Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы - Ольга Власова

Каково же значение Ясперса для развития феноменологической психиатрии, и каковы особенности постановки им философско-клинических проблем? Ясперса часто отделяют от феноменологической психиатрии, рассматривая его не как одного из представителей, а как ее предтечу. Мы не поддерживаем эту точку зрения. Еще раз подчеркнем, что феноменологическая психиатрия как таковая не является школой, а развивается как движение, и поэтому расхождения и независимость в идеях ее представителей допустимы. Проблематика психопатологии Ясперса включается в философско-клиническое пространство феноменологической психиатрии: проблемы соотношения философии и психиатрии, поиск метода проникновения в патологическую феноменальную реальность, ее метаонтическое описание являются общими для всех ее представителей. Поэтому Ясперса можно с полным правом включить в их число.

Проблемы с определением статуса его идей по отношению к феноменологической психиатрии возникают по одной простой причине: при прочтении его ранних работ создается весьма отчетливое ощущение, что говорит он о том же самом, о чем позднее говорили Бинсвангер, Минковски, Гебзаттель, Штраус и др., но говорит как-то иначе. С более отчетливой артикуляцией этого «как-то иначе» и снимаются все вопросы. Все дело в том, что Ясперс уже осуществляет перенос философских идей на почву психиатрической клиники, налицо общность проблематики и сходные стратегии исследования, но его психопатология еще остается психологически ориентированной в отличие от преимущественно экзистенциально-ориентированной феноменологической психиатрии. Это уже отмечалось в параграфе о Дильтее. Сравнивая Ясперса с Дильтеем, Бинсвангер отмечает: «Мы находим у Ясперса тот же ход рассуждений, только применительно к психопатологии. Его „понимающая психология“ в своих задачах подобна описательной психологии Дильтея. И он находит „наилучшие“ психологические данные не в предшествующей научной психологии, а за ее пределами, в сочинениях виднейших философов-эссеистов (у французов и прежде всего у Ницше) и сожалеет, что эти данные нигде не представлены связно и систематически»[518].

Ясперс, если можно так сказать, был первым и последним последовательным дильтееанцем в психопатологии. Структурный анализ Ясперса – это анализ психической структуры; структура Минковски, Штрауса, Гебзаттеля, Бинсвангера – экзистенциальная. Их понимание не предполагает внедрение чужой экзистенции в свою. В этом и заключается разгадка.

Можно сказать, что Ясперс проложил дорогу, ступив на которую, множество исследователей во всем мире попытаются «понять» безумие и дать ему возможность говорить самому, преодолевая многовековое отчуждение.

Глава 2

Феноменологически-структурный анализ Эжена Минковски

§ 1. Интеллектуальные влияния и проект феноменологически-структурного анализа

Немецкая и французская психиатрия всегда были «конкурентками». Каждая из них имеет свои особенности, свой взгляд на психические расстройства. Это противостояние иногда становится заметно не только психиатру, но и внимательному взору философа. Например, до сих пор не стихают споры о том, на основании какой традиции (немецкой психиатрии и невропатологии или французской психиатрии Шарко) Фрейд выстроил свою весьма любопытную гипотезу. Так и с феноменологической психиатрией. Швейцария и Франция до сих пор оспаривают звание ее родины. Первая выдвигает в качестве родоначальников Ясперса и Бинсвангера, вторая – Эжена Минковски. Хотя говорить о том, что Минковски был французом, тоже неверно. Как отмечает Ж. Лантери-Лора, Париж с распростертыми объятиями его не принял, поскольку для французов он был русским и поэтому большевиком, в немецкой Швейцарии его принимали за еврея, единомышленника Троцкого.

Эжен Минковски родился 17 апреля 1885 г. в Санкт-Петербурге в семье польских евреев. В 1905 г. его семья вернулась в Варшаву. Там он выбрал свою будущую профессию, вначале колеблясь между философией, математикой и медициной. Но как и брат предпочел последнюю и поступил на медицинский факультет Варшавского университета. Поскольку в то время Польша входила в состав Российской империи, занятия велись на русском языке. Во время обучения Эжен вместе с братом принимает участие в демонстрации за возвращение преподавания на польском языке. Вследствие этого ему запрещают учиться на территории Российской Империи. Он уезжает в Мюнхен, где в 1908 г. заканчивает свое обучение. В 1909 г. он знакомится с ассистенткой Блейлера Франсуазой Трокман, которая в 1913 г. станет его женой. Благодаря своей супруге в 1911–1912 гг. он работает в психиатрической больнице Бургхольцли.

Сначала Минковски обращается к физиологической психологии, именно ей он посвящает свои первые работы, написанные на немецком языке[519]. В 1909 г. он защищает диссертацию по биохимии и становится доктором медицины. Однако даже тогда, занимаясь своими исследованиями, он чувствует себя словно «странник в пустыне», и его все больше начинает интересовать философия. В течение трех лет, когда он работает в Мюнхене перед Первой мировой войной, он посещает лекции А Пфендера и М. Гайгера.

В 1915 г. Минковски идет добровольцем на фронт и участвует в сражении под Верденом. После войны он получает французское гражданство и начинает писать диссертацию по психиатрии «Понятие контакта с реальностью и его использование в психопатологии», которую защищает в 1926 г. С этого момента он работает в различных медицинских учреждениях, в том числе в госпитале Св. Анны, никогда не занимая руководящих постов, за что его награждают прозвищем «старейший интерн Франции и Наварры». В 1925 г. Минковски совместно с А. Эйем становится одним из соучредителей и редакторов известнейшего журнала «Психиатрическая эволюция», ставшего во Франции, как «Невропатолог» в Швейцарии, трибуной философской психиатрии.

Во время Второй мировой войны семью Минковски преследуют нацисты, но они тем не менее отказываются покинуть Париж. 23 августа 1943 г. полиция Виши приходит к ним домой с целью ареста и последующей депортации, и только вмешательство Мишеля Сенака, который напоминает полиции о заслугах Минковски как ветерана Первой мировой войны и знаменитого ученого, спасает их от этой участи. После Второй мировой войны и до конца жизни Минковски работает психиатром. Умирает он 17 ноября 1972 г. в Париже.

Влияние Минковски на французскую науку многообразно. Лакан называл его человеком, который ввел понятие «структура» во французскую психиатрию[520]. В 1949 г. в своей лекции в Сорбонне М. Мерло-Понти будет вспоминать пионеров феноменологии во Франции и первым среди них назовет именно Минковски[521]. Тем не менее даже во Франции его наследие недостаточно исследовано. Вообще, место Минковски в академическом мире, несмотря на такие хвалебные отзывы о нем со стороны «известных» людей, нельзя назвать прочным. Он никогда так и не получил звания профессора, а за несколько лет до смерти в одной из лекций в Париже, в «College Philosophique», назвал свою карьеру неудачной. Все речи на его похоронах, как вспоминает Жозеф Габель, касались его заслуг как добровольца Первой мировой войны, а не как блестящего мыслителя[522]. В 1989 г. на семинаре «Психиатрия и существование» Артур Тотосиан говорит о том, что Минковски был мыслителем без учеников[523].

На какой же интеллектуальной почве сформировались идеи Минковски? Говоря об этом, необходимо в первую очередь отметить две фигуры, чье значение для его мировоззрения неоценимо. Нельзя сказать, кто из этих двоих мыслителей повлиял на мыслителя больше, поскольку они принадлежат к различным областям знания, и поэтому влияние одного не исключает влияния другого. Это психиатр Э. Блейлер и философ А. Бергсон.

Еще в 1921 г. Анри Клод предлагает Минковски представить для франкоязычных читателей теорию Блейлера. В результате в первом номере журнала «Психиатрическая эволюция» появляется большая статья «Возникновение понятия шизофрении и ее основные характеристики (страница современной истории психиатрии)»[524]. В этой статье, опираясь на основные идеи Блейлера, Минковски воссоздает историю возникновения понятия «шизофрения» и, в частности, отмечает, что в настоящее время к внешнему наблюдению за психическими расстройствами присоединяется еще и то, что Бине и Симон называют проникновением (pénétration). Он напишет впоследствии: «Наблюдать как невозмутимый зритель, как мы это делаем, когда смотрим на срез под микроскопом, перечислять и классифицировать психотические симптомы для того, чтобы прийти к так называемому „научному“ диагнозу лишь посредством разума, – для нас этого совершенно недостаточно»[525].

Проникновение сходно с понятием «интуиция» у А. Бергсона. Впоследствии в одной из своих статей Минковски напишет: «Когда я сижу напротив своего больного, в какой-то момент, иногда в результате единственной фразы, у меня вдруг самым живым образом возникает интуитивное понимание общей взаимосвязи, а также того, что я имею дело с базисным нарушением, на котором основываются все остальные расстройства, которые проявляются вовне и, следовательно, могут стать объектом описания. Мы говорим здесь о „феноменологической интуиции“»[526]. Проникновение позволяет почувствовать утрату эмоционального контакта с больным, что, как считает Минковски, является одной из основных черт шизофрении у Блейлера.