Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник) - Никита Филатов

Девушка за стойкой развернула к Владимиру Александровичу кнопочный аппарат:

– Пожалуйста!

Сверяясь со своими записями, адвокат набрал номер.

Трубку подняла женщина, представилась и спросила, чем может помочь – все это, разумеется, по-эстонски.

Виноградов не понял ни слова, но о смысле фразы догадаться было совсем не сложно.

– Простите, это Экономическая полиция? Могу ли я поговорить с господином… – Владимир Александрович по бумажке прочитал имя и фамилию высокопоставленного чиновника.

При этом больше всего он страшился напороться на демонстративное непонимание или просто нежелание сотрудницы Министерства внутренних дел отвечать на русском языке – сказывалась массированная газетная пропаганда последних лет и смутные воспоминания о бытовом национализме времен Советской Эстонии.

Однако опасения оказались напрасны:

– Как о вас доложить?

– Ви-но-гра-дов, – медленно, по слогам продиктовал свою фамилию Владимир Александрович. – Приехал из Санкт-Петербурга, занимаюсь вопросами этнической и международной преступности.

Он успел отметить очаровательно оттопырившееся ушко портье, но подробно наблюдать за ее реакцией возможности не было – через минуту Виноградов уже торопливо помечал на листке блокнота время завтрашней встречи и адрес, по которому его будут ждать.

– Да, спасибо! Я найду… Что вы, ну зачем присылать машину? По вашему прекрасному городу одно удовольствие побродить пешком… Хорошо, всего доброго. До встречи!

Адвокат положил трубку и задумчиво посмотрел сквозь замершую на своем рабочем месте девушку:

– Простите, можно еще позвонить?

– Конечно! – еще более радушно, чем в первый раз, позволила она.

Однако ни в Департаменте гражданства и иммиграции, ни в Полиции безопасности никто не ответил – очевидно, рабочий день интересующих Владимира Александровича сотрудников Министерства внутренних дел подошел к концу.

Ладно, решил Виноградов. Завтра с утра свяжусь, время терпит. Или позвоню от «экономистов»…

– Сколько я вам должен? – поинтересовался адвокат. Судя по циферблату над стойкой, разговаривал он всего около трех минут.

– О, что вы! Это ничего не стоит, – отрицательно покачала головой девушка. В глазах ее недвусмысленно обозначился интерес и профессиональная готовность помочь.

– Действительно? – поднял брови Владимир Александрович. Но спорить не стал: – Скажите, улица Пагари… Где это?

– Пагари? – переспросила собеседница. Видно было, что названный адрес ей хорошо знаком – так же как любому жителю Питера известно, что Большой Дом находится на Литейном, четыре.

Взяв с полки туристическую схему Старого Таллина, девушка подробно растолковала Виноградову дорогу до комплекса зданий республиканского МВД:

– Вот здесь, рядом с Толстой Маргаритой…

– Спасибо! – На всякий случай адвокат попросил найти на карте и показать остальные адреса, сообщенные Тоомом, но, так как у стойки появились вернувшиеся с очередной экскурсии постояльцы, он просто-напросто заплатил сэкономленные от оплаты телефонного разговора несколько крон за путеводитель и направился к себе в номер.

…Словом, нечаянно раскрытое по телефону инкогнито обернулось значительно большей, чем стоимость одного звонка, выгодой – проститутки нынче куда как дороги, и не потраченную на них сумму можно было смело записывать в доходную часть виноградовского семейного бюджета.

Именно этим утешился Владимир Александрович, следуя из ресторана к себе в номер – в гордом одиночестве, под прицельными взглядами несостоявшихся партнерш и их бритоголовых покровителей. К тому же с утра не мучила совесть, да и голова после крепкого сна была вполне готова к мыслительным перегрузкам.

Посещение сауны входило в комплекс оплаченных услуг, поэтому Виноградов с наслаждением подверг себя влажной термической обработке в компании двух молодых финнов. Парились наравне, и единственное, чего не позволил себе Владимир Александрович, – так это под занавес нырнуть в бассейн: уж больно холодной показалась водичка…

Зато на шведском столе за завтраком адвокат взял реванш – недавние компаньоны по оздоровительным процедурам только успевали с изумлением наблюдать за количеством разнообразных закусок, исчезавших в его натренированной утробе. Студенты из Хельсинки тоже отсутствием аппетита не страдали, но и они уже окончательно «сошли с дистанции», когда Владимир Александрович еще только позволил себе ощутить первые признаки насыщения…

Таллин был привычно красив и уютен – почти так же красив и уютен, как два с половиной десятилетия назад, когда ленинградский школьник Володя Виноградов впервые приехал сюда на автобусную экскурсию. Проходя мимо башен и зубчатых стен Старого города, узнавая неповторимые силуэты шпилей, горбатые переплетения улочек и бесчисленные кафе, Владимир Александрович все не мог заставить себя относиться к Таллину как к столице иностранного государства.

Некогда Виноградов пришел к выводу, что для большей части граждан бывшего СССР характерен особый вид ностальгии – ностальгия по недавно утраченным национальным окраинам.

Элегантная Прибалтика… Солнечное Закавказье…

Россияне ведь любили их – и гордились красотами этих краев не меньше, чем родной Новгородчиной, Северным морским путем или байкальскими сопками. Это было свое, неотъемлемая малая часть пусть порочной, но могущественной и славной Империи.

Держава… Неужели все в прошлом?

Впрочем, Владимир Александрович прекрасно понимал и тех, кто придерживался совершенно противоположной точки зрения. Но все-таки трудно и очень не хочется возвращать владельцу то, что взяли у него задолго до твоего рождения – и чем сам-то ты всю жизнь пользовался, казалось бы, на вполне законных основаниях.

Неожиданно вспомнились события прошедшего дня: автобус, затемно стартовавший от Обводного, российско-эстонская граница…

В последний раз перед нынешней поездкой Виноградов пересекал ее в девяносто втором, уже после кровавых событий в Приднестровье. Той осенью национально-экономическое напряжение на русскоязычном промышленном северо-востоке Эстонии вплотную приблизилось к точке кипения, и кое-кто даже начал активно готовить самопровозглашение Нарвской республики.

Тогда Владимир Александрович еще носил погоны капитана милиции. Помнится, ему даже не дали толком прийти в себя – вызов по каналу экстренной связи, за день оформленные в Управлении кадров отпускные документы, паспорт с чужой фамилией и пропиской…

В конце концов, все закончилось благополучно – и для страны, и лично для Виноградова, но это был далеко не самый спокойный «отпуск» в его жизни.

И теперь, спустя почти пять лет, он с любопытством разглядывал нависающие над пограничной рекой угрюмые очертания цитаделей – Ивангородской и Нарвской.

Контрольно-пропускной пункт у моста был оборудован вполне профессионально. Европейский стандарт помещений, аппаратура таможни и девушка-пограничник в застекленной будочке: досмотр, декларации, штампы…

Но торжественной и деловой строгости, которой обычно отличаются подобного рода процедуры, все равно не получалось. Какая-то нарочитость была во всем, какая-то карикатурность…

Может быть, оттого, что всего в сотне метров, на глазах у пассажиров автобуса по узкой тропе, проложенной вдоль сеточки-ограждения, бредут муравьиной цепочкой туда-сюда бесконечные тетки с авоськами и помятые мужики?

Ведь всем известно, что для жителей обоих приграничных городков процедура пересечения границы сведена практически на нет – вот и ходят они в гости, на работу и по магазинам в сопредельные государства.

А если вспомнить еще о том, что постами и патрульными нарядами с обеих сторон контролируется только несколько символических процентов сухопутной и водной границы, то становится ясен ее чисто политический характер.

Кабинет, в котором с нетерпением ждали Виноградова, находился на третьем этаже старинного здания – попасть в него можно было не через центральный вход Министерства внутренних дел, а лишь воспользовавшись неприметной дверцей со стороны улицы Пагари.

Вообще-то, Владимир Александрович с давних пор страдал тем, что принято называть «топографическим кретинизмом», – постоянно подводила зрительная память, и даже простейшее ориентирование на местности было для него почти непосильной задачей. Лесов и болот он просто не понимал и не любил, куда лучше и безопаснее чувствуя себя в городских условиях, но и там умудрялся периодически попадать в неловкие ситуации.

Впрочем, именно эту дверь он прекрасно запомнил по оперативной фотосъемке конца восьмидесятых – тогда здесь еще размещался могущественный КГБ Эстонской ССР.