Валентинов день - Джейн Фэйзер

— Вот о чем я подумала…

— Ну нет, только не это! — возопил он. — Когда ты начинаешь думать, это всегда приводит к неприятностям.

— Прошу тебя, будь серьезным!

— Я серьезен как никогда.

Последние слова, как они того и заслуживали, Эмма пропустила мимо ушей.

— Как ты полагаешь, тем людям прошлой ночью, наверное, было бы намного удобнее, если бы я внезапно не проснулась?

— Что ты хочешь сказать?

Эмма пожала плечами.

— Обычно я не валюсь кулем посреди бала. Тогда я подумала, что заболела от того, что услышала. Но я не заболела, а просто уснула.

Аласдэр остановился у низкой стены, которая тянулась вдоль узкой деревенской улицы. Облокотился о нее и обвел глазами сельские окрестности.

— Припомни, что ты ела и пила в «Олмэксе»?

— Ничего. Тамошний выбор не слишком привлекателен. — Эмма села рядом с Аласдэром на стену, болтая длинными ногами.

— Что верно, то верно, — нахмурился Аласдэр. — За обедом мы пили одно и то же вино, ели с одних и тех же блюд.

— Да, — подтвердила она. — Вот что пришло мне в голову: если это не простые грабители, они нашли способ, как меня усыпить.

— Почему я сам об этом не подумал? Но не понимаю, как они могли это сделать. — Он повернулся и положил ей руки на талию. — Вот невоспитанное создание — сидишь на стене и как девчонка болтаешь ногами! А еще удивляешься, почему у тебя рваные юбки. — Аласдэр приподнял ее и покачал головой. — Стена вся во мху. Погляди! — Он старательно отряхнул ее юбку, но рука дольше, чем нужно, задержалась на округлых ягодицах.

— Аласдэр, не смей! Мы посреди деревни! — прошипела Эмма.

— А мне нравится, — просто ответил он.

— Шут гороховый! — вспыхнула девушка, но тут ее внимание привлек звук колес приближающейся кареты. — Вот и они. Будь любезен, веди себя прилично.

Молодой человек только усмехнулся.

Не успела Мария ступить на землю, как буквально задохнулась, стараясь единым махом выразить все, что накопилось у нее на душе.

— Такие хорошие рессоры! Никогда так плавно не ездила. И ни малейшей опасности. А как я боялась разбойников на Финчли-Коммон! А ты, моя душечка, как путешествовала? — Она пристально посмотрела на Эмму и Аласдэра.

— Прекрасно, — сквозь зубы солгала девушка, хотя еще ни разу не испытывала в дороге подобных неудобств. — Лошади великолепно слушаются.

Соглашаясь, Мария серьезно кивнула, хотя сама ни разу не держала вожжей в руках.

— После обеда поедем в Стивенейдж, — легким тоном проговорила девушка. — А гнедые пусть пока отдохнут. Но проходи же в таверну. Обед накрыт. И приготовлена комната, где ты можешь привести себя в порядок.

— Как мило! Такая симпатичная деревня! — Как всегда восторженная, Мария переступила порог. — Пойдем со мной, дорогая. Мне не терпится помыть руки и причесаться.

Аласдэр остался на конюшенном дворе.

— Все в порядке, Джемми?

— Да. — Грум соскочил с Феникса. — Хотя движение кое-где большое. Еле продрались через Барнет — такая давка!

— Теперь, когда мы выехали из Лондона, будет поспокойнее. Ставь Феникса и Ласточку в конюшню и присоединяйся на кухне к Сэму. И проследи, чтобы на следующий перегон нам дали хороших лошадей.

— Будьте уверены, хозяин, мне барахло не всучить. — Джемми сплюнул в траву у ног.

— Это точно, — согласился Аласдэр и направился в таверну.

Четыре всадника миновали виселицу в Фэллоу-Корнер.

— Паоло, ты уверен, что они направились на север? — Луис обмяк в седле, как мешок с картошкой. Он был отвратительным наездником и терпеть не мог ездить верхом.

— Я преследовал их до Ислингтонской заставы. Там они купили билеты на следующие три заставы. — Голос Поля звучал раздраженно, он был изрядно взбешен. К этому времени он рассчитывал покончить с заданием, а вместо этого гнался по равнине за кавалькадой, длинной, как триумфальный римский кортеж.

Луис что-то проворчал и плотнее уселся в седле.

— Мы едем быстрее кареты. И им придется остановиться, чтобы сменить лошадей.

— Вероятно, в Барнете. — Поль сказал это точно себе самому. — Там и сядем им на хвост. — Он покосился на двух их спутников, которые молча скакали с непроницаемыми лицами. Их английский оставлял желать лучшего, и им было строго наказано не разговаривать при посторонних. Стоило им открыть рот, и они провалили бы игру. Но их вид понравился Полю. Он знал этот тип людей — прекрасные подручные для подобных дел. Один грубый напор без воображения и без совести. Скажешь им убить — и они убьют. Прикажешь мучить — повинуются и не испытают потом ни малейшего раскаяния.

Жизнь в Барнете била ключом: там располагались заставы Холлоуэйской и Большой северной дорог. Для расспросов Поль завернул на конюшенный двор «Зеленого человека».

Конюх с пронырливым лицом посмотрел на него с сожалением.

— Те, кто едет на север, не меняют здесь лошадей. — Он погрыз соломинку, словно что-то обдумывая. — Мы здесь, в «Зеленом человеке», с ними не возимся. Только с теми, кому нужно на юг. — Он аккуратно вынул изо рта соломинку и добавил: — Думал, что это всем известно.

Поль еле удержался, чтобы не вытянуть его кнутом за непочтительность. Повернул лошадь и выехал со двора.

— Эй, господин! — пискнул чей-то пронзительный голос.

Поль обернулся и заметил бегущего за ним сорванца.

— Я могу сказать, где останавливались те, которые ехали на север.

— Ну? — Поль достал из кармана пенни.

— В «Красном льве». — Мальчишка подпрыгнул, протянув за монетой руку. Поль швырнул ее на землю и поскакал вдоль улицы.

В таверне он вынул золотой. Слуги не помнили кареты. Но зато они вспомнили коляску и женщину в оранжевом платье, которую сопровождал господин. Они задержались на полчаса, чтобы перекусить, и поехали дальше — в Пот-терс-Бар.

— Что теперь? — поинтересовался Луис, с трудом распрямляя затекшую спину. — Передохнем здесь?

Поль посмотрел на солнце, которое перевалило высшую точку и начало скатываться на запад.

— Нет. На пятки мы им не наступаем. Так что надо спешить.

Луис что-то буркнул, принял у разносчика кружку пива и одним глотком осушил ее.

— Как ты думаешь, долго ли выдержат эти твари?

— Мы их сменим в Поттерс-Бар. — Полю не терпелось кинуться в логово, но Луис снова приказал наполнить кружку пивом. И так же поступили приведенные им люди. Поль тоже испытывал жажду, но вопреки всему не пожелал ее утолить. У него было свое отношение к полученному заданию — гордость не позволяла принимать в расчет такие пустяки, как голод, жажда и усталость.

— Эй, Паоло, не хмурься! — пожурил его Луис. — Вот добудем женщину и вволю натешимся. На каком бы постоялом дворе она ни остановилась, ей от нас не уйти.