неважно, — вздохнул Помнящий. — Мне так показалось.

— До Атаки я был обычным швецом, а потому проклятый судья особо не напрягался, — пояснил толстяк.

«Радуйся, баран, что не знаешь всей правды», — подумал Учитель, не комментируя его слова.

— Я думал, ты какой-нибудь здешний офицер, поважнее местных стражников, — сказал он через некоторое время.

— Господин Ян приставил меня к здешнему гарнизону. Я тут за связного между гражданской властью и стражниками. Слежу, чтобы все тут играло, а вдруг что не так, то доношу, куда следует. Потому меня и не любят.

«Мир рухнул, цивилизация в развалинах, а политруки — выжили», — печально подумал Учитель.

— Господин Ян? — поинтересовался он.

Толстяк удивленно глянул на него через плечо.

— Вы там, за Зоной, совсем контакт с миром утратили?

— Что-то вроде того, — признался Помнящий. — Последний караван дошел до Нового Ватикана лет шесть назад.

— Хм, — пробормотал стражник, с недоверием покачивая головой. — Нелегко вам там, как я погляжу. Господин Ян — это наш третий бургомистр. Крутой он, сукин сын, говорю тебе. Но благодаря ему мы встали, в конце концов, на ноги. Закрыли границу. Дали прикурить скотам с Фабричного… — он замолчал, поняв вдруг, что за спиной его идет человек, принадлежавший к той группе, да к тому же — крайне опасный. — Без обид.

— Этот период моей жизни уже миновал, — уверил его Учитель.

— Кто этот плотник? — держащаяся позади Искра использовала момент неловкой тишины, чтобы задать мучивший ее вопрос.

— Не плотник, а Тесла, — ответил задыхающийся уже толстяк. — Важная шишка в Мясте. Ученый. Золотые ручки. Все знает и все умеет.

— Почти как ты, дед, — иронично произнесла девушка.

Глава 36

Бункер

До цели они добрались минут через десять. Туннель был широким, ровным, шагалось по нему, словно по магистральному сточному каналу, хоть наверняка не было у него до войны такого назначения. Помнящий утратил ориентацию уже где-то после Одера, когда его избили до потери сознания и унесли неведомо куда. Потому он не знал точно, где сейчас находится. Мог лишь догадываться, что пересек границу под одной из трех главных артерий в этой части города, поскольку каналы, ведущие с востока на запад, шли только под главными улицами. А вот была ли это Легницкая, Стшегольская или Рабочая — он не понимал. На территории Полос ему не попался ни один указатель, а по эту сторону устья туннелей украшались нечитабельными для него знаками.

Швейк остановился под колодцем, напротив крупных букв «BS», и несколько раз потянул за тоненький шнур, исчезающий где-то наверху. Выглядело так, словно он сообщает кому-то о прибытии гостей.

— Здесь нам придется выйти на поверхность, — пояснил он. — Но — спокойно, двери будут открыты, а нам нужно пробежать всего-то метров десять. Маски не понадобятся. Просто — задержите дыхание.

Он говорил правду. Когда люк отворили, Учитель получил ответ на мучивший его вопрос. Ему хватило одного взгляда, чтобы узнать маячившее в полумраке цилиндрическое здание. Это было гигантское немецкое бомбоубежище, стоящее за несколько кварталов от края Пепелища.

Они вбежали в высокую подворотню, за которой находились две пары больших дверей. Через открытый вход они добрались до холла, где был устроен шлюз. Швейк передал их на руки нескольким бородачам в серо-стальных мундирах, после чего молча исчез, словно приведенные им беглецы были не людьми, а просто посылками.

Стражники заперли за ними толстые стальные двери, укрепленные несколькими слоями приваренных плит, и закрыли их изнутри на тяжелый засов. Помнящий, Немой и Искра наблюдали за этой суетой под внимательными взглядами двух вооруженных бородачей. «Кем бы ни был хозяин этого бункера, наверняка у него пунктик насчет безопасности», — подумал Учитель, когда после внимательного досмотра их провели к крутой лестнице, которая вилась вокруг центральной овальной шахты. Все здесь было таким чистым и блестящим, словно войны и не случилось.

Идя за стражниками, они миновали несколько одинаковых тонущих в полумраке этажей. Единственным источником света были здесь масляные лампы, развешенные на равных расстояниях на стене шахты. Едва видимый проход, уводящий вглубь здания, наполняла смоляная тьма. Лишь один из уровней отличался от остальных — потолок там убрали, создав нечто вроде антресолей. Восходя по спиральной лестнице, Помнящий в гробовой тишине слышал эхо шагов — и ничего больше, словно здесь не было никого, кроме стражников и сопровождаемых ими гостей.

Бородачи остановились только на самом верху лестницы и там передали пришельцев своему коллеге, который дежурил в круглом, хорошо освещенном холле. Тот еще раз осмотрел всю троицу и только затем указал им на единственный незаблокированный проход, который вел к следующему, еще большему кругу. Там-то их и ждал человек, которого называли Тесла.

Был он невысоким и полным, словно Швейк, но лет на десять старше. Длинные растрепанные седые волосы и вздернутый нос делали его похожим на старого Эйнштейна. Очки в толстой оправе с единственным стеклом придавали ему несколько карикатурный вид. Как и пристало настоящему руководителю, носил он довольно элегантный костюм, который совершенно не подходил к послевоенной реальности: порванный в нескольких местах темно-синий пиджак, некогда белая рубаха и салатный галстук, обрезанный наполовину. На все это он набросил халат: классический белый, врачебный или лабораторный, тоже носящий на себе следы длительного использования.

— Приветствую, — произнес он удивительно глубоким голосом, протянув Учителю руку, а когда тот пожал ладонь, добавил: — Вот уж не думал, что сумею увидеть живого Скорпиона.

— Кое-кто из нас все еще бродит по миру, — заявил Помнящий, хотя у него не было никаких доказательств.