Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник) - Никита Филатов

Немытая, оставшаяся после ночного разговора с неожиданным гостем гора посуды укоризненно поглядывала на хозяина из раковины. И чтобы не забивать себе до времени голову конкретными вопросами без ответов, Виноградов принялся размышлять на отвлеченные темы.

Некоторое время после второго увольнения из органов бывший майор чувствовал себя голым, выходя на улицу без милицейской ксивы в нагрудном кармане. Затем появилось ярко-красное, с гербовым тиснением удостоверение коллегии адвокатов – и вместе с ним к Владимиру Александровичу вернулась уверенность в каком-то своем определенном правовом статусе.

Кстати, бывшие сотрудники правоохранительных органов поразительно похожи на эмигрантов из России, обосновавшихся где-нибудь на Брайтон-Бич или в Хайфе. Жизнь и у тех, и у других сложилась, в основном, достаточно благополучно – во всяком случае, материально они обеспечены куда лучше, чем на прежнем месте. Но какая-то часть души навсегда остается в прошлом.

Поздравления старых друзей с полузабытыми или вообще неизвестными в новой среде праздниками, неизменный и повышенный интерес к любому газетному сообщению и телерепортажу о том, что делается «там», «у них» – неважно, идет ли речь о национально-географических или профессиональных аспектах человеческого бытия.

И еще много чего общего наблюдалось между ними… Но главное – бывшие россияне и расставшиеся с милицией оперативники старательно отгоняют от себя даже тень сожаления о решении, принятом когда-то вольно или невольно…

Тащиться до стоянки и раскочегаривать персональное транспортное средство производства Волжского автозавода не было ни времени, ни желания. Тем более, отсутствовала уверенность, что в такую погоду аккумулятор вообще захочет давать ток и машина в конце концов заведется – характер у нее был не то чтобы безнадежно плохой, но по-женски капризный и своенравный.

Поэтому, выйдя на пустынный и мокрый проспект, он принялся ловить такси или что-нибудь в этом роде.

Повезло – остановилась одна из первых же проносящихся в сторону центра машин. Владимир Александрович ловко отпрыгнул от веера выплеснувшейся из-под колес жигуленка воды и потянул на себя ручку:

– До Большого Дома, на Литейный!

Социальный портрет частного автоизвозчика за последние годы несколько утратил четкость, и человек за рулем по виду больше напоминал аспиранта-филолога, чем лихого наездника с городских магистралей.

– До Большого Дома? Это… – вслед за потенциальным пассажиром повторил он в замешательстве.

– Червонца хватит?

Названная сумма была несколько меньше общепринятых расценок частного питерского извоза, но водитель предпочел не связываться с угрюмым типом, желающим посреди ночи попасть в Главное управление внутренних дел:

– Поехали.

Через двадцать минут умеренно-быстрой езды по пустым перекресткам и набережным Владимир Александрович вновь выбрался на тротуар:

– Спасибо! Очень выручили.

– Не за что. – «Аспирант» убрал деньги куда-то за пазуху, выжал сцепление и на второй скорости отправился дальше зарабатывать на жизнь себе и детям.

Огромная дверь милицейского главка подалась не сразу – она и раньше казалась Виноградову неприлично тяжелой, а сейчас вообще не хотела открываться.

Пришлось рассердиться и, невзирая на боль от недавних ударов, с силой выдернуть ее на себя:

– Доброе утро! Адвокат Виноградов. Мне звонили.

Сероватый – по причине усталости и скудного освещения – сержант взял в руки удостоверение с фотографией Владимира Александровича:

– Да, пропуск выписан. Сейчас проводим.

– Я, собственно, здесь неплохо ориентируюсь.

– Не положено… Это быстро! – И вскоре его действительно уже вели по бесконечно пустынному коридору.

Когда Виноградов возник на пороге, дверные петли негромко скрипнули.

– Что случилось?

По тому, как испуганно дернулся на звук со своего места задержанный, стало ясно: с ним успели уже плотно и основательно психологически поработать. Хорошо, если только так…

– Здравствуй, Денис!

– Здравствуйте, Владимир Александрович.

Оперуполномоченный уголовного розыска младший лейтенант милиции Нечаев сидел на стуле посреди кабинета. Первое, что бросилось в глаза, – это высокие ботинки без шнурков. На запястьях – потертые наручники старого образца, оторванная пуговица на вороте рубашки, обмякшие плечи… Вдоль щеки, от уха до подбородка, грязно-розовой полосой вытянулся кровоподтек.

– Это что такое?

– При задержании! – ухмыльнулся из-за стола похожий на мультипликационную крысу инспектор из Службы внутренней безопасности ГУВД. Виноградов помнил его по шумной истории о поборах с проституток в международном кемпинге «Светино» – тогда пришлось поспешно расформировывать целое милицейское подразделение. Кого-то уволили, кого-то отправили на пенсию… Этот, видимо, устроился значительно лучше остальных.

– Денис?

Нечаев отрицательно помотал головой из стороны в сторону и хотел было что-то сказать, но его опередил чей-то требовательный голос:

– Вы и есть его адвокат?

– Да, – обернулся Владимир Александрович.

Молодой человек в измятой за ночь форме с прокурорскими серебряными погонами тяжело вздохнул и потер глаза:

– И ордер имеется?

– Конечно! – С этой стороны у Виноградова все было обставлено безупречно.

– Позвольте полюбопытствовать?

– Пожалуйста.

Сначала «крысенок» наблюдал за диалогом со стороны – и в глазах его читалась смесь болезненного самолюбия и черной безадресной зависти. Потом не выдержал – встал, подошел к прокурору, взял у него адвокатский ордер, зачем-то посмотрел на просвет и брезгливо вернул обратно:

– Ну-ну!

– Что случилось? – повторил вопрос Виноградов, когда с формальностями было покончено.

– Владимир Александрович, я…

– Подожди-ка, Денис! – на полуслове оборвал он подзащитного. – Сначала хотелось бы этих господ послушать.

Не спрашивая разрешения, Виноградов снял куртку и положил ее на свободный стул. Уселся, щелкнул замками дипломата:

– В чем подозревают моего клиента?

– Видите ли, этот молодой человек попал в очень неприятную историю…

…А теперь с той перенасыщенной событиями ночи прошло уже больше двух суток. Установленный законом срок задержания гражданина Нечаева по подозрению в совершении преступления в порядке сто двадцать второй статьи Уголовно-процессуального кодекса неумолимо подходил к концу.

– По-прежнему один сидишь? – нарушил молчание Владимир Александрович, наблюдая, как Денис автоматически забирает с шелестящей фольги последнюю дольку шоколада.

– Один.

– Больше не трогают? – Виноградов показал глазами на почти незаметную уже полосу на щеке собеседника.

– Нет. Вообще, только раз за все время и вызвали.

– Прокурор?

– Нет. Оперативники.

– Яс-сно. – Владимир Александрович поймал себя на мысли, что просто оттягивает время, не решаясь перейти к главному.

– Они меня все-таки арестуют?

– Не исключено. Если предъявят обвинение…

– Но ведь это же – липа! Полная. Разве так можно?

Виноградов хотел было сказать, что при нашей правоохранительной системе еще и не так можно, однако прикусил язык – сейчас следовало обойтись с пареньком помягче.

– Нельзя. Но – сплошь и рядом!

Собеседник по-детски хлюпнул носом:

– Зачем они так, а?

– Значит, кому-то надо!

Провокация – штука древняя и в умелых руках бьет без промаха. Раньше, чтобы посадить человека, особо не церемонились: кому-то анаши в карман засунут, кому-то пару патронов при обыске положат за холодильник… Случайная потасовка на улице с «пьяной» компанией, разорванная блузка несовершеннолетней соседки по купе – да мало ли способов!

Теперь работают тоньше, особенно когда надо убрать с дороги милицейского оперативника. Впрочем, судя по истории с Нечаевым, все новое – лишь хорошо забытое старое.

– Владимир Александрович, ведь никакой же суд не…

– Конечно!

Меньше всего сейчас Виноградову хотелось углубляться в детали шитой белыми нитками провокации, которая привела его подзащитного в камеру. Какая разница, что за статья Уголовного кодекса будет значиться в обвинении? Аргументы, доказывающие абсолютную невиновность Дениса, лежали на поверхности и уже тысячу раз приводились Виноградовым письменно и устно во всех инстанциях.

– Ты этого не делал?

– Нет!

– Вот именно… Может, оно еще до суда развалится.

– С-свол-лочи!

– Прокуратура, блин… Сами сажают, сами же и за соблюдением законности следят. Так что месяцев десять-одиннадцать они тебя в «Крестах» продержат запросто.

– Но зачем? – повторил Нечаев.

– В том-то и дело! – Виноградов припомнил плакатно-суровое выражение лица помощника прокурора при их последней, только что закончившейся встрече. Почти два часа – обтекаемые формулировки, ни к чему не обязывающие рассуждения… Пока наконец череда намеков и недомолвок не оформилась в определенное деловое предложение.