Гора трех скелетов - Артур Баневич

Я отполз от края обрыва и, переведя дух, заключил:

– Одно хорошо: уж чего-чего, а мин там нет и быть не может.

– Точно, – согласилась Йованка. – Тут и без мин круто… Дух захватывает!

Я сел, утирая пот. Мы долго шли под гору, и, хотя лес был густой, тенистый, а воздух прохладный и хвойно-целебный, я крепко устал, таща на спине слабо постанывавшую Дороту. Йованку, ноги у которой уже заплетались, я пустил вперед с миноискателем, пользоваться которым она, как ни странно, умела. Прежде чем мы дошли до обрыва, она обнаружила три зарытые в землю мины и одну растяжку, довольно хитроумно замаскированную.

Пропасть была приличная, метров пятнадцать глубиной, метров семь практически вертикаль. Но были и уступы, а чуть поодаль от того места, где мы остановились, на дно спускалась промытая водой расселина, довольно широкая на первый взгляд.

– Йованка, у кусточка карниз есть, – тихо, чтоб не слышала Дорота, сказал я. – И еще один метра через три. Там можно передохнуть…

Она покачала головой:

– Я не смогу.

– Дороту я понесу…

– Я же тебе сказала, не смогу, – перебила Йованка. – Ни с ней, ни без нее… У меня слабые пальцы. Главное в таком деле – сильные, уверенные пальцы… Скалолазанье не мой вид спорта.

– Я помогу тебе. Спущу Дороту, вернусь и…

Йованка усмехнулась:

– Да я ведь вешу, как две Дороты, надорвешься, сапер. – Она вздохнула. – Я и вправду не смогу, давай закроем эту тему. Я пойду в обход оврага… Не беспокойся, я не оставлю вас. Я догоню…

Здоровенный комар сидел у нее на икре ноги. Я хотел легонько шлепнуть по нему и промахнулся, шлепнул Йованку по бедру.

– Мы пойдем в обход, – сказал я, глядя в ее удивленные глаза. – Ты со мной еще не расплатилась. И не думай, что сбежишь по дороге, аферистка несчастная!

Солнце снова скрылось за тучами. Компас у меня был, и все же мы, кажется, заблудились. Компас в горах – вещь практически бесполезная.

Дорогу увидела Дорота.

– Вон… вон там, за кусточками. – Голос измученный. Минут пять тому назад, слезая с меня, она чуть не сломала себе шею, внезапно потеряв сознание. Морфин из армейской аптечки лишь заглушал боль.

– Грунтовка ведет на вершину, – сказал я.

– Ты был здесь? – Йованка сняла наушники и пригладила волосы, перетянутые зеленой тряпицей неизвестного происхождения.

– Не знаю, не уверен. – Уж слишком я устал, чтобы играть роль Безошибочного. – Мы работали на этой дороге, но она длинная. Мин на ней было до черта, мы невысоко поднялись, не успели. Нас отозвали.

– Жаль… Жаль, что не успели. – Йованка видела, в каком я состоянии, а потому села на землю.

Сел и я. Точнее, сели мы вдвоем с Доротой, мертвой хваткой державшей меня за шею.

– А почему, почему, собственно, вас отозвали?

Лес был тихий, дорога, которая проглядывала сквозь кусты, пустая. Упитанный слизняк ползал по шляпке красного гриба, торчавшего у меня под боком.

– Поначалу планировалось, что на вершине Печинаца будет наблюдательный пункт…

– А потом?

– А потом кто-то вспомнил вдруг, что и на горе были мусульмане. А раз были мусульмане, значит, могут быть смертельно опасные мины в огромном количестве. Решили не рисковать бесценными жизнями миротворцев.

Третья, найденная Йованкой мина оказалась последней. Я был просто уверен, что дальше их не будет: нельзя же безнаказанно ездить по заминированной дороге. Стоявший на обочине бронетранспортер доехал досюда.

Я осторожно отвел ветку и замер: БРДМ стоял совсем рядом, под большим грабом. В бинокль удалось разглядеть кое-что: впереди копошились военные. Я насчитал еще четыре единицы техники: два БМП-1, пулеметы которых были направлены на Печинац, командирский «хаммер» и санитарную машину времен Варшавского восстания, с дурацким двухколесным прицепом. Я посадил Дороту на бугорок и, остановив Йованку отмашкой руки, пошел к бронемашине.

Щитки БРДМ были опущены, люки закрыты. Задраенными оказались и двери. Открыть их без автогена не было никакой возможности. И слава богу! Только угона военной техники и не хватало в длинном списке совершенных мною в Боснии «преступлений».

– Пошли прогуляться, подышать воздухом, – сообщил я Йованке, вернувшись. – Не нравится мне это. Слишком много грибников на один подосиновик.

– Ну мало ли, может быть, учения? – неуверенно предположила Йованка.

– Я уже знаю, где мы находимся. – Я немного подумал и дернул Йованку за рукав рубахи. – Пошли. Хочу кое-что проверить.

Мои плохие предчувствия подтвердились метров через сто, где дорога делала крутой поворот, а лес граничил с открытым склоном горы. Местечко это было мне знакомо. Очень знакомо, холера. Я узнал и сгоревший сербский «Т-55» с уткнувшимся в землю стволом, и скалу, и вид на вершину горы Трех Скелетов. Опушка леса густо поросла молодыми осинками, мне пришлось встать на трухлявый пень. Нога провалилась, я чертыхнулся.

Второй пень оказался прочнее. Я помог Йованке взобраться на него и дал ей бинокль.

– Смотри, там, на скале, у самой земли… Она долго приглядывалась, крутя колесики.

– Там какие-то цепи, что ли… а внизу что-то белое. – Она угадала сама. – Кости? Опять кости?…

– Они самые. Бренные останки отца Ненада и его подручных. Три скелета… Не знаю, правду ли говорят, что все трое были живы, когда их приковали к скале.

Она неотрывно смотрела на скалу.

– Зачем ты показал мне, Малкош?

– Думаешь, из бахвальства? Из-за меня они там… – (Йованка вздрогнула, опустила бинокль.) – Милый лужок вокруг – минное поле. Кошмарный сон сапера: там было столько мин-ловушек, холера!.. Мины итальянские, пластмассовые: миноискатель их не берет. Сербы в девяносто пятом присылали сюда своих специалистов… В один день подорвались четверо. Тут нужен был танк с тралом, но он тоже подорвался… Короче, даже нам это оказалось не по силам. Я приказал перебить цепи пулями…

– Зачем?

– Скелеты были видны с дороги. Капеллан плешь мне проел: сделайте что-нибудь, на милость Божью. Командир попросил: только чтобы все было как положено: быстро и без потерь. Пришлось проявить смекалку. С дороги их теперь не видно, но это не значит, что никто о них не помнит…

– Ну и?…

– Их так и не похоронили. И ничего тут не изменилось, холера ясна. Видишь те таблички на колышках. На них написано: «Мины!» Они повсюду, и ближе к лесу, и за танком…

– И на дороге?

– Нет, часть дороги мы успели разминировать. Я думал подобраться к скале сверху… Вон там, повыше, мои ребята и подорвались. Между прочим, мин там уже не было… не должно было быть. После был трибунал, отставка… А капеллан обвинил меня в кощунстве, если точнее, в надругательстве над мертвыми… Хорошо, хоть от костела не отлучил.

Мы вернулись к бронетранспортеру. Земля была влажной, отпечатки воинских ботинок я нашел сразу же. Следы вели в сторону от дороги – на крутой склон.

– Они пошли напрямик, – догадалась Йованка. – Должно быть, очень спешат.

– Точно, – подтвердил я. – Интересно, сколько им за это пообещали.

Дорота спала. Я вынул из рюкзака увечный мобильник и нажал на кнопку. К моему удивлению, зеленый огонек загорелся. Я набрал номер Блажейского, и – о, чудо! – капрал отозвался. Я его слышал прекрасно, а вот он меня… Пуля разбила микрофон.

– Не надрывайся без толку, бесполезно, – мрачно предрекла Йованка.

Разумеется, он была права. Я повторил попытку: отключился и набрал номер Блажейского по новой.

– Алло!.. Алло! Кто это? – поспешно откликнулся мой бывший подчиненный. – Это ты… то есть вы, пан ка… Алло! Ничего не слышу! Если это пани журналистка, у меня для вас сообщение. – Силы небесные, Блажейский сообразил, в чем дело. – Мы знаем, что Малкош похитил вас. Не бойтесь. На выручку вам послали трех добровольцев… Алло! Это серьезные ребята, двоих специально вызвали из Польши, они освободят вас… А у нас нашелся свидетель, который видел, как Малкош убил охранника… Алло! Больше я не могу говорить. Берегите себя.

Связь прервалась, а я остался стоять с прижатым к щеке телефоном.

– Такие вот дела, – сказал я своим притихшим спутницам, – за меня взялись всерьез. Сначала Хыдзик в Кракове, теперь Ольшевский. У него, видите ли, есть свидетель…

– Какой свидетель? Откуда? – возмутилась раненая, на которую благотворно подействовал сон: дотоле мутные глаза ожили. – И при чем здесь Ольшевский…

– На данный момент он царь и бог. Полковник в отъезде… Ольшевский подозрительно много знает. Впечатление, что его ребята прослушивали мои телефонные разговоры. Для меня уже и самолет вызван… Чушь какая-то. Я ведь знаю нашу армию, знаю, что по силам обыкновенному майору… А тут самолет из Польши! И спецназовцы. Если они спешат за нами вдогонку через минные поля, значит, есть на то причины… Нет. Девочки, что-то здесь смердит, как сто дохлых скунсов. Почему они убили Ану? Откуда боснийцы узнали, что мы будем на Ежиновой Гурке? И зачем, наконец, кто-то зарезал солдатика, причем после того, как Йованка… пообщалась с ним.