Зимние призраки - Дэн Симмонс

Через две трети пути по топи Дейл понял, что ему предстоит серьезный выбор. Впереди торчали скорбные останки гор Билли Гоут – полоса волнистых холмов футов в двадцать высотой через сотню футов грязи снова переходила в твердую землю уже совсем близко от Страстного кладбища. Попытка забраться на эти холмы могла оказаться для Дейла роковой: если машину затянет в болото или она соскользнет вниз, ему придется сдаться на милость скинхедов. Если ехать на север или на юг мимо холмов, вялотекущая погоня продлится еще минут пятнадцать-двадцать и закончится почти тем же – «тойота» и «форд» выберутся на твердую почву с разрывом в пятьдесят футов. Весь безумный марш-бросок по Цыганской дороге окажется напрасным.

Дейл утопил педаль газа в пол и полез на первый холм из шлака и грязи. На середине подъема он уже знал, что ему не одолеть холма. Сначала машина зарылась в грязь и поползла наверх, но он выбрал отвал особенно крутой и особенно грязный. Большой автомобиль начало вести в сторону. Дейл цеплялся за руль, жал тормоз, чтобы не соскользнуть, снова прибавлял газу, чтобы не потерять тяги, снова сползал вбок по скользкому склону, и ему пришлось заблокировать и рулевое колесо, чтобы тяжелая машина отодвинулась от края. «Тойота» снова зарылась в грязь всеми четырьмя заблокированными колесами и, словно краб, заползла на вершину холма.

На вершине отвала, в ширину не больше, чем длина машины Дейла, Дейл остановился, отдышался и огляделся. Северный склон шлаковой кучи был раза в два круче того, по которому он только что забрался. А внизу, у подножия, грязь и растаявший снег образовали уже настоящее болото. Дейл обернулся через плечо.

«Форд» развил порядочную скорость, чтобы заехать на склон, и теперь поднимался раза в два быстрее, чем это сделал Дейл. Он видел, что скинхеды и их вожак орут, рты у них походили на широкие черные дыры, костяшки пальцев у вожака, сжимавшего руль, побелели, неестественно огромные колеса выплевывают грязь в небо на пятьдесят футов.

Дейл оставил включенным полный привод и на пониженной передаче все-таки пополз вниз по почти вертикальному склону. Шестеренки протестующе скрипели, но передача, заблокированные дифференциалы и могучая компрессия «лендкрузера» помогли замедлить движение, и он так и спустился по прямой линии до самого низа. Тяжелая машина ударилась о воду и грязь, словно огромный валун, колеса погрузились ниже оси, но Дейл крепко держал руль и ехал на север; грязь, вода, лед широко летели во все стороны и поднимались сзади петушиным хвостом. Пятьдесят футов, и он снял блок с дифференциалов, оставив пока полный привод, переключился на вторую передачу, ощутив наконец твердую землю. «Дворники» работали вовсю, прочищая в грязи узенькую полоску, так что Дейл видел, куда едет.

Он остановил машину у выезда на дорогу к кладбищу и снова оглянулся.

Бритоголовые долго стояли на вершине отвала, а затем последовали за Дейлом, направив «форд» прямо вниз с холма. Но пикап подвели крутящий момент и коробка передач. На середине спуска зеленый пикап повело, развернуло и он потерял управление. Машина ударилась о грязь внизу, съехав боком. Бесполезные теперь огромные шины сразу ушли на три фута в болото, и пикап завалился на левый бок, кабина и кузов до половины ушли в грязь и воду.

Одну дожую минуту не было заметно никакого движения, а потом все три скинхеда вылезли в открытое пассажирское окно, с трудом сохраняя равновесие на косо стоящем боку машины. Один из молодчиков попытался пройти по скользкому крылу и взмахнул руками, теряя равновесие. Он упал в грязь и тут же ушел в болото до пояса.

Дейл понял, что надо снова заблокировать дифференциалы и вернуться к пикапу: не для того, чтобы помогать скинхедам, осознал он мигом позже, – чтобы проехаться по гнусным скотам, закатать их в грязь так, чтобы их нашли лет через пятьсот, как каких-нибудь мумий из торфяных болот Англии. Дейл попытался засмеяться, но сейчас руки, сжимавшие руль, тряслись, сердце колотилось, когда волна адреналина, на которой он держался до сих пор, пошла на убыль. Он ощутил, что никогда еще не испытывал такой злости, во всяком случае с тех пор, когда был ребенком и жил в Элм-Хейвене. Какая-то часть бешеной энергии и злости из тех почти забытых лет вернулась к нему вместе с фрагментами воспоминаний: «Мы прикончили тот проклятый грузовик, который преследовал нас». Он не понял этой мысли, но узнал ее отголосок в своем нынешнем приступе ярости.

Двигаясь медленно, Дейл поехал на запад по ухабистой дороге, тянувшейся вдоль южной оконечности Страстного кладбища. У выезда на окружную дорогу он вышел, открыл ворота, проехал, запер ворота за собой. Он знал, что бритоголовые тоже скоро выйдут на эту дорогу – ну, не так уж скоро, если вспомнить, через какую грязь им придется пробираться, – но вряд ли им удастся вытащить так же скоро свои машины.

«А им и не нужно, – пришла непрошеная мысль. – Все, что им требуется, – повернуть здесь на север и дойти до “Веселого уголка" пешком».

Дейл мысленно пожал плечами. Гнев оказался сильнее нервной тряски, он ощущал, как ярость кристаллизуется в груди, сжимается в кулак. На ферме у него дробовик. И новые патроны. Пусть приходят.

«Веселый уголок» стоял темный, когда он подъехал. Сосульки после дневной оттепели замерзли и висели ледяными зубами перед задней дверью. Дейл ходил из комнаты в комнату, включая везде свет. Никто его не поджидал. «Саваж» был в подвале, там, где он его оставил, незаряженный, прислоненный к стене. Дейл взял коробку патронов четыреста десятого калибра, зарядил один и унес дробовик в кухню. Убедился, что дверь закрыта на цепочку. «Пусть приходят».

Он прошел в маленький кабинет. На темном экране горели слова. Это было не стихотворение, которое он видел в последний раз, не его угроза неизвестному собеседнику с требованием назвать себя, а точный повтор предыдущего письма.

›Скорбен, одинок, скажи, убог ли, коли избегаю общества? Творение Божественное от Господа алчет света. Любовь, одиночество – всякое амбивалентное ощущение теряется, меркнет. Ежедневные напасти язвят, долги удручают, альтернативы нет.

Когда Дейл видел эти слова в первый раз, они показались ему лишенными смысла, но сейчас они всколыхнули смутное воспоминание о чем-то написанном Владимиром Набоковым. И тут он вспомнил это произведение – «Сестры Вэйн» – и сейчас же узнал в тексте такой же игривый акростих, который звучит в последнем абзаце рассказа. Поняв, что сообщение на экране акростих, Дейл легко прочел его по первым буквам каждого слова…

›Сосульки от Бога. Слова от меня. Дуэйн.

Глава 20

Последние месяцы, пока Клэр Харт доучивалась в университете Монтаны – прежде чем отправиться в Принстон готовиться к защите, – они с Дейлом проводили на ранчо почти все выходные, а в тот последний апрель их занесло снегом на пять суток.