Питер да Москва – кровная вражда - Евгений Сухов

Когда Крюков благодаря поддержке Антона Лавровича стал президентом банка «Петропромстрой», он занялся самым прибыльным в ту пору делом – кредитованием агропромышленного сектора области. Дела в банке шли на ура: за год с небольшим «Петропромстрой» стал крупнейшим финансовым учреждением Северо-Запада с очень хорошей репутацией. «Надежность и уверенность» – эти два гордых слова были выбиты на фасаде центрального здания банка на Невском проспекте.

Но Владилен Сергеевич не мог и предположить, что попадется на крючок к молодому Гаврилову. Их разговор был тайно записан, а позже эту пленку Крюкову преподнесли в качестве презента на трехлетие банка. С тех пор Крюков не смел отказать Гаврилову ни в чем и даже не посмел воспротивиться, когда Андрей Антонович пожелал войти в число членов правления.

С приходом Гаврилова в правление банк поменял былые приоритеты. Теперь они переключились на капитальное строительство и торговлю – почти все деньги крутились в офшорных банках и компаниях. И вместе с тем Гаврилов научил его официально уходить от налогов, подписывать фиктивные сделки с иностранными партнерами.

Банк процветал. Но настроение у Крюкова все ухудшалось. Он не мог понять бесшабашной – или безрассудной? – отваги Андрея Гаврилова, который заставлял его тратить миллионы долларов на представительские расходы и на телевизионную рекламу банка, ставя под удар выполнение кредитных контрактов с областными партнерами – агрохозяйствами, заводами и воинскими частями. А когда завертелось дело вокруг приватизации «Балторгфлота», Гаврилов словно слетел с катушек. Сначала появились курьеры, которых Владилен Сергеевич принял довольно холодно. Но потом на горизонте появился и сам Андрей Антонович.

Вчера ближе к вечеру он позвонил ему в офис и в очень любезной форме напомнил про договоренность о кредите в размере пятидесяти миллионов долларов и добавил, что может дать гарантии правительства Санкт-Петербурга.

Владилен Сергеевич обомлел.

– Андрей Антонович! – воскликнул он. – Что-то я не припомню, чтобы между нами была какая-то договоренность. Да, приезжали от вас люди. Был разговор о кредите, но никакой договоренности мы не достигли! Помилуйте!

Крюков легко, не раздумывая, мог бы отказать в смехотворном миллионном кредите, обратись к нему с такой просьбой глава радиоэлектронного концерна или даже лидер политической партии. Но Андрею Гаврилову – не смел. И все же ему хотелось внести ясность.

– Я понимаю, что гарантии правительства Петербурга – это серьезно, но все-таки позвольте поинтересоваться: для чего вам нужна эта сумма? Сумма немаленькая…

На том конце провода произошла небольшая заминка, а потом последовал откровенный ответ:

– Владилен Сергеевич, это для «Петротранса». Кредит будет оформлен официально. А что вас так беспокоит?

– Просто мне интересно знать, для чего предназначена такая крупная сумма? Я ведь банкир. Мне надо оценить перспективы возврата кредита…

– Это не предвыборная кампания и не политическая партия. Я хочу поучаствовать в предстоящей приватизации одного крупного предприятия.

Крюков болезненно поморщился. Он как знал, что дело пахнет жареным. Хуже того, от этого дела попахивало вонью тюремной камеры, а то и могильной сыростью.

– Понимаю, – наконец протянул банкир, лихорадочно соображая, что же сказать дальше. – Только ведь банк не располагает свободными средствами, все деньги в деле. Вы это сами знаете. Такая сумма… – Крюков старался придать своим интонациям как можно больше искренности. – Вы только поймите меня правильно, мне очень не хочется вам отказывать…

– А вы не дипломат, Владилен Сергеевич! – Голос Гаврилова прозвучал почти весело. – Могли бы сказать, что вам нужно подумать или, например, кое с кем посоветоваться. А вы рубите сразу сплеча! Ну ничего, спасибо за откровенность. Что касается отказа – то, милейший Владилен Сергеевич, отказов я не принимаю. От вас, во всяком случае. – Он помолчал. – Вот что, приезжайте ко мне на дачу сегодня вечерком. Потолкуем, уверяю вас, дело выгодное. А средства – мы с вами их изыщем!

Вечером Владилен Сергеевич отправился к Гаврилову на дачу. Для поездки он выбрал самую роскошную свою машину – синий «БМВ». Крюков не любил дешевку. Недорогие автомобили, как правило, опасны для жизни. В его автопарке было три бронированные иномарки, каждая стоимостью по сто тысяч долларов! Особенно он любил «БМВ». Стекла в машине были пуленепробиваемые, и он чувствовал себя в утробе дорогой игрушки, как бриллиант в банковском сейфе.

Глава 29

Лишняя фигура

Постройка, которую Андрей Гаврилов назвал дачей, напоминала миниатюрный замок с красными кирпичными стенами, флигелями в виде круглых башенок и даже рвом с водой. Замок стоял неподалеку от Финского залива. В последнее время он частенько наведывался сюда и, глядя на кромку моря, вдалеке сливающуюся с небом, размышлял о грядущей приватизации AO «Балтийский торговый флот».

Пока жив отец, подобная затея казалась ему вполне осуществимой. К отцу благоволит мэр. И генеральный директор «Балторгфлота» все сделает так, как скажет Антон Лаврович. Самое главное – добыть деньги. При всем влиянии отца ни отменить тендер, ни провести его фиктивно не удастся… Можно будет только осуществить одну хитрость – сместить дату проведения конкурса. На недельку вперед. Так, чтобы потенциальные конкуренты не успели глазом моргнуть… Но этот финт возможен лишь в одном случае – если «Петротранс» сумеет набрать двести миллионов долларов. А такие деньжата на железной дороге не валяются.

Идея привлечь кредит банка «Петропромстрой» пришла в голову Гаврилову недавно. Когда он вдруг вспомнил о крохотной аудиокассете, пылящейся у него в сейфе. На этой кассете был четко записан голос Владилена Сергеевича, который подробно объяснял кому-то (голоса Гаврилова как раз и не было слышно), как он собирается выстраивать свой финансовый бизнес. Там были очень интересные детали – интересные для оперов РУБОПа. В предстоящей беседе с Крюковым эта кассета была важным аргументом. Его козырным тузом. Крюков не сможет отвертеться. А нет денег – пускай перекачивает со счетов Агропрома. Колхознички-совхознички все равно профукают государственные кредиты, которые поступили на счета «Петропромстроя». Так уж лучше пусть послужат его делу! А там, глядишь, если покупка флота выгорит, пойдет прибыль, может, и отобьет Гаврилов Владилену его бабки через год-два, и он вернет кредиты. Интересно только кому – через год-два не одно правительство сменится.

Гаврилов чувствовал себя уверенно. Дела у него шли хорошо. «Петротранс» стал крупнейшей в Северо-Западном регионе компанией по перевозке грузов. Он транспортировал лес, бумагу, уголь, металлоизделия, зерно, муку, солярку… Все бы ничего, да вдруг что-то подломилось. Как будто он шел-шел по ровному и споткнулся о невидимый бугорок.

Две недели назад неожиданно для него перенесли давно запланированную встречу с министром путей сообщения, и это был очень дурной симптом. Прежде с ним подобного не случалось. Министр принимал его всегда – даже в самые напряженные дни находил щелочку в своем плотном графике, чтобы побеседовать о транспортных проблемах Северо-Западного региона. И вот сейчас – отказ!

Вполне солидно выглядела причина отказа – министр готовился к встрече с министрами стран СНГ, которая должна была состояться в ближайшую неделю, а потому освободил себя от текучки дел внутри отечества и сконцентрировался на проблемах «единого транспортного пространства». Но Андрей Гаврилов не первый год был в большом бизнесе, а потому знал, что просто так ничего не бывает.

Андрей не строил каких-то сверхамбициозных планов: он не собирался создавать новую политическую партию – что-то вроде «Русь-тройка» – и лезть на самый верх политического олимпа, становиться членом Госдумы или министром. Он и без того сумел сконцентрировать в руках такую власть в области, о которой не мечтает иной губернатор. Единственное, что отягощало его жизнь, так это то, что всякий раз, затевая новое дело, Гаврилов был вынужден обращаться к богатым спонсорам. И ощущение в этих случаях было мерзопакостное: чувствуешь себя точно нищий с протянутой рукой. Конечно, Андрея Гаврилова нельзя было назвать бедным человеком. Помимо «Петротранса» он числился учредителем в десяти преуспевающих фирмах, где имел неплохой процент с прибыли. Правда, истинным – то есть не на бумаге – акционером этих фирм был вовсе не он, а его отец, который, понятное дело, не мог в открытую заниматься бизнесом. Но в эти компании именно Антон Лаврович вложил личные средства, которые рублик к рублику терпеливо копил, будучи вторым секретарем обкома, так что, когда пришла пора опорожнять кубышку, выяснилось, что денег при коммунистах папа наварил немало. Они-то и пришлись кстати в пору ударной приватизации.