Ухищрения и вожделения - Филлис Джеймс

— Но кто-то вполне мог тебя заметить, луна светила вовсю.

— На мысу никого не было. А убийца, если он прятался между деревьями и видел меня, вряд ли явится, чтобы заявить об этом. Но ситуация для меня не очень-то завидная. Поэтому мне и нужно алиби. Мне не хотелось тебе говорить, но теперь ты знаешь. Я ее не убивала. Но я была там, и у меня имеется мотив. Потому я и прошу тебя помочь мне.

Впервые Джонатан расслышал в ее голосе нотки нежности и чуть ли не мольбу. Она сделала движение, словно хотела коснуться его, но удержалась, и этот несмелый жест, эта сдержанность были словно ласка, словно Кэролайн коснулась ладонью его щеки. Боль и унижение, владевшие им в прошедшие десять минут, исчезли, смытые волной нежности. Губы его, казалось, вспухли так, что мешали говорить, но он все-таки нашел и произнес нужные слова:

— Ну конечно же, я помогу. Я люблю тебя. И я тебя не подведу. Можешь на меня положиться.

Глава 3

Рикардс договорился с Алексом Мэаром, что будет на станции утром, в 9.00, но до этого он собирался заехать в Скаддерс-коттедж к Райану Блэйни. Визит этот требовал особого подхода. Рикардс знал, что Блэйни — многодетный отец, значит, придется допрашивать и детей, хотя бы самых старших. Но этого он сделать не сможет, если с ним не будет ПКЖ — полицейского констебля-женщины. Сразу обеспечить ее присутствие не удалось. Разумеется, по сравнению со всем прочим это мелочь, но подобные мелочи вызывали у него раздражение, с ними трудно было примириться, к тому же он понимал, что без ПКЖ глупо рассчитывать на что-либо иное, чем краткий визит к Блэйни. Какими бы серьезными ни были подозрения в отношении Блэйни, Рикардс не мог пойти на риск и заработать жалобу наверх о том, что информация получена от несовершеннолетних без соблюдения должной процедуры. В то же время Блэйни имел право знать, что случилось с его картиной, и, если ему не сообщат из полиции, досужие языки не замедлят проинформировать его об этом. А главное, Рикардсу было важно увидеть выражение лица Блэйни, когда тот услышит и про изрезанную картину, и про убийство Хилари Робартс.

Он подумал, что ему редко приходилось видеть жилище более унылое, чем Скаддерс-коттедж. Сыпала мелкая морось, дом и запущенный цветник перед ним виднелись сквозь перламутровую сетку тумана, стиравшего очертания и цвета, так что все вокруг, казалось, слиплось в одну аморфную, сочащуюся влагой серую массу.

Оставив своего помощника, Гэри Прайса, в машине, Рикардс в сопровождении Олифанта прошел по заросшей сорняками дорожке к крыльцу. Звонка не было, но, когда Олифант постучал металлическим дверным молотком в дверь, она почти сразу открылась. Перед ними стоял Райан Блэйни, высоченный — под два метра ростом, худой, с мутными, покрасневшими глазами, и смотрел на них пристально и неприязненно. Казалось, побледнела даже его рыжая шевелюpa, и Рикардс подумал, что, пожалуй, никогда не видел, чтобы человек, настолько изможденный, все еще мог держаться на ногах. Блэйни не пригласил их в дом, а Рикардс не попросил разрешения войти. Это вторжение лучше было отложить до того момента, когда с ними будет ПКЖ. Блэйни мог и подождать. Сейчас Рикардсу нужно было как можно скорее попасть на Ларксокенскую АЭС. Он сообщил Блэйни, что портрет Хилари Робартс был изрезан и обнаружен в Тимьян-коттедже, но о подробностях умолчал. Ответа не последовало. Тогда он спросил:

— Вы слышали, что я сказал, мистер Блэйни?

— Да, слышал. Я знал, что портрет исчез.

— Когда?

— Вчера вечером, примерно в девять сорок пять. Мисс Мэар за ним заезжала. Она собиралась ехать в Норидж сегодня утром и обещала его отвезти. Она вам сама скажет. А сейчас он где?

— У нас. То, что от него осталось. Он нам понадобится для судебной экспертизы. Мы, естественно, выдадим вам квитанцию.

— А толку-то что? Можете себе оставить — и картину, и квитанцию вашу. Вы говорите, ее на куски изрезали?

— Не на куски. Там два аккуратных надреза. Может быть, еще удастся исправить. Мы привезем портрет с собой, когда опять к вам приедем, чтобы вы могли его опознать.

— Я не хочу его видеть. Можете оставить его себе.

— Нам нужно, чтобы вы его опознали, мистер Блэйни. Но давайте поговорим об этом позже, когда мы снова к вам приедем. Когда, кстати, вы видели портрет в последний раз?

— В четверг вечером, когда упаковал его и оставил в сарае, где работаю. С тех пор я там не был. Пусть Элис Мэар или Адам Дэлглиш его опознают. Они оба его видели.

— Вы хотите сказать, что знаете, кто это сделал?

Ответом снова было молчание. Рикардс нарушил его, сказав:

— Мы будем у вас во второй половине дня, возможно, между четырьмя и пятью, если вам удобно. И нам придется побеседовать с детьми. С нами будет ПКЖ. Дети ведь сейчас в школе, наверное?

— Двойняшки в дневной группе, а Тереза дома. Она неважно себя чувствует. Слушайте, чего вы так беспокоитесь о порезанном портрете? С каких это пор полиция интересуется картинами?

— Мы интересуемся преступным нанесением ущерба. Но это еще не все. Я должен вам сообщить, что вчера вечером была убита Хилари Робартс.

Произнося это, Рикардс пристально вглядывался в лицо Блэйни. Наступил момент разоблачения, возможно, момент истины. Не было сомнения, что Блэйни, услышав эту новость, не сможет скрыть своих чувств: потрясения, страха, удивления, истинного или притворного. Вместо этого он спокойно сказал:

— Об этом вы мне тоже могли не говорить. Я уже знаю. Джордж Джаго, из «Нашего героя», звонил мне сегодня рано утром.

Ах вот как, подумал Рикардс и мысленно включил Джорджа Джаго в список тех, кого нужно допросить как можно скорее.

— Что, Тереза во второй половине дня будет дома? — спросил он. — Здоровье позволит ей поговорить с нами?

— Она будет дома. И здоровье ей позволит.

Он решительно захлопнул перед ними дверь.

— Бог знает, зачем Робартс вообще понадобилось покупать эту развалюху, — заметил Олифант. — Купила, сдала, а потом принялась выживать его с ребятишками из дома. Сколько месяцев воевала с ним. В Лидсетте все возмущались, да и на мысу тоже.

— Вы мне все это уже говорили по дороге сюда. Но если это Блэйни ее убил, вряд ли он стал бы привлекать к себе внимание, зашвырнув этот портрет в окно Тимьян-коттеджа. А два преступления, не имеющих отношения друг к другу и совершенных в один и тот же вечер — убийство и злостное нанесение ущерба, — это, знаете ли, совпадение, которое очень трудно переварить.

Начало дня оказалось неудачным. Морось, проникая за воротник плаща, усиливала дурное расположение духа. Рикардс не обратил внимания на дождь, когда они ехали через мыс, и теперь готов был поверить, что переулок Скаддерс-лейн и живописная, но жалкая лачуга создают вокруг себя особый, гнетущий климат. Ему предстояло еще очень много сделать, прежде чем он вернется в Скаддерс-коттедж, чтобы снова, теперь уже по-настоящему, схватиться с Райаном Блэйни, и думал он обо всем этом без большого удовольствия. С усилием захлопнув калитку, цеплявшуюся за пучки буйно разросшихся сорняков, он еще раз взглянул на коттедж. Из трубы на крыше не поднимался дымок, окна, мутные от морской соли, были плотно закрыты. Невозможно было поверить, что здесь живет целая семья, что этот дом не заброшен давным-давно, не оставлен гнить и разрушаться от сырости. И тут он заметил, что в верхнем правом окне появилось бледное личико, обрамленное золотисто-рыжими волосами. Сверху на них смотрела Тереза Блэйни.

Глава 4

Через двадцать минут трое полицейских офицеров были уже на Ларксокенской АЭС. Для их машины было зарезервировано место на стоянке перед внешним забором станции, недалеко от проходной. Как только они приблизились к воротам, щелкнул, отпираясь, замок, и один из охранников вышел убрать конусы. Формальности заняли совсем немного времени. С почти бесстрастной любезностью их принял дежурный офицер службы безопасности, они расписались в журнале и получили нагрудные именные планки. Дежурный позвонил, сообщил об их прибытии, доложил им, что секретарь-референт директора, мисс Эмфлетт, очень скоро за ними зайдет, и, казалось, утратил к ним всякий интерес. Его напарник, который открывал им ворота и убирал конусы, спокойно стоял, беседуя с коренастым человеком в водолазном костюме; шлем тот держал под мышкой; очевидно, водолаз был из тех, кто работал на одной из водозаборных башен. Никого из них явно не заинтересовало прибытие на станцию полицейских. Если доктор Мэар отдал распоряжение, чтобы их приняли любезно, но без излишней суеты, его сотрудники не могли бы лучше выполнить волю директора.

В окно проходной они увидели женщину, явно мисс Эмфлетт, шагавшую не торопясь по бетонной дорожке. Это была холодная, сдержанная блондинка; войдя в проходную, она не обратила внимания на дерзкий взгляд Олифанта, будто его здесь вообще не было, и с серьезным видом поздоровалась с Рикардсом. На его улыбку она не ответила, либо потому, что считала улыбку несоответствующей ситуации, либо скорее всего потому, что, на ее взгляд, лишь немногие посетители станции были достойны этой персональной привилегии, а полицейские были не из их числа. Она сказала: