Творения, том 2, книга 2 - Иоанн Златоуст

Ты хочешь насладиться веселием? Наслаждайся дома, где, если и произойдет опьянение, много прикрывающих, – а не в месте пьянства, чтобы тебе не быть общим зрелищем для присутствующих и соблазном для других. Говорю это, не приказывая дома пьянствовать, но не проводить время в местах пьянства. Представь, как смешно, – после такого собрания, после всенощных бдений, после слушания священного Писания, после приобщения божественных таин и после духовного ликования, мужу или жене являться в месте пьянства и проводить там целые дни. Разве вы не знаете, какое положено наказание пьянствующим? Они извергнутся из царства Божия, лишатся неизреченных благ и будут посланы в вечный огонь. Кто говорит это? Блаженный Павел: "ни лихоимцы", говорит он, "ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют" (1Кор.6:10). Что может быть несчастнее пьяницы, когда он за малое удовольствие лишится наслаждения таким царством? Лучше сказать: даже и удовольствием не может воспользоваться пьяница, потому что удовольствие – в умеренности, а в неумеренности – бесчувственность. Кто не чувствует, где он сидит или лежит, тот как может чувствовать удовольствие от питья? Кто самого солнца не может видеть от густого облака опьянения, тот как может наслаждаться радостью? Мрак его таков, что и лучи солнечные не в состоянии разогнать у него эту тьму. Всегда, возлюбленные, пьянство зло, но особенно в день мучеников. Здесь вместе с грехом есть и величайшее оскорбление, и глупость, и унижение божественных вещаний, – поэтому может быть и двойное наказание. Итак, если ты, пришедши к мученикам, намереваешься, по выходе отсюда, пьянствовать, то лучше бы тебе оставаться дома, и не бесчинствовать, не оскорблять праздника мучеников, не соблазнять ближнего, не вредить душе, не прибавлять грехов. Ты пришел посмотреть на людей, терпевших скобления, облитых кровью, украшенных множеством ран, отказавшихся от настоящей жизни, стремившихся к будущей: будь же достоин этих подвижников. Они презирали жизнь, ты презирай удовольствия; они отказались от настоящей жизни, ты откажись от страсти к пьянству.

Но ты хочешь получить удовольствие? Оставайся при гробе мученика, проливай там источники слез, сокрушайся душой, получай благословение от этого гроба; приобретши ходатайство его в молитвах, проводи всегда время в слушании повествований об его подвигах, обнимай его гробницу, пригвозди себя к его раке, потому что не только кости мучеников, но и гробы их и раки источают великое благословение. Прими святый елей и помажь все свое тело, язык, уста, шею, глаза, и никогда не впадешь в кораблекрушение пьянства, так как елей своим благоуханием напоминает тебе о подвигах мучеников, обуздывает всякое невоздержание, удерживает в великом терпении и побеждает душевные болезни. Но ты хочешь проводить время в рощах, лугах и садах? Только не теперь, когда столько народу, но в другой день; сегодня время подвигов, сегодня зрелище борьбы, а не удовольствия и не отдохновения. Ты пришел сюда не для того, чтобы предаться лености, но чтобы научиться бороться, сражаться всеми способами и, будучи человеком, сокрушать силу невидимых бесов. А никто, пришедши на место борьбы, не предается удовольствиям, и, прибывши во время подвигов, не занимается украшением себя, и во время сражения не заботится о трапезах. Поэтому и ты, пришедши посмотреть на мужество души и крепость ума, на трофей новый и необычайный, на некоторую особенную борьбу, на раны и сражения, на всевозможное состязание человеческое, не вводи действий бесовских, предаваясь пьянству и удовольствиям после этого необыкновенного и страшного зрелища, но приобретши душевную пользу, отправляйся с ней домой, самым видом своим показывая всем, что ты возвратился, видев мучеников. Как возвращающиеся со зрелищ заметны для всех потому, что бывают смущены, расстроены, расслаблены, и носят в себе образы всего там происходившего, – так и возвращающемуся от созерцания мучеников надлежит быть заметным для всех по взору, по осанке, по походке, по сокрушению, по сосредоточенности душевной, дышать пламенем, быть скромным, сокрушенным, трезвенным, бодрым, в самых движениях тела выражающим внутреннее любомудрие. Так будем мы возвращаться в город, с надлежащей благопристойностью, с благоприличной походкой, с благоразумием и целомудрием, с кротким и мирным взором: "одежда и осклабление зубов и походка человека показывают свойство его" (Сир.19:27). Так всегда будем возвращаться от мучеников, от духовных ароматов, небесных лугов, новых и дивных зрелищ, чтобы и нам самим получить великое облегчение, и для других стать защитниками свободы, и сподобиться будущих благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

[1] Произнесена в селе близ Антиохии по поводу того, что многие по окончании богослужения тотчас отдались недостойному провождению времени.

[2] В ориг. "безквасное". Здесь приведено в соответствие с цитатой – ред.

ПОХВАЛА святому мученику Юлиану [1] .

Если на земле таковы почести мученикам, то по отшествии отсюда какие венцы сплетаются на небесах святым их главам? Если прежде воскресения такова слава их, то каково будет сияние их после воскресения? Если от подобных себе рабов они получают такое почитание, то какого благоволения сподобятся от Господа? Если мы, лукавые, умеем так почитать подвижников из подобных нам рабов и благоговеть перед ними, потому что они подвизались за Христа, то насколько более Отец наш небесный даст бесчисленные блага потрудившимся для Него (Мф.7:11)? Подлинно, щедр и человеколюбив Он; но не поэтому только ожидают их великие почести, а и потому, что Он – должник их. Не за нас были закалаемы мученики, и однако мы стекаемся в честь их. Если же мы, за которых они не были закалаемы, стекаемся, то чего не сделает Христос, за Которого они положили свои головы? Если тем, кому Он ничего не был должен, дал Он

столь великие блага, то каких даров не воздаст Он тем, перед кем Он – должник? Ничего Он не был прежде должен вселенной: "потому что все", говорит Павел, "согрешили и лишены славы Божией" (Рим.3:23); или – лучше – за Ним в долгу были казнь и мучения, и однако, будучи должен воздать нам казни и мучения, Он даровал жизнь вечную. Итак, если тем, кому Он должен был казнями, дал Он царство, то чего не даст тем, кому должен жизнью вечной? Какими почестями не почтит Он их? Если за ненавидевших Его Он распялся и пролил кровь, то чего не сделает для тех, которые пролили кровь свою за Его исповедание? Если отвращающихся и удаляющихся Он возлюбил так, что даже умер за них, то возлюбивших Его в высочайшей степени (ибо "нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин.15:13)), – с каким примет Он благоволением и почитанием? Подвижники внешних состязаний на одном и том же ристалище и ратоборствуют, и побеждают, и провозглашаются победителями, и увенчиваются; но с подвижниками благочестия бывает не так: ратоборствовали они в настоящем веке, а увенчиваются в будущем; борятся с диаволом и побеждают здесь, а провозглашаются победителями там. И дабы вам убедиться, что это справедливо, что не здесь даются им венцы, но там ожидают их все дары, послушайте Павла, который говорит: "подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды"; где и когда? "который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный" (2Тим.4:7- 8). Здесь он состязался, а там увенчивается; здесь победил, а там провозглашается. Послушайте, что и сегодня он взывает и говорит: "все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались" (Евр.11:13). Для чего же у подвижников внешних вместе и победы и венцы, а у подвижников благочестия победы и венцы не вместе, но на таком расстоянии времени? Они подвизались, трудились здесь, потерпели бесчисленное множество ран, и Господь не тотчас увенчивает их? Не тотчас, говорит (апостол), – потому что настоящая жизнь по природе своей не вмещает величия той чести; настоящий век скоропреходящ и краток, а тот беспределен, бессмертен и бесконечен.

Посему Господь и уделил труды веку краткому и временному, а венцы сохранил для нестареющегося и бесконечного, чтобы и тяжесть трудов облегчалась, ограничиваясь краткостью времени, и наслаждение венцами было постоянно и нескончаемо,

простираясь на вечность тех беспредельных веков. Таким образом Он отложил дар, желая больше почтить их; и не только для этого, но и для того, чтобы они имели удовольствие уже чистое. Как тот, кто прежде наслаждается и пользуется удовольствиями, а после того страдает, не чувствует настоящего наслаждения по причине ожидания будущих бедствий; так тот, кто прежде борется, подвизается, терпит бесчисленные бедствия, а после того увенчивается, не чувствует настоящих зол, ободряемый надеждой будущих благ. И не только надеждой в будущем Он облегчил им настоящий труд, но и тем, что устроил быть скорби по порядку прежде наслаждения, чтобы они, взирая на него, не очень были угнетаемы настоящими бедствиями. Так и бойцы охотно принимают раны, взирая не на боль, а на венец; так и мореплаватели, перенося бесчисленные опасности, бури и тяжкую какую-то войну, будучи готовы к бою и с дикими зверями и с морскими разбойниками, не думают ни о чем подобном, а смотрят на пристани и обогащение торговлей. Так и мученики, претерпевая бесчисленные страдания и испытывая терзание тела различными мучениями, не смотрели ни на что подобное, но устремляли взор к небу и к тамошним благам. А дабы вам убедиться, что тяжкое по природе и невыносимое становится легким и весьма удобным от надежды на будущее, послушайте первостоятеля таких благ: "Ибо", говорит он, "кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу", – каким, скажи мне, образом? – "когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое" (2Кор.4:17-18).