Одна Любовь - Тая Рус

слышится горечь, словно глоток черного кофе. — Наверное, ты все еще здесь, потому что любишь.

В комнате царит тишина, нарушаемая лишь нашими дыханиями. Я уже не смотрю на женщину. Она все понимает, все знает. Яна не сумасшедшая, она просто переживает горе, как может.

— Вам нужно поесть, — говорю я, двигая поднос ближе к ней.

— А тебе нужно уехать, — отвечает она, смотря на меня. Ее глаза — два озера, полные горечи и скорби. — Я не могу есть, а ты не можешь уехать, — она качает головой, словно пытаясь отогнать неприятные мысли. — Эти чувства, они влияют на нашу жизнь, но мы должны их преодолевать, чтобы продолжать жить. Чувства и эмоции нужно держать под контролем.

Женщина смотрит на меня с интересом, как будто пытается разгадать загадку. Она легонько хлопает по мягкому пледу на кровати, приглашая меня сесть рядом.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, опускаясь на кровать рядом с ней.

Яна облизывает губы, взгляд ее устремлен на поднос с едой. Она прикрывает глаза, словно пытаясь сосредоточиться, а затем снова открывает их. На ее лице появляется выражение, как будто она видит поднос впервые.

— Для меня главное в жизни было не семья, не дети, не я, а он — мой муж, мой самый любимый Паша. Он был для меня всем, а я для него, как оказалось, ничем, — говорит она, берет стакан с соком и делает глоток холодного напитка. Она смотрит в окно, словно пытаясь увидеть что-то за его пределами.

— Я думала, он вас любит, — говорю я, качая головой. Мои слова весят в воздухе, как невидимые нити, связывающие нас.

— Он и любит, но как-то по-своему, — отвечает она, ставит стакан на стол и принимается за свой обед. Яна начинает есть с таким аппетитом, как будто это ее первый прием пищи за долгое время. Она в одно мгновение поглощает горячий суп, которые приготовила Юлия. Кожа Яны сразу приобретает здоровый оттенок, на лице появляется улыбка.

— Я не жалею о своей жизни, все вышло довольно неплохо, — говорит она, осматривая комнату взглядом, полным уверенности.

— У вас есть дети, которые вас любят, деньги, чтобы безбедно жить, — говорю я, пытаясь поддержать ее.

— Еще здоровье и муж, которого надо поддерживать. Жаль только, что я забыла о себе за все эти годы. Но, кажется, пришло и мое время, — улыбается Яна.

— Яна, я понимаю, что у вас было много трудностей. Ваш брат погиб, муж находится в тюрьме, но у вас еще есть ваши дети. Кристине нужна мать, вы нужны своим сыновьям, — говорю я, осторожно касаясь ее плеча.

— Кристину я отправлю в закрытую школу-пансион для богатеньких деток, — усмехается она, покачивая головой.

Я киваю в ответ. Может быть, это и к лучшему. По крайней мере, сейчас ребенку не нужно видеть всего этого безумия.

— А мальчики, — Яна смотрит на меня. — Я думаю, они уже выросли из того возраста, когда им нужна мать.

— Мать всегда нужна, всегда, — говорю я вслух то, что боялась произнести даже в мыслях. И сама пугаюсь своих слов. У меня ведь не было матери, я ее не помню…

— Лилия, — Яна хватает меня за руки и сжимает их. — Ты должна подумать о себе, о своих чувствах и своей жизни. Наплюй на все, ты ведь никому не делаешь плохо. Подумай о себе, ведь от одного твоего решения может зависеть, как пройдет твоя жизнь. Она у нас одна, и только мы можем решать, как ее прожить.

Я смотрю на ее горящие глаза. Мне кажется, она пришла в себя. Сейчас она говорит с какой-то страстью, страстью к жизни.

— Хорошо, — отвечаю я и встаю с кровати, направляясь к выходу. Мои шаги звучат гулко в тишине комнаты.

73 глава

Лилия

В последнее время моя жизнь была полна событий. Я провожала Кристину в ее новую школу-интернат, где она должна была остаться на целый год. Ее мать обещала, что за это время она разберется со всеми проблемами, связанными с наследством и ее психикой. Я же переехала в квартиру в городе, которую мне подарили братья Виноградовы. Я знала, что у них сейчас тяжелый период, поэтому не стала задерживаться. И никто из них не пытался меня остановить. Они лишь молча проводили меня своими грустными взглядами. Уже в дороге я получила сообщение от Ярослава, которое до сих пор не выходит у меня из головы.

Сижу в темно-зеленой камере на холодном железном стуле. В углу есть одно маленькое окно, через которое проникает слабый дневной свет.

Мне здесь ужасно неуютно.

В воздухе витает запах сырости и плесени. Я смотрю на толстый железный стол перед собой. Он крепко прикручен к полу, как будто я опасный преступник. Моя попа болит от долгого сидения на жестком стуле. Хотя я одета в теплый свитер и джинсы с начесом, мне все равно холодно. Я обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Смотрю на охранника в синей форме, который стоит у двери. Он смотрит на меня своим каменным лицом, без малейших эмоций.

— Ну, долго еще? — нетерпеливо спрашиваю у мужчины.

Я вся в напряжении. Моя нога нервно подергивается, отражая мое волнение. Не знаю, что меня ждет за этой дверью. Вдруг она открывается с грохотом. В комнату входит мужчина, выглядящий старым и усталым. Он одет в серую футболку и черные трико, которые не скрывают его худобу. Он садится напротив меня и улыбается, как будто мы старые друзья.

— Привет, Лилия, — обращается ко мне Павел, грустно улыбаясь. Я киваю ему в ответ, не желая вступать в разговор.

Я приехала в это место, чтобы выразить свою благодарность за восемь лет жизни. Этот мужчина взял меня в свою семью, когда я была одна и беззащитна. Он дал мне крышу над головой, еду на столе и тепло в сердце. Но он также обманул меня, обворовал меня и предал.

Не знаю, что чувствовать к нему: любовь или ненависть, уважение или презрение, жалость или гнев. Я пришла сюда, чтобы увидеть его в последний раз.

— У нас нет времени на лишние слова, поэтому давай сразу к сути, — он сцепляет руки в замок и пристально смотрит на меня. — Я хочу извиниться перед тобой, Лилия, за все, что я тебе сделал.

— Извиниться? — я удивленно поднимаю брови и улыбаюсь ему. — А зачем вам это? Вы же никогда не признавал своей вины.

— Я знаю, знаю… Я был жестоким и бесчувственным, но теперь уже ничего не изменить. Жизнь