Белый пиар - Анна и Сергей Литвиновы

– Она была одна?

– Чего? – машинально переспросил один из бритых.

– Девка одна была? Или кто-то с ней был еще?

Помощнички переглянулись.

– Вроде одна… – заявил первый.

– Комендантша никого больше не видела, – сказал второй (тот вообще был сообразительней).

– Слазьте на чердак, – приказал Кева. – Там наверняка пылищи полно – так что остались следы. Посмотрите: одна была девчонка? Или с ней – еще кто-то? И кто? Мужчина, женщина? Все ясно?

– Так точно. – Кажется, помощникам доставляло удовольствие поиграть в Шерлоков Холмсов. Они повернулись и потопали к подъезду.

Кева закрыл оконце машины. Откинулся на сиденье. «Все сходится, – подумал он. – Тот, кто предупредил девчонку, – явный непрофессионал… Точнее: та женщина, что предупредила девчонку… И еще: эта Юлька явно ее ждала… Гостья даже в дверь не звонила. Ждала… Значит, та ей сказала о своем визите раньше. Когда и как?»

Кева достал из бардачка кассету, предшествующую той, что он только что слушал. На ней имелась отметка: «01. 03. 0* года. 18.00—21.00».

Вставил кассету в магнитофон. Включил ускоренное воспроизведение.

Обычные (но раза в полтора ускоренные) шумы, что издает в квартире одинокий человек. Бульканье кипящего чайника, размешивание ложечкой чая, вдруг включившийся телевизор, сигналы микроволновой печи, закончившей программу… Скорее, скорее…

Вот – в 19.52, если судить по метке на дисплее магнитофона – телефонный звонок. Голос женский – но пожилой, замедленный… И хозяйка явно старается от нее отделаться: «Да, мама… Хорошо, мама… Нет, мамуль, вот этого я не буду делать никогда…»

Дальше, дальше! Кева снова включил магнитофон на ускоренное воспроизведение. В 20.32 еще один звонок.

Голос – мужской, и ответы девчонки, сучки Юльки, – сухи, усталы и односложны… «Нет, Васечка… Может быть, в выходные… Но точно я не знаю…»

И ни в единой фразе этого самого Васечки – ничего, что можно понять как предупреждение об опасности или намек, что сегодня вечером он заявится к Юле домой.

Дальше, дальше…

А дальше – ничего. Кассета крутилась, но… Ничего подозрительного, ничего интересного.

Запись кончилась.

Что теперь? Прослушивать предыдущую кассету? Но тогда секретутка была на службе. Ехала на своем «фордике» домой. В то время ее, конечно, мог предупредить кто угодно…

Но почему она тогда не стала убегать сразу же, как пришла домой? Почему спокойно кипятила чайник, грела пищу, болтала по телефону? Почему убежала позже? После того, как к ней пришла неизвестная женщина?

Женщина, изъясняющаяся исключительно шепотом, знаками или (наверное) путем взаимной переписки.

«Значит, – подумал Кева, – две телки сговорились в другое время. И в другом месте. Где сговорились? И как?.. Ну, например, на работе… На работе…»

Из подъезда снова выползли двое бритоголовых. На этот раз они были довольны сами собой до чрезвычайности. Гордо подошли к «девятке».

– Мы взяли ключ у комендантши… – начал издалека один.

Второй нетерпеливо перебил:

– На верхотуре двое следов! Там ходили две козы… Ну, то есть телки… – сбился он, поправился: – то есть – две девки…

– Откуда решил, что – девки? – сразу спросил Кева.

– Размер ботинок очень маленький, – показал урод руками, разведя большой и указательный палец. – Номер тридцать пятый – тридцать шестой. У обеих.

– Хорошо, – бросил Кева. Вышел из «девятки». – Давайте, ищите девку. – Бритые недоуменно переглянулись. – Отрабатывайте ее связи… Друзья там, родственники, знакомые… Я уезжаю. Если что – звоните на трубу…

Кева поспешил к своему «мерсу».

Кажется, все сошлось.

В тот день, когда проникали в кабинет Дубова, в офисе присутствовало шесть человек. Из них две девки – секретутка Юлия и Евгения Марченко.

Вчера в квартире этой козы Юли опять была девка. Девка, с которой Юля раньше – причем скорее всего на службе – о чем-то сговорилась…

И эта странная женская связь покоится на мощном фундаменте: исчезнувший и погибший охранник Жора.

Жора, которого перед смертью пытали…

Давно пора встретиться с этой Марченко. Встретиться и потолковать с ней.

Потолковать с пристрастием.

Кева уселся в свой «мерс». (Какой все-таки комфорт по сравнению с допотопной «девяткой»!) Достал из кармана мобильник. Набрал номер. Прямой номер Дубова не отвечал. «Небось бегает по агентству, подчиненных строит», – со злостью подумал Кева и позвонил на рецепшн.

– Агентство «Глобус», добрый день, – раздался голос новой, незнакомой секретутки.

– Дубова, – бросил Кева.

– Как вас представить?

– Представь меня, деточка, со стоящим хером!

– Что-о? – жалобно мяукнула секретарша.

– Это Кевелев. Дубова давай быстро!

– П-простите, – стала заикаться она, – н-но Олег Петрович отъехал на п-переговоры…

– Тогда Пахомова!

– М-минуточку…

В трубке понеслась мелодия «Тореадор, смелее в бой». Кева завел машину, развернулся и поехал дворами к улице Королева. В зеркальце заднего вида заметил, как растерянно, переругиваясь, садятся в свою «девятину» горе-помощники. Наконец мелодия прервалась, снова послышался ошалевший секретаршин голос:

– И-извините, но Федор Степанович вышел… Кажется, он в столовой…

– Так переключи меня на столовую!

– Одну секундочку…

Кева за привычные пять секунд разогнался до сотни. Затем резко затормозил у светофора. Трубку наконец взял главбух Пахомов.

– Привет, Степаныч! – бросил Кева. – Чего жуешь? Макароны с сосиской?

– Мороженое, – с достоинством ответил Пахомов.

– Слышь, Пахомыч, у тебя там есть сегодня на службе такая Марченко?

Кева круто взял со светофора – ускорение аж вдавило его в кожаное сиденье. Стал одной рукой выворачивать руль направо, к Звездному бульвару.

– Имеется, – осторожно ответил главбух.

– Чего, она там с тобой рядом? – хохотнул Кева. – Кадришься, перец?

– Бывает, – неопределенно проговорил Пахомов.

– Ну, прибереги ее для меня. Давно хочу с ней познакомиться.

Кева дал отбой и утопил акселератор. «Мерседес» помчался по Звездному бульвару в сторону Шереметьевской улицы.

Через полчаса, максимум – через сорок минут Кева прибудет в «Глобус»…

Женя стремительным шагом направлялась к своему кабинету.

Об ее якобы увольнении сотрудники, кажется, до сих пор не знали. По крайней мере, никто за спиной не шептался и сочувственным взглядом не провожал.

По пути ее остановила одна из менеджериц. Доложила:

– Готовлю первую отчетную папку по «Пополамам»…

«До чего ты некстати!» – досадливо подумала Женя и с трудом изобразила заинтересованность: «О'кейчик!»

Леночка кивнула и тут же задала следующий – кажется, гораздо более важный вопрос:

– Интересно, куда Юлька-то подевалась? Неужели правда поехала к тетке?

Женя, уже закаленная в боях с охранником Колей и Дубовым, отрезала:

– Не знаю. И знать не хочу. Свинство это с ее стороны – вот так смываться!

Лена покосилась на новую секретаршу – неприятного вида женщину средних лет – и прошептала:

– Согласна… Юлька и правда странно себя повела. Слушай, может, она аборт уехала делать?

– А зачем для этого куда-то ехать? – резонно возразила Женя. – Делов-то – на два часа…

– Да, правда… – согласилась Леночка и добавила: – Новая секретарша – такая грымза… Где только Дубов ее выкопал?

– Ну, Дубов у нас известный специалист… по женскому полу, – не удержалась и лягнула начальника Женя.

Все, лимит беседы с подчиненной выполнен и перевыполнен. Женя улыбнулась Леночке:

– Слушай, мне нужно отчет закончить, а то я после обеда к продюсеру еду. Ты со своей папкой тоже поспеши, ладно?

Отделавшись, наконец, от словоохотливой Леночки, Женя вернулась в свой кабинет. Включила компьютер. На файл «POPOLAM» она даже не взглянула…

Кева любил ездить быстро и ни на кого на дороге не обращал внимания.

А сейчас он отчего-то к тому же чувствовал, что ему надо ехать быстро. Хотя, казалось бы, какая разница, во сколько он начнет толковать с этой девчонкой, Женькой Марченко, – в три часа дня или в четыре? Но вот поди ж ты: какая-то сила словно изнутри толкала его под руку – быстрей, быстрей!.. Он даже засигналил бабке, замешкавшейся на мостовой на повороте на Звездный бульвар – хотя в принципе не бибикал никому и никогда: гудок – инструмент «чайников».

Зачем нужен клаксон, когда у тебя есть пистолет?

Единым махом Кева пролетел тихий Звездный бульвар, застывший в бледном морозном мареве. Успел на желтый на левом повороте на Шереметьевскую.

Уже на красный сигнал, на скорости километров девяносто, повернул – и на мосту уткнулся в затор из железных лоханок.