Античный чароплёт. Том 2 (СИ) - Аллесий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На пиру Раджа попросил меня развлечь гостей. И тут-то мне и опростоволоситься, но к счастью я уже занимался таким в Трое. Редко и недолго, но опыт имелся. Зеркальный двойник, который пока что был обычной иллюзией с самосознанием, создавал ненастоящих огненных драконов, пока я заставлял танцевать красивую девушку из воды, иногда пуская по ней электрические разряды. Были и интересные истории о далёких для местных землях, о демонах, войнах и великих людях. Мне удалось привлечь внимание необычностью рассказов. Да и об Элладе здесь лишь слышали, никогда не контактируя напрямую. А Греция — кладезь невероятного. Рассказал я и о встрече с русалками, о Троянской войне. Неожиданно обнаружившийся талант рассказчика позволил завоевать интерес и увлечь слушателей, каждый из которых был представителем высшего сословия, за исключением некоторых греющих уши слуг, на несколько долгих часов. Особенно слушал меня сын и наследник Тарджабалахасара, мальчишка лет десяти-двенадцати. Я пока не уточнял.
Наверное, далеко не всем моим историям поверили. Да что там! Скорее — посчитали за вымысел и фантазию, но это был немного волшебный вечер даже для меня, ведь я впервые кому-то рассказал о своей жизни столь откровенно, пусть и пропуская множество моментов.
А дальше потянулась моя «служба». М-да… Вариантов моего прикладного применения было, как выяснилось, ОЧЕНЬ много. В первую очередь — погода. Это оказалось неожиданно востребованное направление. Я и представить не мог, насколько же важны погодники. В Шумере они были относительно незаметны. Ну, есть — и есть. Да, их уважали. Боевого мага заменяет отряд воинов, без целителей тоже можно обойтись. Ещё без кого-то… Но не без погодников. Это те люди, которые творят то, что другим недоступно совсем. Если подумать, благодаря им в Шумере не бывает длительной засухи или страшных дождей, превращающих страну в болота. Ну, точнее, бывают, но не часто и не везде. Поля обычно чувствуют себя прекрасно.
Но здесь… Местная магия очень интересна, самобытна, могущественна… Но дождей не вызывает. А моя — вызывает. И как назло — именно в этом году было довольно сухо в северных районах, так что дожди там не помешали бы. А раз дождей нет, то кому их делать? Правильно! Так что уже через сутки-другие я отъехал с отрядом воинов нести добро и воду с небес.
А ведь это было только начало! Увеселения на празднествах, изгнания некоторых духов и призыв человека-скорпиона, который мог ответить Радже на любой вопрос, полёты над всем царством и в отдельные города в качестве гонца, лечение и исцеление, даже обучение наследника! Всё это — лишь малый список того, чем я занимался. Дел для мага было много. Лишь в новолуние я уходил к морю, чтобы провести в нём всю ночь. Да ещё — тренировался в гидромантии, иногда уходя выше по течению реки, которая проложила своё русло недалеко от города.
Разумеется, у правителя был и до меня Адаалат-ка-Джаду: придворный мудрец. Сильный практик Учения Тысячи и, в будущем, наверное, настоятель Храма. Абтармахан не любил меня, но у нас установился вооруженный нейтралитет: я подчёркнуто не лез в дела, которыми он заведовал, а он, будучи умным человеком, не пытался сунуть свой нос туда, где мало что мог. В орошение полей, к примеру. И не старался, что называется, «катить бочку». Что не мешало ему подчёркнуто меня не замечать.
— Индра? Никогда не слышал, — заметил я, восседая на коне. Эх, хорошо, что мы не в Империи: позора не оберёшься — ездить верхом, подобно дикому скифу.
— Как?! — удивился едущий рядом Анируддха, воин-аколит Храма Тысячи.
Судя по ауре — просто очень тренированный человек с большим для простого человека запасом праны и маны. Я бы оценил его резерв магической энергии где-то на сорок-восемьдесят единиц. И примерно на три-четыре десятка единиц праны больше, чем у среднестатистического представителя рода людского. Разумеется, представителя, который не голодал всё детство и не является от рождения инвалидом/больным. Это уровень довольно жалкий для Шумера, где такими успехами могут похвастаться почти все третьего-шестого года с начала учёбы, однако здесь нужно учитывать качественные различия. Если ученики-маги в Шумере просто наращивают до такого состояния резерв, да ещё немного увеличивают прану просто из-за опосредованного воздействия на неё духовной оболочки, то с Анируддхой всё не так просто. Во-первых праны у него всё-таки «лишней» чуть больше, чем капает ученикам соответствующего года в Империи, потому что его медитации и тренировки в том числе рассчитаны и на увеличение количества жизненных сил, не только маны. Во-вторых, его энергии более структурированы. Качественно он превосходит шумерских неофитов. Его прана чище, равномернее по «консистенции». Да даже если сравнивать то, как мы, маги, и этот воин свою прану будем тратить! Если я выкину часть своей праны, то эффект будет подобен тому, который проявился после восстановления глаз Дарурахмана. Если часть своей праны потратит Анируддха, то он почувствует только лёгкую усталость. Грубо говоря, его жизненная энергия условно разделена на «естественную» и «наработанную» при помощи медитаций и тренировок. Так вот, пока он тратит только вторую её часть, то максимум, что его ждёт — зверский аппетит и сонливость. Вот если зайдёт за невидимую границу, то тогда может и упасть без сознания, и умереть…
Грубо говоря, он приучил свой организм к тому, что некая часть жизненной энергии должна быть контролируемым резервом. Анируддха запрещает своему телу использовать в повседневной жизни этот ресурс. Начальные умения, которые разрабатывают неофиты Храма Тысячи. Анируддха — аколит. В принципе, он уже мог бы попробовать найти себе какого-нибудь слабенького духа-спутника, но пока не хочет. Вместо продолжения обучения при храме, он поступил к Радже на службу и сейчас командует небольшим отрядом, который и выделили разъезжать со мной. Вот, болтаем потихоньку.
— Ну, я же не из ваших мест, — слегка улыбаюсь.
— Ах да… Но не слышать об Индре… — он покачал головой. — Он же величайший из богов!
— Возможно, расскажешь? — величайший? Более великий, чем Зевс? Чем Энки? Выше Мардука? Сильно сомневаюсь, друг мой…
— Конечно! — с жаром воскликнул он. — Индра — сын Адити, матери первых
