Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф

Подобный, хотя и менее сложный процесс использовался также при выборах других представителей власти. Их число было довольно значительным, а срок пребывания на посту относительно коротким, так что в определенный промежуток времени занимать разные посты могли члены многих кланов. Комитеты, выдвигавшие кандидатов на многие посты, избирались голосованием в Большом совете по схеме, которая давала каждому человеку, присутствовавшему в совете, одинаковые шансы на прохождение в комитет. Чтобы не допустить извлечения представителями власти незаконных доходов из своих постов, поведение всех чиновников (включая дожа) подлежало проверке со стороны комитетов.

Убеждение, что кланы могут объединяться, чтобы противостоять тому клану, который попытался использовать военную силу для изменения правил, было самоподдерживающимся, поскольку эти правила были выгодны всем кланам. Следовательно, правила и связанные с ними формы поведения были подкрепляющими, поскольку они практически не мотивировали кланы инвестировать в укрепление собственных резиденций или создание сетей патронажа. Ослабляя значение кланов, связывая перспективы среднего гражданина с успехами города и сложившимися в нем порядками, система укрепляла нормы лояльности ему.

Ослабляя кланы, венецианский республиканский магистрат расширил число ситуаций, в которых этот политический институт был самоподдерживающимся. Институт также препятствовал эндогенному образованию политической фракции в среде popoli (простонародья), поскольку магистрат как институт не мотивировал кланы к созданию сетей патронажа, которые позволили бы перекачивать доходы, получаемые от политического контроля над заморскими владениями Венеции, в незнатные кланы[164].

5. Формальное представление институционального усиления

Повторяющиеся игры – это игры, в которых одна и та же стадия повторяется в каждом периоде (см. Приложение А). Такие игры могут показаться менее подходящими для изучения институциональной динамики, чем динамические игры, в которых игра может в каждый период меняться. В действительности, как уже было сказано и как показывает успех теории повторяющихся игр, применяемых для упрощения эмпирических исследований, эта теория позволяет учесть, как люди оценивают свое окружение и принимают решения. Данная теория не выдвигает нереалистических информационных требований и не предполагает вычислительной сложности динамических игр, из-за которых подобные игры оказываются нереалистично требовательными и потому не годными в качестве основы общей теории институциональных изменений. По этой причине я моделирую эндогенную институциональную динамику, используя теоретический аппарат, предлагаемый теорией повторяющихся игр.

В этом разделе предлагается формальное представление игры, в которой есть возможность эндогенного изменения одного из параметров этой игры (выигрышей)[165]. Оно иллюстрирует, как квазипараметры и процессы подкрепления могут быть встроены в стандартную теоретическую модель повторяющихся игр. Чтобы показать общую значимость этого наглядного рассмотрения, я соотнесу его с уже обсуждавшимися эмпирическими исследованиями.

Инструментарий теории игр представляет в явном виде параметры, ограничивающие степень самоподдерживаемости различных убеждений, задействованных в игре, которая обусловлена соответствующими межтранзакционными связями. Использование такого инструментария позволяет нам изучать институциональную динамику, сочетая знания аналитика о данной ситуации (например, о процессах, которые усиливают или ослабляют квазипараметры) с предположениями о том, что именно понимают агенты, принимающие решения, что они знают и наблюдают.

Чтобы понять следствия этой формулировки, рассмотрим бесконечно повторяемую дилемму заключенного, изложенную в Приложении VI.1. Чтобы сфокусироваться на отношениях между самоподдерживающимися институтами и усилением, эта модель принимает во внимание только один институциональный элемент – общую убежденность во взаимной кооперации (результат стратегии [с, с] в равновесии в повторяющихся играх)[166]. В этой игре четыре параметра: начальный кооперативный выигрыш каждого игрока (b0), выигрыш проигравшего (к), дополнительный выигрыш за отказ от сотрудничества, получаемый, когда остальные игроки сотрудничают (е), а также коэффициент дисконтирования (б). В этом представлении (b) – это квазипараметр.

Данная игра отличается от стандартной повторно разыгрываемой модели дилеммы заключенного тем, что она допускает нейтральную, положительную и отрицательную обратную связь прошлого поведения с квазипараметрами. Это ведет соответственно к нейтральному, положительному и отрицательному самоусилению (подрыву). В ситуации с позитивной обратной связью выигрыш b после любого (с, с) исхода увеличивается на £ в следующем раунде игры, подкрепляя институт. В ситуации с отрицательной обратной связью выигрыш b после любого (с, с) исхода понижается на £ в следующем раунде игры, подрывая институт.

Кооперативный выигрыш меняется в зависимости от исхода предыдущего раунда. В случае положительного подкрепления со временем диапазон б, на котором (с, с) будет самоподдерживающимся, увеличивается: следовательно, институт кооперации оказывается не только самоподдерживающимся, но и самоусиливающимся. Это равновесие в краткосрочной перспективе. В долгосрочной оно оказывается равновесием для более обширного диапазона коэффициентов дисконтирования и других параметров.

И наоборот, в случае подрыва кооперация оказывается самоподдерживающейся, но не самоусиливающейся, поскольку диапазон б, на котором (с, с) является самоподдерживающимся, со временем уменьшается. В какой-то момент t в будущем кооперация перестанет быть самоподдерживающейся, а (d, d) станет поведением, связанным с новым институтом.

В этой игре процессы усиления не зависят от знаний игроков о механизме обратной связи. Однако тот, у кого есть такое знание, определяет институциональные ответвления этих процессов. Рассмотрим сначала ситуацию, в которой действующие лица полностью осознают процессы усиления (или подрыва) (случай 1). В этом случае положительное усиление расширяет набор параметров (δ, e, – k, b0), при котором кооперация является самоподдерживающейся (тезис 1).

Кооперация оказывается более чувствительной к этому процессу на ранних этапах, и с наиболее сложными угрозами венецианский политический институт столкнулся именно на ранних стадиях своего развития. И наоборот, отрицательное подкрепление уменьшает набор параметров, при которых возможна кооперация, и благодаря обнаружению этого факта кооперация никогда не станет равновесным исходом.

В реальности часто возможны иные реакции на прогнозируемые подрывные процессы. Изучение Генуи демонстрирует два подобных варианта. Во-первых, кооперация ведет к подрыву за счет увеличения богатства и соответственно желания завладеть им. Каждый генуэзский клан имел мотив сотрудничать с другими кланами только в той мере, в какой его выигрыши от дополнительного богатства перевешивали ожидаемый рост затрат на сдерживание соперника. Следовательно, ответ на подрыв был поведенческим – прекращение кооперации при сохранении институтов взаимного сдерживания.

Второй возможный ответ является организационным, предполагающим изменение организационной компоненты института с целью восстановления его самоподдерживаемости. В 1194 г. равновесие взаимного сдерживания уже не было самоподдерживающимся, однако затраты на него возросли для обоих кланов в результате угрозы императорской интервенции. Ответ был организационным – введение подестата, организации, созданной для восстановления взаимного сдерживания и кооперации, что отражало процесс обучения.

В случае 2 релевантные игроки не распознают процессы усиления и подрыва. В игре с дилеммой заключенного незнание подрыва влечет за собой кооперацию в течение нескольких раундов, пока игроки не узнают, что ситуация изменилась, и не начнут реагировать на нее отказом от кооперации. Однако динамика может принять и иные формы, отражающие более сложные ситуации. Даже если подрывной процесс распознается, стимулы, создаваемые самоподдерживающимся институтом, могут побудить игроков не реагировать на этот процесс.

Зачастую те, кто наблюдает за процессом подрыва, не имеют стимулов открывать этот процесс другим. Такое одностороннее знание о подрыве ведет к краху предыдущего института только тогда, когда человек, располагающий подобным знанием, начинает действовать, демонстрируя свое знание самими своими действиями. За этим крахом могут последовать институциональная перестройка и доработка, нацеленные на восстановление желаемого результата, учитывающего новые знания о ситуации.